Беня Ладен

Госсекретарша США Хиллари Клинтон любила курить в постели. Она просыпалась рано утром, значительно раньше своего мужа, несколько минут задумчиво смотрела в потолок, затем доставала из тумбочки пачку папирос «Беломорканал», которые специально для нее закупали в России (они в принципе и производились то там теперь только для нее), щелкала зажигалкой, глубоко затягивалась и пускала вверх длинную струю дыма. Без такого начала дня никакие дела у нее, как правило, на лад не шли.
Будильник зазвонил в пять тридцать, она поставила его на паузу и еще десять минут морально готовилась к тому, что буквально вот сейчас надо будет отправиться в этот злой негостеприимный мир и решать там его гноящиеся проблемы. Будильник прозвонил второй раз. Она легла на спину, зажгла свет, достала папиросу и пару минут сосредоточенно курила. «Свиньи — эти русские,» - думала она - «в кои то веки нашелся на Земле продукт, который пришелся мне по душе, и вдруг он оказался русского производства. Свиньи! Однако, какие классные папиросы!». Рядом зашевелился муж. Это был седой трясущийся старик, мало чем напоминающий прежнего Билла Клинтона, у которого сосала Моника Левински. «В эту ночь хоть, слава богу, не было обычных дебошей... . Ну, значит он начнется сейчас.» - при этой мысли Хиллари особенно глубоко затянулась. «Принести успокоительное?» - спросила вдруг над ухом появившаяся бесшумно китайская служанка Аннабель Чонг, которая пользовалась особым доверием госсекретарши и имела право входить без стука. Хиллари выпустила ей в лицо струйку дыма и ничего не ответила. Тем временем Билл начал подавать признаки жизни. Он судорожно комкал ладонями одеяло, морщил лицо, качал головой из стороны в сторону. Через пару минут таких упражнений он начал выть и плакать. Хиллари устало поднялась и начала одеваться. Этот вонючий ниггер вызвал ее сегодня ровно к девяти. «Эх, почему в Гонолулу не знают что такое аборты?!».
Аннабель принесла кофе прямо в спальню. Она знала, что у Хиллари нет времени. Застегивая последнюю пуговицу на жакете, та допила последнюю каплю: «Позаботься об этом,» - ткнула она большим пальцем назад, Аннабель кивнула. «Дети!» - стонал Билл - «Испепеленные дети! Это я сбросил бомбу на Хиросиму». «Ты на Сербию сбросил,» - буркнула Хиллари, и они с Аннабель переглянулись. Билл не услышал и продолжал рассказывать о выжженной земле в Нагасаки и бесконечных трупах. «Следи за ним,» - деловито повторила Хиллари и вышла. Аннабель откинула одеяло и спустила Биллу Клинтону штаны. Тот стянул с тумбочки саксофон, прочистил горло и что-то лирическое заиграл. Она взяла губами его член и стала проводить успокоительный биомассаж. Минут через пятнадцать она оттащила его в ванную, помыла и вывела на террасу.
Там за чашкой чая сидел человек, имеющий облик почтенного мусульманского старца. Это был известный враг Америки и террорист №1 Беня Ладен. Он посмотрел на вновь появившихся добродушным понимающим взглядом и подвинулся, когда Аннабель грубым движением бросила к пластмассовому столику дополнительный плетеный стул. «Здравствуй, Беня,» - членораздельно произнес Клинтон, сильно кивая головой на каждом слоге. Аннабель подтащила его за ткань рукава и воткнула в стул. «Виски!» - вдруг возопил ее пациент, резко дернувшись вперед, как будто хотел укусить Беню. «О боже, с утра!» - пробормотала Аннабель и пошла в дом. Глаза Бени Ладена излучали дружелюбность в отношении всех, кто перед ним представал, и казалось, что ее невозможно исчерпать, смутить или хотя бы чем-то поколебать. Билл сидел и трясся: «Беня, Беня, Беня,» - твердил он. «Да, босс! Да, я вас слушаю,» - предупредительно склонялся к нему Беня. «Это не я!» - глаза Билла грозили выскочить из орбит. «Конечно, не вы, сэр,» - успокаивал Беня, а Аннабель к тому времени уже принесла и поставила на стол перед бывшим президентом США бутылку виски. «Будешь?» - спросил Билл, сворачивая крышку. «Нет, сэр,» - ответил Беня и потупился - «я же типа мусульманин». Ему о-очень хотелось жахнуть, но на работе, как менту или водителю, было совершенно не дозволено. Билл, не дождавшись, пока принесут стакан, успел усосать треть бутылки из горла. «Вы бы закусывали, сэр,» - сокрушилась Аннабель, ставя на стол тарелочку с нарезанным козьим сыром. «Ы-ы-ы,» - помотал головой Клинтон и глубоко занюхал воздух - «т-ты не понимаешь! У вас в Китае нет демократии!».
