Мы вошли в кабинет. Кроме самого начальника в кабинете было еще несколько человек. Из них в лицо я знал только прокурора Ищенко, начальника следственного отдела майора Попова. Еще был незнакомый мне подполковник и человек в гражданском, как позже я узнал, был представитель от администрации города. Капитан представил меня.
- Это потерпевший Виноградов Вадим Александрович. У него есть предложение, о котором вы хотели послушать.
-Виноградов, - обратился ко мне прокурор, - пожалуйста, напомни нам что там у вас произошло. Я только помню, что подписывал ордер на арест Магомдова за покушение на убийство. Он якобы пырнул тебя ножом. Расскажи подробно, как было дело.
Я начал рассказывать.
Накануне, проезжая мимо больницы, (я умышленно не сказал, что ждал именно Лику) заметил, как к знакомой медсестре из больницы стали приставать пара чеченцев.
- Здесь, пожалуйста, подробнее, - перебил меня прокурор.
- Девушка вышла из больницы и шла по направлению к автобусной остановке, -продолжил я.
- Раньше вы были с ней знакомы? – спросил меня подполковник.
- Раньше я ее немного знал, знал, что зовут Лика, а фамилию не знаю.
- Это не та, такая светленькая, симпатичная, - вмешался представитель от администрации. - На нее точно черные клюют.
- Продолжайте, - пробасил прокурор.
- Они подъехали на джипе, вышли двое и сразу ей наперерез. Стали хватать ее за руки и тащить к джипу. Пришлось вмешаться. На уговоры оставить девушку в покое не поддались. Тот, что побольше, полез драться. Пришлось его вырубить. Второй с ножом кинулся на меня. Вырубил и его. Потом связал их и запихнул в джип и приказал водителю
убираться по-быстрому.
- Так легко справились с двумя? А по виду не скажешь, – усомнился подполковник. - Где вы этому учились?
- Я воевал в Чичне, - скромно ответил я, не вдаваясь в подробности.
- Тогда понятно, - подал голос полковник. А дальше что произошло7
- Я шел вечером домой по темному переулку. Впереди заметил джип, стоящий рядом с дорогой. Меня там ждали. Выскочили двое, один огромный, метра два ростом и килограмм под сто двадцать, а второй поменьше. Я узнал его, его я первым тогда вырубил. На этот раз оказать им достойное сопротивление я не успел. Больший скрутил меня, как ребенка, а меньший стал меня избивать кулаками в живот, в грудь, в голову. А тут из джипа выскочил Садык. Это его я вырубил вторым в прошлый раз. Он оттолкнул товарища и сразу кинжал воткнул мне в живот. Если бы ни руки большего, удерживающие меня сзади, удар пришелся бы в сердце, а так только слева в живот. Они бы добили меня, если бы не патрульная машина. Я только на последок успел сломать Садыку руку. В патрульной машине меня доставили в больницу.
- Дас… сволочи, ведут себя, как у себя дома, как будто наши законы,
для них не писаны, - после некоторого молчания промолвил полковник. Говорят, что к вам приходил отец Садыка и деньги предлагал. Что он хотел?
- Он и ко мне приходил, - вставил капитан Федоров.
- Что Садыку инкриминируют? – спросил прокурор.
- Организацию ОПГ, разбойное нападение с применением холодного оружия, причинение тяжких телесных повреждений, незаконное хранение холодного оружия.
- Кроме последних это еще нужно будет доказывать, - вздохнул майор.
Я продолжил.
- Мансур, отец подозреваемого, просил меня забрать мое заявление, якобы ему тогда удастся уговорить следователя переквалифицировать случившееся просто в бытовую драку.
- Это не ему решать! – заявил прокурор, не было понятно, кого имел он в виду Мансура или следователя.
- А сколько он вам предлагал? – спросил представитель администрации.
- Десять тысяч.
- Долларов?
- Не рублей же, конечно!
- И вы их не взяли?
- Нет.
- Почему?
- Я их не взял, потому что считаю, что это грязные деньги. Чеченцы в России просто не умеют честно зарабатывать. На этих деньгах обязательно кровь или чьи-то страдания. Я сказал ему, что если ему уж так хочется расстаться с этими деньгам, пусть уплатить больнице за мое лечение. Почему государство должно расплачиваться за преступления его сына?
- Зря, - усмехнулся представитель администрации, - а я бы взял, как компенсацию за физический и моральный ущерб. И еще бы потребовал побольше.
- А я посчитал иначе.
- И на чем же вы остановились? – спросил прокурор.
- Я ему заявил, что заберу заявление и соглашусь на то, что это была просто бытовая драка, только при одном условии, что все чеченцы уберутся из города.
- Оп па! Интересно! – удивился прокурор.
- А чего это ты такой добренький? Деньги не берешь, готов смягчить наказание Садыку, - включился в разговор майор.
- Вовсе не потому, что я добренький. Мне от того, сколько получит Садык, год или семь, не жарко и не холодно. А вот, если они останутся в городе, то не исключено, что с ними придется мне еще встретиться. А так пусть Садык получит поменьше, но зато воздух в городе станет чище.
- Если они еще на это согласятся, - с сомнением промолвил подполковник. - Я не думаю, что у этого Мансура достаточно влияния на остальных, чтобы они все согласились уехать.
- Согласятся, - уверенно заявил я. – Я ему напомнил, что ребята из Союза ветеранов покушения на своего члена не простят. А ребята там злые, прошли Афган и Чечню, поэтому им мало им не покажется. Это был хороший аргумент.
- Это сработает, если мы разрешим пойти на такое изменение трактовки состава преступления.
- А ведь дело предлагает Виноградов, - заявил полковник.- Представьте, если это прорежет, чеченцы уберутся из города, на сколько преступлений станет меньше.
- Надо подумать, - задумчиво произнес прокурор после долгой паузы.
- Заманчивое предложение, - сказал начальник ГУВД. - Постарайтесь это провернуть так, чтобы и дело сделать и не нарушить закон. Начальник следственного отдела вместе со следователем посоветуйтесь с прокурором, обсудите все за и против и свои соображения доложите мне. Тогда я приму решение. Так, Виноградов, на чем же вы с ним остановились?
- Я ему сказал, что поговорю со следователем, если такое изменение в принципе возможно, то сообщу ему. Тогда даю им месяц на то, чтобы покинуть город. Если это произойдет, забираю свое заявление.
- Хорошо, Виноградов, мы все обсудим и вам сообщим наше решение. А сейчас можете быть свободным, - заявил начальник ГУВД.
Выходя из кабинета, я услышал слова подполковника: «Еще не перевелись патриоты». Я не понял, сказано это было с чувством одобрения или с издевкой.
