В прошлом году у нас на работе появилась новая «управленка», тётка лет 56-и, несколько заторможенная, бесформенная, одетая в хлам, не очень здорового вида, с жидкими, выкрашенными в рыжий цвет волосами, собранными в хвостик. Она дымила, как паровоз, говорила медленно, с чувством кивая при каждом слове головой, словно ещё раз подтверждая сказанное ею, но как позже выяснилось (мною, поскольку с ней никто другой в общем-то не общался) оказалась вполне сносной и самое главное безгадостной и уважающей чужие знания и работу. Она была настоящая кошатница. Без памяти любила своего «толстенького» и рассказывала о нём, как о человеке. Жила она одна в маленькой квартирке, оборудованной так, чтобы КОТИКУ удобно было. Семьи у нее не было, то есть был сын, который жил в другом городе со своей семьей. Виделись они редко, взаимно друг друга недолюбливали, но в тоже время она им очень гордилась, и невесткой, и внуками тоже . А её «бывший» с ней контакта не имел, но зато заботился о ЕЁ престарелой матери, живущей тоже черт знает где, в другом конце страны. В общем довольно странная раскладка была. Так что этот жирный Котяра являлся для неё светом в окошке..
Я к этому относилась нормально, слушала её рассказы, сама бы непрочь кошку иметь, конечно не извращаясь до самозабвения, да у сына аллергия на них.
Так вот, моя сотрудница ходила на работу с большой сумкой, на которой была фотография кошки, но очень невнятная, через сто фотошопных фильтров пропущенная. Было видно, что это должна быть кошка, но не более. Но вглядевшись, можно было что-то странное, даже непонятно тревожное в этой кошке уловить. Я конечно так, к разговору, спросила однажды, когда пригласила её у «китайцев» пожрать, что за сумка у неё. К ТАКОМУ её ответу подготовлена я не была.
Когда её предыдущая любимая кошка приказала долго жить, она не смогла её просто ПОХОРОНИТЬ, не говоря уже о том, просто закопать где-нибудь. Несмотря на бесчисленные фотографии ещё живой кошки, начиная с котёнка и до..., она попросила свою подругу сначала сфотографировать усопшую и перенести обработанное фото на сумку. Вот почему она мне такой странной показалась - спящая кошка всё-таки чем-то отличается от дохлой, (ой, простите, мёртвой,) или скорее наоборот.
Я была ошарашена, для МЕНЯ это было уже настолько «чересчур», что я, подавившись куском утки, по-быстрому не сообразила, какая реакция в таком случае являлась бы адекватной.
Я сказала то,чего наверное говорить было не надо (kак раз недавно передачу по телеку видела): «Ну что-ж, почему-бы и не на сумку, некоторые делают из подохших любимцев чучела и ставят на полку». Я не знаю, что у неё в душе творилось после моих слов, но счастлива она определённо не была.
Через два месяца сотрудница умерла от тромба. До этого она неделю болела и я была последней, кто с ней разговаривал по телефону (и единственной). О её смерти мы узнали по объявлению в газете, которое дал её сын.
«Толстого» забрали её подружки-кошатницы – маленькие, печальные, одинокие старушки. Я их видела на похоронах, так же как и её мать и сына с семьёй, который собрал всю гадость из её жизни (судя по поминальной речи пастора). Его приглашение на поминальную трапезу я пропустила мимо ушей.
