(автобиографическая повесть. ПРОДОЛЖЕНИЕ)
Назначен день отъезда. 18 мая 12-я рота должна покинуть училище. На стажировку отправлялись классными отделениями. Руководителем 123-го классного отделения был назначен капитан Каменецкий, инструктор практического обучения цикла «РОС» (радиооборудование самолетов). Курсанты отделения были немного удивлены этим выбором командования. Капитан был человеком мягким, спокойным, как большинство полных людей. Он практически никогда не имел подчиненных. Как он сумеет справиться с этой оравой выпускников, так хорошо усвоивших за три года учебы все приемы и уловки, как обводить вокруг пальца начальство? Но этот вопрос пусть больше беспокоил командование училище, а ребята были только довольны таким выбором.
Собран нехитрый курсантский скарб, чемоданы погружены на грузовик. После завтрака отделение строем отправляется на вокзал. Билеты уже заказаны, время отъезда определено. Ребята весело шагают по улицам Харькова, прощаясь с ним почти на два с половиной месяца. На вокзал прибыли за полчаса до отправления поезда. Дружно разобрали свои вещи и погрузились в общий вагон поезда Харьков – Киев. Им предстояло ехать в город Прилуки Черниговской области. Прямого поезда до Прилук не было, и им предстояла пересадка на станции Гребенка.
Как ни старался капитан Каменецкий, разместить всех 28 человек рядом в вагоне, ему это не удалось. Курсанты разбрелись по всему вагону. Они знакомились с девушками, болтали с ними, высовывались из открытых окон до пояса. Одним словом, вели себя, как школьники младших классов на экскурсии. Но все это были еще только цветики, ягодки были еще впереди.
Майский день был жарким, в вагоне было душно, хотелось пить. Кипяченая вода в бачке у проводников жажды не утоляла. Ребята решили сложиться, и на следующей станции купить ящик газировки. Поручили это мероприятие Бердникову и Моисееву. Деньги быстро собрали, и на маленькой станции, где поезд стоит всего минуты три, они быстро соскочили, и к отходу поезда уже грузили в нерабочий тамбур ящик с бутылками. Если бы только знал их старший, что было в этом ящике! Как это удалось им это сделать, остается их тайной. Они заплатили за ящик лимонада, а притащили ящик водки.
Теперь нужно было воспользоваться этим подарком судьбы. Чтобы не привлекать общего внимания, и, самое главное, капитана, вызывали в тамбур по одному. Там Николай выдавал каждому его “норму”. Расчет был прост. Ящик водки – это двадцать бутылок, т.е. 10 литров. Ребят 28. Значит, приблизительно по 350 граммов на нос. Нашли поллитровую банку, сделали на ней отметку, и по этой отметке отмеряли каждому его норму. И, как ни странно, никто не отказался. А что такое 350 граммов водки молодому человеку без закуски, да еще в жаркий день?
Минут через пятнадцать ящик опустел. Пустые бутылки выбросили в окно, за ними последовал и ящик. И тут началось … Хмель ударил в голову, ребят развезло. При этом каждый вел себя по-разному. Кто-то разморенный дремал тихо в уголке, кто-то горланил песни, кого-то потянуло на подвиги, кто-то «качал права» с сержантами. Удивленный и возмущенный капитан метался по вагону, стараясь унять наиболее агрессивных. Он никак не мог понять где же успели ребята «нализаться». К счастью, скоро поезд подошел к станции Гребенка. Здесь нам предстояла пересадка. Следующего поезда нужно было ждать около четырех часов. Старшему едва удалось всех собрать и вывести из вагона. Он нас построил и отправил в небольшой скверик у вокзала. Там в тени деревьев приказал расположиться и без его разрешения не покидать скверика. Но не тут то было. Хмельные и неуправляемые, они разбредались в разные стороны. Кричать, угрожать и требовать от них дисциплины в таком состоянии, было бесполезно. На капитана страшно было смотреть. Хорошенькое начало …
Однако 4 часа на свежем воздухе сделали свое дело. Молодые организмы быстро справились с алкоголем в крови, и к моменту посадки в поезд уже почти все были в норме. Правда, самочувствие было отвратительным. Голова болела и тошнило. Дальше ехали хмурые и неразговорчивые.
Прибыли в расположение части к вечеру. Капитан Каменецкий ушел к командованию части за указаниями, а курсантов оставил в курилке у казармы.
Солдаты вернулись с ужина, и расположились тут же рядом в курилке. Среди них Оскаленко узнал своего земляка и одноклассника. У них завязалась дружная беседа. Ее внимательно слушали и остальные курсанты. От него мы узнали о части, куда мы прибыли на стажировку. На этом аэродроме стояли два полка самолетов-бомбардировщиков ТУ-16. Один полк состоял из атомононосителей, а другой был центом по переучиванию на дозаправку в воздухе. В этом полку была авиаэскадрилья танкеров-топливозаправщиков. То, что полк был вооружен атомными бомбами, не для кого не было секретом. На рынке можно было подслушать разговор баб-торговок:
- Заходь до мэнэ, я жыву нэ далэко, там, за атомым складом.
Конечно, самой атомной бомбы никто в полку и в глаза не видел. Ими занималась специальная группа, которая служила и жила совсем отдельно, не смешиваясь с остальными в полку.
Предназначенные для дежурства самолеты готовились на своей стоянке, потом их буксировали в сторону ДС (дежурные силы) по специальной рулежке до белой линии. На этой линии менялся наземный экипаж самолета и водитель буксира. Далее самолет увозили в подземное укрытие, где его оснащали всем необходимым, вооружали атомным оружием и ставили на дежурство. Как и что там делали, в полку только догадывались. Толком об этом никто ничего не знал.
