Грабить? Убивать? Жечь? Нет, всё это было.
–Куда мы поплывём? Мы, нескованные ни жизнью, ни смертью, ни законом людским, ни словом божьим? А? куда? Куда хотите?
Самюэль решил предоставить решение команде. Пусть помогут ему поставить цель. Это ведь и им нужно.
Но команда впала в ступор. Ни слишком давно были в море, и оно сделалось для них одинаковым. Ожидание не оправдалось, пришлось прийти на помощь. Самюэль оглядел свою команду:
–Рыжий Генри, где ты потерял левую руку?
–В Нассау, капитан! – радостно отозвался Рыжий Генри – почётный и ни разу не слабый член абордажной команды, даром, что вместо левой руки обрубок.
–Так! – Самюэль улыбнулся, – А ты, Стервятник, где зарубил Седого Кидда?
–На Святой Марии, капитан! – канонир по прозвищу Стервятник был счастлив вниманием капитана. Как мало нужно было живым. Ещё меньше нужно было мёртвым. А тем, кто был ни тем и ни другим…
Им хватало памяти. А у Самюэля была прекрасная память.
–Отлично! – капитан хмыкнул, – Джон?! Откуда ты родом?
Джон был младше всех на корабле. Но он, определённо имел задатки славного пирата и достиг бы значительных высот, если бы не попал под проклятие, вызванное пиратской гордыней. А так ему было одиннадцать лет, он подносил во время боя порох, и ему навсегда, до скончания проклятия, до прихода милосердия, было одиннадцать.
Самюэлю даже было жаль его. он помнил, как Джон подбежал к нему сам во время захвата корабля, не обращая внимания на грабёж вокруг и испуг, и умолял взять его в команду. Сначала было смешно, а потом юнец выхватил тонкий нож и сказал, что убьёт себя, если ему откажут. Отчаяние Самюэль ценил и согласился. Между прочим, не пожалел. Джон был ловок и лихо отдавал приказы другим мальчикам, которые попадали на корабль, и имели задачу подносить порох во время битвы. Благо, в ночь проклятия их не было, Самюэль едва бы перенёс такой удар по совести.
Самюэлю хватало Джона. Мальчик не отчаивался, не делал вид, что не понимает, но не отчаивался. Он ещё не вкусил жизни и мало что понимал о смерти, а уж тем более о наказании её отсутствием.
–С Антигуа… отозвался Джон, польщённый вниманием капитана.
–Прекрасно! – Самюэль кивнул и обратился уже к коку, – Стив, откуда была та девица, из-за которой ты подрался с Метким Уиллисом?
Кок важно расправил плечи и отозвался:
–Галвестон, капитан!
–И хороша была? – подмигнул Самюэль.
–Стоила всего, – ответил кок. Он был уже в своей памяти. И это тоже было важно.
Вообще, в пиратском мире портовые девки всего лишь необходимость, потребность, а привязка к ним – повод для шуток. Но никто не подсмеивался над коком. Историю ту знали все, и было в ней что-то такое, что не позволяло шутить даже прожжённым морским волкам. Хотя всё было известно – одни пираты захватили корабль, потом продали всех, кого ещё можно было продать после захвата, на ближайший остров. И в числе проданных была некая Марианна. Молодая, на свою беду ещё и красивая, нетронутая никакой хворью, она плыла на корабле к своему жениху вместе со своими родителями. Судьба распорядилась иначе. Судьба швырнула её от родителей и от жениха на пиратский остров, к матросне и смраду. Но тут ей впервые повезло – да, в мире порядочном это не было везением, но на Галвестоне это было счастьем – её приметил и назвал своей Меткий Уиллис – мерзавец каких поискать, на самом деле, очень ревнивый и беспощадный к своим людям и к своим женщинам. Но он назвал Марианну, которая оставила своё фамильное имя в прошлой, счастливой и безмятежной жизни, своей. И та подчинилась, понимая, что в противном случае её ждёт. А потом на острове она встретилась со Стивом молодым Стивом, ещё не коком, ещё не в команде Самюэля.
Встреча была случайной, но судьбоносной. Было смешно и нелепо, но случилось чувство. Отчаянное, горькое, безысходное. А потом была драка с Метким Уиллисом, с трудом прекращённая друзьями, и побег трусливый побег Стива и его нервное обещание:
–Я за тобой вернусь.