Еще с раннего утра, пока не началось все это театральное действо, Бен Ладен позвонил в ЦРУ и попросил, чтоб директор этого учреждения его незамедлительно принял. «Выпей со мной, Беня,» - жалобно попросил Клинтон. «Не могу, босс,» - с готовностью отдать свою жизнь за Америку ответил Ладен - «вы ж забыли. Я — мусульманин!».  «Ах, да,» - с досадой ударил Клинтон ладонью по столу, как будто он только что разочаровался в приверженности человечества добру и правам человека - «чалму поправь, и бороду причеши! А то ты больше похож на московского бомжа, чем на главаря террористов!» - и он разразился пьяным истерическим хохотом. Беня для приличия потрогал себя за чалму и за бороду и примолк. Клинтон сделал второе прикладывание к горлышку, и в бутылке осталась уже одна треть. После этого Беня чуть не насильно всунул ему в рот несколько кусочков козьего сыра. Пока Клинтон жевал, Беня думал, как же он будет разговаривать с директором ЦРУ. В доме зазвонил телефон, Беня сорвался с места. «Сидеть!» - заорал Клинтон - «Хер с ними, со всеми этими правилами! Пей, сука!» - и он ударил горлышком бутылки по зубам Бени Ладена. Аннабель вышла на террасу с телефоном и протянула его Бене. «Ты не понимаешь!» - бросился наперерез Клинтон - «Это ж я! Я их всех убил!». Но после этих слов ему потребовалось допить бутылку. Он бросил ее в бассейн, а Бене Ладену хватило времени, чтоб услышать сообщение секретаря директора ЦРУ, что его ждут в шестнадцать тридцать семь. Он вздохнул, поправил чалму и терпеливо сел обратно в свое кресло. Билл Клинтон уже был готов к тому, чтобы отрубиться, но все же он потребовал от Аннабель принести саксофон. Пока она ходила, он доверительно наклонился к Бене: «Послушай! Ко мне сегодня во сне пришла мелодия. Это что-то совершенно новое и невиданное в мировой культуре! Это, возможно, Бог сделал меня теперь восприимчивым к мировой гармонии!». Аннабель вернулась с инструментом. Билл резким движением схватил его, не сразу попал мундштуком в рот, да и первые звуки он издавал то ли саксофоном, то ли задницей. Но затем полилась мелодия... ! И это был... марш «Прощание славянки». Беня помнил его еще по своей жизни в СССР. «Прощание славянки,» - покачала головой Аннабель, привалившись к косяку двери. Бене оставалось ждать здесь еще достаточно долго - в этом мало приятном обществе. Он взял себя в руки и снова глубоко вздохнул. Билл оборвал мелодию на пол-ноте, бросил саксофон на стол, и философски разводя руками, завел прежнюю шарманку: «Тебе хорошо. На твоей душе нет серьезного греха!». «Но я же в Афганистане убивал русских,» - попробовал возразить Беня. «Э-э! Русские — это не люди. Это все равно, что убить свинью. А вот я, Беня... я... убил очень-очень много нормальных цивилизованных людей! Японцев! Я сбросил бомбу на Хиросиму и Нагасаки». «А евреев в Освенциме не вы потравили, сэр?» - саркастически спросила Аннабель. Клинтон задумался. «Нет, нет,» - замахал он вдруг, встрепенувшись, руками - «это — Буш! Это уже было после». «Хиросиму и Нагасаки разбомбил Трумэн,» - опустив глаза, негромко произнес Беня. «Нет, я!» - упрямо ответил Клинтон и набычился. Беня знал, что спорить тут бесполезно, он просто считал своим долгом сказать это. Вдруг Билл резко, как он делал и все остальное, слетел со стула, ударился лицом об пол, и изо рта у него поползла зловонная блевотина. «Совесть его заела,» - патетически констатировала Аннабель.
