Последний "круиз" тёщи.

   Родители вновь исчезли из дома. Поехали по своим матримониальным делам. Ох...
  Оформление, бумажки там разные-всякие. Сами понимаете-похороны во все времена,
  ни для кого весельем не были. Ну разве что если коснуться темы тёща-зять. В
  общем-пара оболтусов осталась дома одна. Семилетний Пашка и пятилетняя Машка.
  Поиграли детки немного.Послонялись по квартире. Гаджетов тогда ещё не было. По
  телеку, в те времена, утром и днём, мало что посмотреть могли. Зайдя в
  родительскую спальню они пошарили взглядами по обстановке. Предмет один их
  заинтересовал. На книжном шкафу стояла какая-то необычная вазочка. Чёрная
  такая. Блестящая. С крышечкой и номерком. Любопытство победило. Подставили
  стул, на стул несколько томов, с полок снятых, положили. Пашка полез. Книжки
  разъехались под цыпочками и полетел малец на пол. Вазочка, вслед за ним.
  Крышечка перед Машкиными ногами отлетела в сторону и высыпалось содержимое.
  Порошок серый. Страшно деткам стало. Они-то подумали о том, что родители
  конфеты там спрятали. А тут, какой-то порошок с запахом золы. Машка сбегала на
  кухню и принесла веник с совком. Подмели чистенько, а порошок в унитаз слили.
  Пол протёрли. В общем- "зачистили место происшествия". Вазу закрыли да и
  поставили с трудом на место. Конфет, правда, туда насыпали щедро. Со страха,
  видать. Конфеты-то на кухне, в вазочке лежали. Леденцы. Они-то подумали, что в
  вазочке шоколадные (дорогие) были.


    Вернулись родители. Мать в слезах, отец с "тихой дурацкой улыбкой". Бабушка
  померла. Мамина мама. На кладбище они ездили. Место выкупать для упокойницы. Ну
  там-бумаги заполняли, оформляли всё чин-чинарём. Мама сквозь слёзы мужу:

  -Доставай, родной, прах родительницы со шкафа с книжного. Поедем и сегодня же
  предадим земле.

    Взял с полки родимый "тёщины останки", передал жене. А той, вазочка, урна в
  смысле, тяжеловатой показалась. Поставила она её на стол. Руки трясутся.
  Открыли и тихо обомлели. В урне конфеты, леденцы, а пепла маминого (тёщиного)
  нет и в помине. Мысль промелькнула- "а вдруг в крематории напились, да и
  перепутали"...
  Вызвали Пашку с Машкой для серьёзного разговора. Урну тычут и спрашивают:

  -Ничего нам рассказать не хотите?

    Те в рёв:

  -Мы думали-там конфеты шоколадные. Вы же их от нас прячете постоянно. А там
  порошок серый какой-то насыпан был. Крышка с вазы той упала, порошок на пол
  просыпался. Мы пол подмели, а порошок в унитаз и спустили.

    Тут у матери приступ сердечный случился. Отец, для вида, лицо печально
  нахмурил. За каплями пошёл. Оболтусы ни живы ни мертвы. Молчат.

    Хоть и советские времена были, а пошла дочь к попу. Всю эту картину ему
  обрисовала, слезами горючими обливаясь. Мать родную, страшно сказать, по
  канализации в круиз отправили внучата. Поп и сказать-то толком ничего не смог.
  Одно только талдычил:

  -Ты, дескать, свечи поставь за упокой души, молись почаще. И нет тут
  греха твоего. Отроки несмышлёные ещё. Не ведали они, что творили.

    Ночью зятёк покойницы проснулся от страшного сна. А картина жуткая и впрямь
  ему нарисовалась. Стоит тёща в коллекторе канализационном, в халате, а с неё
  всякие нечистоты вниз плюхаются. Она ему замогильным голосом речёт:

  -Вот стою я тут вся в говне, в моче по колено. Чтоб ты, скотина, пока не подох,
  в жизни так в дерьме плавал. Не сберёг, сволочь, прах мой. И не кивай на
  внучат. Спрятать не мог, гад, куда-нибудь подальше от детских глаз?

    Проснулся он, зубы стучат, руки пляски половецкие, или танец с саблями
  выделывают. Побледнел он. Стакан залудил. Тут, как наяву, тёща показалась и
  вновь:

  -Не будет тебе, паскуднику, покоя, если не разыщешь то место, куда меня
  нечистоты вынесли.

    У мужика крыша реально ехать стала. Выскочил он из дома да и рванул к
  сантехникам. Теперь представьте себе такую картину. Раннее утро. Мастерская
  ЖЭКовская. Мучаются двое с похмелья и думают-"где бы огненной воды для поправки
  здоровья раздобыть"? Стук в дверь. Заходит полоумный с горящими глазами и с
  порога:

  -Можете мне трассу слива канализации показать? Тёщу мою в унитаз слили. Вот
  ищу, куда её занести могло.

    Мужики трястись перестали. Удивились несказанно, стало быть. Ну это я мягко.
  Тут другой глагол более применим. Матерный. Спросили:

  -Живую, что ли, ты умудрился её в стульчак засунуть?

    Он и отвечает:

  -Неа. Мёртвую уже. Дети спустили тёщу-то, а ко мне она во сне пришла да и
  приказала найти останки.

    Про пепел сказать забыл он. Неудивительно. После такой галиматьи, какая у
  него в башке перепуталась. Те двое переглянулись:

  -Ты посиди здесь немного, мы пойдём за планом сходим.

    Ушли. Через какое-то время две машины подъехали. Милиция и скорая. Дурка,
  значит. Недолго с ним выясняли суть дела. Врач, правда, посоветовал нервишки
  подлечить. А смеялись и врачи и милиционеры долго. Это правда.

    Пришёл мужик домой. Жена в себя немного пришла и вопрос задаёт:

  -Каким образом маму хоронить будем? Ведь не осталось ничего от неё.

    Мужик с бешеными глазами рванул к детям. Трясёт их:

  -Веник отряхивали!?

    Дети в рёв. Выяснили-не отряхивали. В общем-с веника остатки пепла в урну
  стряхнули. Так и поехали прикапывать. Место-то, на кладбище, оплачено было.
  Чего уж ему пропадать-то.

    P.S. Ах да. Ещё одна малюсенькая деталь. Долго ещё народ недоумевал, завидя
  такую картину. На местный отстойник, в смысле-очистные сооружения, периодически
  приходил мужик с горящим взором и кидал в зловонную жидкость шоколадные
  конфеты. Мы то с вами знаем, что это зять, найдя "место последнего пристанища"
  тёщи, задабривал её дух.