Было и возвращение. Правда, оказалось, что возвращаться не к кому. Марианна приняла страшную смерть, хотя даже сподвижники Уиллиса отговаривали его от убийства несчастной, предлагали продать её, но он был неумолим. Мёртвую красавицу швырнули к ногам Стива, вернувшегося за ней, и предложили выпить за её здоровье.
Позже, конечно, Стив отомстил. Он присоединился к Самюэлю, а тот схлестнулся с мерзавцем. И победил, потому что всегда побеждал и не знал, что можно проиграть. и Меткий Уиллис, без всякого, принятого Самюэлем суда, пошёл по доске с полного одобрения всей команды.
–Мы не будем его судить, объяснил тогда Самюэль, – и не будем давать ему шанса. Он обидел одного из нас. И он поплатится.
Это было давно. Оставалась только память.
–Итак, путь намечен! – решил Самюэль, – запоминаем, друзья! Сначала мы плывём в Нассау. Затем к Святой Марии. Затем Антигуа, и…Галвестон! Возражения?
Возражений не было. Было ликование – у команды появилась цель. Малая, но даже малым довольствуется разум, когда искать и надеяться не на что.
–Мастер над парусами! – призвал Самюэль, – вы слышали своих братьев?
–Так точно, капитан!
Мастер над парусами уже вовсю был в деле. Команда ликовала: есть, есть какой-то путь. А там, может быть, есть что-то интересное, и может быть надежда, а может и освобождение? А если нет – они дети моря, они его сыны и они плывут, плывут, пока есть куда плыть!
–Слава капитану!
–Слава Чёрному Сэму!
Так громыхали голоса радостные, счастливые голоса, которые меньше четверти назад были полны безнадёжности. Под эти крики Самюэль вернулся в свою каюту. Он утешал, но кто утешит его? он загордился, но какой из пиратов не загордился? Но фигура возникла на его пути. И что он должен был теперь делать? С кем ему советоваться? Он сам устал от корабля, от качки, от соли, разъедавшей не живую и не мёртвую кожу его рук.
Он устал. Устал вдохновлять, устал выдумывать. Устал даже от этой усталости. Сна давно не было. Был путь, было море, были какие-то намеченные мелкие остановки, какой-то маршрут, а смысла не было, его приходилось искать и выдумывать на ходу.
Снова стук. Снова Хенсли.
–Опять ждут? – поинтересовался Самюэль всё с той же нарочитой беспечностью. – У меня уже горло иссохло.
Хенсли протянул флягу с ромом.
–Капитан, как считаете, это навсегда?
Самюэль отпил. Он думал. Он много думал об этом. Пока всё, что он понял, это то, что нет ничего страшнее слова «навсегда».
–Я не знаю, – лгать Самюэль не стал. – Та сила…она прокляла нас. Она сказала, что мы будем плыть, пока есть море. А я думаю, что море – это единственное, что навсегда.
–Может нам стоит просить прощения? – Хенсли был напряжён.
–У кого? – спросил Самюэль. – У кого, старпом? У моря? У той дряни? Нет, если мы будем просить прощения, мы станем рабами, мы станем слабыми, мы будем также прокляты, только ещё и унижены. Море запомнит наш позор.
–Но та фигура…капитан, если она простит нас?
–А тебе надоело плыть?
Хенсли помолчал. Он любил море.
–Я скучаю по твёрдости под ногами, – наконец он ответил. – Не думал, что смогу скучать, но всё же.
–Тогда ходи по потолку, – предложил Самюэль, я не знаю чем тебе помочь. Я не бог. Я только капитан. Капитан проклятого корабля и проклятых людей. И я сын моря. Даже если это море вечное.
–Я не отказываюсь, капитан! – горячо заверил Хенсли. Но Самюэль и без того не сомневался в преданности старпома. Куда бы тот делся от вечности? От обещанной, а как там пойдёт – кто знает?
–Тогда что у тебя ещё?
–Ничего, капитан.
–Тогда разбуди меня через пару часов.
И Самюэль демонстративно улёгся на койку. Хенсли оставалось только сдаться и оставить капитана. А тот лишь вздохнул: что он мог сделать? Только изображать что всё в порядке, что всё идёт так, как надо, и ничего, ничего не случилось. Они в море, это самое главное, а море может быть вечным, но едва ли это важно.
Им надо плыть. Им просто нужно иметь какую-то цель и надежду. Самюэль мог её дать, но с ужасом думал о дне, когда его красноречие иссякнет.
Он отвечал за своих людей и при жизни, и теперь. А что он мог дать им в безнадёжной вечности моря?