Беня ехал в приемную ЦРУ на метро. Там в вагоне сидели одни сплошные негры и говорили на таком ужасном сленге, что Беня, изучавший английский в одесской средней школе и совершенствовавший его в Гарварде, не понимал ни слова. «Бен Ладен,» - произнес вдруг один из них, уставившись на Беню - «fuck him ass!». И сразу несколько чернокожих молодцов снялись с сидения и направились к нему. У Бени под халатом был ствол, но его очень сильно ломало его применять. Он встал и пошел в дальний конец вагона. Но негры неотступно следовали за своей смертью. На последней площадке перед дверью Беня развернулся к преследователям. Один особо рьяный негр навис над ним: «Show me your ass,» - попросил он, ласково ухмыляясь. Беня выстрелил. Затем еще и еще. Пять негритянских трупов устелили пол вагона. Поезд подошел к станции. Беня вышел с еще дымящимся стволом. На платформе стоял полицейский. Он понимающе кивнул. «К приемной ЦРУ лучше с того выхода, мистер Бен Ладен,» - указал он. Беня вышел на улицу и его со всех сторон обступили небоскребы.  «Понастроили тут этих монструозных уёбищ!» - всегда сетовал на такую архитектуру Беня, он очень ее не любил и даже чувствовал, как от этих сооружений исходит какая-то тьма и тяжесть, какая-то разрушающая внутренний мир человека энергетика. Занятый этими мыслями и с опаской поглядывая на циклопические постройки, Беня даже забыл спрятать пистолет и так и вошел в приемную ЦРУ, держа его в руке. Охранник улыбнулся и сказал: «Я понимаю, мистер Бен Ладен, что вы ужасны, и вам надо постоянно этот имидж поддерживать. Но, может быть, не стоило бы уж столь театрально. Да и здесь не то место для промо-акций». Беня сделал виноватое лицо и сдал пистолет на хранение. Однако, в нем все же возникло раздражение: «Надо же, охранник меня учить будет. Каждый суслик – агроном. Совсем страх потеряли. Не уважают террориста №1...».
С директором ЦРУ они обнялись, обсудили то да се, как дела у родственников, что творится на родине. Но опытный Лейба Аронович Панетер сразу заметил в своем друге какую-то подавленность, и что тот все время хочет ему что-то сказать, но не может решиться. И тогда он сам начал провоцировать его на откровенность. Бен Ладен долго увиливал, затем все же примолк, потупился и через некоторое время с грустью сказал: «Лева! Вот мы с тобой таки жили, на одной улице, ходили в одну гребаную советскую школу, тайно молились в одной синагоге... . Так почему теперь ты — директор ЦРУ, а я — террорист №1?!». «Тише, тише, Беня! Успокойся, не говори так громко!» - пытался успокоить его директор ЦРУ - «Все мы ходим под Ротшильдом. И каждый служит ему на своем месте. Ты тоже таки сделал свою карьеру. Но у нее есть некоторые издержки, конечно же...,» - он перевел дух и не закончил мысль, но Бене этого было уже и не нужно: «Значит ты не отпустишь меня?». Лева некоторое время изображал недоумение, смешанное с гневом, затем вкрадчиво спросил: «Ты о чем, Беня?». «Лева, не валяй дурака...». Директор ЦРУ не дал ему договорить. Он откинулся на спинку стула и мягким тоном чуть ли не пропел: «Измена! Дезертирство!». «Ой, ладно, Лева!» - здесь уже не скрывал своих чувств Беня - «Можешь ли ты хоть раз в жизни сделать хоть что-то искреннее?! Например, отпустить друга...». Директор ЦРУ встал, достал из шкафа бутылку виски и два стакана. Молча вернувшись за стол, он налил их оба почти до края и поднял один. «Закусить,» - подал слабый голос Беня. Лева поставил стакан, подошел к стене,