Об этом курсанты успели узнать от земляка Оскаленка, пока ждали своего начальника. Когда он вернулся, то сообщил нам следующее: стажироваться мы будут в одном полку. Одно строевое отделение направят в ТЭЧ, а второе в эскадрильи. Жить нам придется в отдельных казармах. Так будет до средины стажировки. Потом отделения поменяют местами.
Первое строевое отделение, в котором я числился, отправилось в казарму ТЭЧ, а второе увели в казармы эскадрилий. Казарма ТЭЧ располагалась на втором этаже довольно большого кирпичного здания, и занимала весь этаж. На первом этаже были какие-то служебные помещения. Помещение казармы было большим, и койки в нем были одноярусные. Свободных кроватей было не много, пришлось недостающие тащить со склада. Курсанты хотели поселиться все вместе, но старшина ТЭЧ не разрешил. Пришлось располагаться на свободных кроватях по всей казарме.
Через несколько дней в полк приехали на стажировку курсанты из других училищ: Даугавпилского, Казанского и Ачинского. Их тоже разместили в казармах вместе с солдатами. Уже к концу мая курсантов в ТЭЧ было больше, чем солдат и офицеров.
Первое знакомство с ТЭЧ. Нужно сказать, что время для начала стажировки было выбрано не совсем удачно. Оба полка готовились к учениям. 1-го июня полки должны были подняться по тревоге и улететь на бомбометание на полигон Камчатки. Шла напряженная подготовка к учениям. К такому дальнему перелету нужно было подготовить максимальное количество самолетов. И основная работа легла на плечи ТЭЧ. Приходилось работать по 10-12 часов в день без выходных. И в это трудное время для дивизии «свалились на голову» курсанты. К работе на боевых машинах допустить их сразу было нельзя. Начальники групп не знали, что могут и умеют курсанты делать. А «наломать дров» они могли.
Первый выход на аэродром. После утреннего построения полка личный состав ТЭЧ садится на свой тягач и отправляется на аэродром. От жилого городка до аэродрома было километра четыре. Большой армейский тягач сразу не поместил всех. Пришлось делать два рейса. Приехали на стоянку ТЭЧ, так называемый «пятачок». На стоянке стояло 5 или 6 самолетов, на которых выполнялись работы. Начальник ТЭЧ остался в штабе, построение личного состава и распределение работ проводил начальник группы регламентных работ по самолетам и двигателям капитан Черный. Подразделение строилось по группам. В группе регламентных работ радиосвязного и радионавигационного оборудования по штату было 3 офицера и 4 солдата. И вот капитан Ветров, начальник группы, только за голову взялся, когда ему в группу «свалилось» еще 14 помощников. Такая же была обстановка и в других группах.
Капитан Черный вышел перед строем и начал давать указания. Свою речь он круто пересыпал нецензурной лексикой. Харьковским курсантам это сразу резануло уши. Мы не привыкли слышать мат от офицеров, а особенно перед строем. Сами, конечно, в повседневных разговорах не очень следили за чистотой своей речи. Хотя, надо отметить, к выпуску мата стало меньше. На первом курсе то ли для бравады, то ли для самоутверждения, безбожно сквернословили. Им Нам очень хотелось казаться «крутыми» (хотя еще в то время такое слово не применялось). На третьем же курсе мы повзрослели, и нам хотелось выглядеть более культурными. Так еще на втором курсе, когда мы перешли в другую новую столовую, и теперь сидели за столиками с белыми скатертями по шесть человек, заключили между собой соглашение. Мы договорились, что за столом матом ругаться не будем. Единственное исключение все-таки заставил сделать Близнюк Виталька: называть плохое мясо «п…тиной». От частого употребления этого слова оно потеряло свой смысл, настолько стало нарицательным, что забыли о истинном смысле его. И это сыграло плохую шутку с Валькой Можаевым. В отпуске, забывшись, он за столом вдруг заявил матери: «Не клади ты мне эту п … ну». За это получил по лбу половником.. В училище мата от офицеров мы не слышали никогда, даже на отдыхе и в курилках. Если иногда только старшина Ищенко вызывал в каптерку курсанта «прописочить» и употреблял какое-нибудь бранное словечко, то курсант знал, что при этом наказания не последует.
А здесь, в боевом полку, все было иначе. После построения разошлись по группам. Группа регламентных работ по радио занимала три комнаты в техническом домике. В них вдоль стен стояли стенды и стеллажи с блоками и контрольно-измерительной аппаратурой. Проверками оборудования в группе занимались офицеры- техники. Солдаты-механики только снимали и ставили оборудование, чистили умформеры и преобразователи. Работы было много. Курсантам хотелось сразу же включиться в работу, но осторожный начальник группы никак не хотел допускать нас к оборудованию. Вначале усадил нас изучать инструкции по технике безопасности и технологические карточки. Чуть позже разрешил выполнять работу механиков: чистить коллекторы умформеров и преобразователей. Только через несколько дней разрешили под присмотром солдат-механиков ставить проверенные блоки оборудования на самолеты. Для нас совершенно новым делом стало контровка разъемов и болтов крепления. В училище этому нас не учили. Теперь же этому нехитрому мастерству нас учили солдаты. Большего пока нам доверить ничего не могли.
Почти две недели без отдыха и выходных трудилась ТЭЧ, готовя самолеты к учениям. Все это время трудились с ними курсанты, стараясь изо всех сил. И вот, наконец, все готово. Последний самолет отбуксировали на стоянку эскадрильи.
Утром следующего дня весь городок разбудили сирены. Начинались учения. Личный
