ОЛЕГ ВАЙНТРАУБ
В Е Р Н О С Т Ь
(рассказ продолжение)
Как только закрылась за мною дверь, я почувствовал, как одиночество навалилось на меня, словно снежный ком. Как-то особо остро почувствовал отсутствие семьи, близких друзей и даже рядом живых существ, привязанных ко мне. Таким близким мне существом последние почти два месяца был Рогдай. Я успел так привязаться к нему, что даже стыдно сказать, как к сыну. А теперь он вернулся к тому, кого больше всех любил. Я не ревновал его, прекрасно понимая, что я был для него временным пристанищем. Видимо такая уж у меня доля, что от меня уходят к тем, кого больше любят.
С этими грустными мыслями я поехал домой. От автобусной остановки до нашего дома можно было пройти по асфальтированным дорожкам или напрямик через пустырь. Этот пустырь в утреннее и вечернее время собачники использовали для выгула своих питомцев. Но сейчас еще не был вечер, однако на пустыре виднелась пара: довольно молодая женщина в синих джинсах и сером домотканом свитере со своей собакой, огромным черным сенбернаром. Они гуляли недалеко от дорожки, по которой я проходил. Сенбернар, а он был без намордника, увидев меня, резко двинулся в мою сторону. Женщина пыталась его удержать, натянув поводок, но не тут-то было. Собака была большая и сильная, и женщина едва справлялась с ней. Еще было не понятно, кто из них кого выгуливал.
- Не бойтесь, он не кусается, - постаралась она меня успокоить.
- Да я и не боялся. Прекрасно знал, что сенбернары самые спокойные и добродушные собаки. Сейчас его, очевидно, привлек собачий запах, исходивший от моего комуфдяжа. За два месяца он успел настолько пропитаться запахом Рогдая, что сенбернар, видимо, посчитал и меня принадлежащим к собачей породе, и поспешил познакомиться. Он подошел ко мне и стал обнюхивать. Женщина все пыталась его оттащить. Я постарался ее успокоить.
- Да вы не волнуйтесь, он не выявляет агрессивности. Его, очевидно, привлек запах, исходящий от моих штанов. Я много возился с собакой. Запах ее он и учуял.
- У вас есть собака? – заинтересованно спросила женщина, я ни разу вас с ней не видела.
- Была… - со вздохом ответил я.
- Почему была? С ней что-то случилось?
- Нет, просто она была не моя. Пришлось ее отдать.
Дальше говорить было не о чем, и я поплелся домой, постоянно думая об этой собачнице. Она мне понравилась сразу. На вид ей было лет 25-27. Среднего роста, чуть-чуть полноватая, со светлыми волосами, выбивающимися из-под шапочки, приятным личиком и крепкою фигурой, она сразу создавала приятное впечатление. Я успел заметить отсутствие обручального кольца на безымянном пальце ее правой руки, когда она держала поводок. Теперь я уже жалел, что не использовал шанс познакомиться с ней. А больше такого случая может и не представится.
За оставшиеся до 1-го сентября дни я забрал домой кое-какое имущество из домика, а кое-что оставил. Домик запер на весящий замок, приделав мощную лямку и скобу, хотя прекрасно понимал, что это не послужит серьезной преградой, если кто-то захочет залезть в домик. Но мне как-то так было спокойней.
Первого сентября я вышел на работу. Там за это время что-то изменилось. То ли успело смениться руководство завода, то ли появились новые заказы. Во всяком случае, цех работал и у всех нас работа была. И еще была надежда, что за работу будут платить, и может быть, даже вовремя.
После работы я по-прежнему возвращался домой в уже ставшую холостяцкой квартиру. Дома никто меня не ждал. Пить больше меня не тянуло, даже не знаю почему. Перед глазами все стояла морда Рогдая, как он тогда в домике укоризненно смотрел на меня, когда я стакан за стаканом поглощал это ненавистное «Аморетто». Ему не нравилось, что я выпивал, и он даже потом унес куда-то пустые бутылки с глаз.
Все чаще вспоминал я ту встречу с женщиной с собакой на пустыре и очень жалел, что не сделал даже попытки с ней познакомиться. Теперь же я лелеял надежду, что следующим летом выйду на этот пустырь гулять со своим щенком. И там уж будет у меня возможность познакомиться с ней.
Как было условлено, на следующий год в средине апреля я позвонил Николаю Ивановичу. Он был уже на работе, очень обрадовался моему звонку и тут же заверил, что свои обещания он обязательно выполнит. И еще сказал, что в марте возил в питомник на вязку Ромзеса. Надеется, что в начале июня будут щенки. И мальчика, потомка Ромзеса, он, как мы и договаривались, подарит мне. Для себя я решил, что назову его Рогдаем.
Так все и произошло. В начале июля мы с Николай Ивановичем съездили в питомник, и оттуда я привез очаровательное создание – щенка по кличке Рогдай. Мне даже выдали паспорт с его родословной.
Теперь у меня появились заботы, приятные хлопоты. Домой я возвращался не в пустую квартиру. Меня здесь ждали и были рады моему появлению. Пока я еще только вставлял ключ в дверь своей квартиры, за дверью уже слышал нетерпеливое повизгивание Рогдая. Он весело бросался ко мне, всем своим видом показывая, как он рад моему появлению. Я кормил его, а потом мы с ним играли до самого сна. Пока он был еще малышом, мы спали вместе на диване, а когда он немного подрос, у него появилось свое место в квартире.
Рогдай рос быстро. И наконец, пришло время, когда его можно было выводить гулять на пустырь около дома. Я ждал этого события с нетерпением. Выгуливая Рогдая, я мог завязать непринужденный разговор с незнакомкой с сенбернаром. Я их часто видел гуляющими по вечерам на пустыре, но подойти к ним не решался, не было достойного повода. Теперь повод появился.
Николай Иванович и на этот раз сдержал свое слово. Где-то в мае к домику прислал рабочих. Они заново перекрыли крышу, отремонтировали крыльцо, вставили новую раму в окно и застеклили его. Двери покрасили и снабдили мощным внутренним запором. Полы в домике покрасили, печь и плиту отштукатурили заново. Еще он прислал кое-что из мебели. В домике появилось два кресла, правда сильно потертые, но еще довольно крепкие, новый стол и два шезлонга. Была сделана проводка к двум автомобильным фарам, подвешенным под потолком. Сделан был вывод для подключения аккумулятора. Теперь в домике были уже все условия для комфортного проживания, и этот домик мог вполне теперь считаться нашей лесной дачей. Ключи от него были у Николая Ивановича и у меня. За лето я несколько раз бывал там, а Николай Иванович, похоже, ни разу. Во всяком случае, следов там его пребывания я не обнаружил.
(продолжение следует)
