Горное Эхо Глава 6 Искупление

- Как подсчитала Екатерина Марковна, ущерб, нанесённый холдингу — не будем пока утверждать об умышленном характере, вполне возможно ошибка или недостаток квалификации — можно оценить в семьдесят два миллиона долларов. Если умножить на курс — почти пять миллиардов рублей. Это серьёзно, Кирилл Алексеевич. Это очень серьёзно. Что имеете сказать, господин Венецкий?
Кирилл внутренне грустно улыбнулся: если сложить его опустошённые карточки и сейф, как-то так и получалось. От обиды даже кольнуло в левой стороне груди.
- Да что говорить, Леонид Андреевич? - после некоторой паузы начал говорить Венецкий, закрыв и отодвинув от себя папку с долгами, - Ущерб, который Екатерина Марковна посчитала, составляет годовой бюджет холдинга. Вы серьёзно, Екатерина Марковна? Вы считаете, что коллектив во главе со мной только тем и занимался, что тырил собственный бюджет? Причём целиком! Или это для того, чтобы шарахнуть по башке дубиной и контрагент не рыпался? Прошу простить за мой французский, но это похоже на бандитский налёт и риторика должна быть соответствующая.
- Это сумма содержит упущенную выгоду, Кирилл Алексеевич, - отозвалась женщина плотненькой комплекции, довольно привлекательного вида — та самая Екатерина Марковна.
- У нас недавно работала журналистка, которая умела получать дизельное топливо и бензин из угля. Представляете? Так вот, она говорила, что СССР упустил выгоду, не перерабатывая якутские угли в бензин, исчисляемую триллионами. Не помню, в какой валюте. Упущенная выгода — оценочное суждение и вообще не ваше дело. Так что Леонид Андреевич, если это не ошибка Ваших подчинённых, не злой умысел, то ничем иным, как низкой квалификацией кадров, объяснить не могу.
- Вот это ответ! - Прокопьев довольно улыбался, оглядывая свою команду, - а я вам говорил, что Венецкий — сила, интеллект, искра!
При этом Леонид Андреевич энергично махал сверху вниз кулаком, как Хрущёв на всемирно известных кадрах.
- Ладно, Кирилл Алексеевич, - продолжил Прокопьев, - проехали. Я имею в виду упущенную выгоду. Вопросы всё равно остались.

Открылась дверь и в кабинет вошёл высокий молодой человек, в котором все узнали известного телеведущего. Леонид Андреевич кивком головы указал ему на свободный стул.

- Я нисколько не сомневаюсь в Ваших способностях, Кирилл Алексеевич. Они достаточно высоки. Семьдесят два миллиона американских рублей величина действительно завышенная, но четыре миллиона, скорее всего, надо будет вернуть. Или обосновать, объяснить, ну и всякое такое. Мы не хотели бы доводить дело до суда. И ещё. Ваша квалификация, Кирилл Алексеевич, для нас слишком высока, мы её не потянем, поэтому представляю Вам нового Главного редактора — Трошкина Ивана Николаевича. Молодой, напористый, уже известный. Комиссию по передаче дел и должности возглавляю я. Кирилл Алексеевич, Вы меня слышите? Кирилл Алексеевич, что с Вами?

Венецкий уже ничего не слышал, у него внезапно всё поплыло, а потом потемнело, будто кто-то выключил свет.


Белый потолок. Скосив глаза, Венецкий увидел капельницу. Его не удивила картина больничной палаты, но досада, будто расчувствовался, как выпускница после окончания школы, даже сознание потерял, была. Кирилл повернул голову в другую сторону и увидел супругу, дремавшую в кресле. Он чуть шевельнул рукой, кровать скрипнула, супруга тут же открыла глаза. Венецкий подумал, что сейчас будет как в Мексике: «Что же ты наделал? Я так переживала... Я так рада.., Всё теперь будет по-другому... К чёрту эту работу... Я займусь, наконец, твоим здоровьем..»

- Кира... - супруга смотрела на него, глаза переполнились прозрачной жидкостью и она полилась через края по щекам, - Кира... Кира...

Супруга больше ничего не говорила, только гладила руку. Голова у Кирилла была тяжёлой, словно её залили цементным раствором. В поплывшей картинке он увидел медсестру, делавшей ему укол, после чего она деловито посмотрела на приборы и растворилась вместе с палатой.


* * *


Операция на клапане, по словам жены, прошла успешно, но хорошо, что всё быстро сделали на работе, потому что медпункт есть и скорую долго ждать не пришлось. Всё удачно сложилось, если, конечно, можно тут говорить об удаче. А Виктор Сергеевич, хирург, сказал, что случись это на улице или где-нибудь за городом, вряд ли успели бы. Теперь полгода покой, чистый воздух, никаких волнений. Никаких волнений? А жить тогда зачем? Венецкий слушал супругу, пробовал улыбаться и кивал, послушно выпил таблетки и запил тёплой кипячёной водой — какая гадость! Последствия наркоза практически прошли, он ожидал болей в грудной клетке, но следов распила не было. Супруга сказала, что операцию делали через прокол и по телевизору, по современной, короче, технологии.


Первое время Венецкий, просмотрев новости, делал кое-какие наброски, чтобы комментарии были чёткими и стройными. Но звонков не было, никто не интересовался мнением ещё недавно знаменитого Главного редактора, главного медийного оппозиционера ни по каким вопросам. Потом он вспомнил свои планы в той комнате: стать блогером. Некоторое время раздумывал, как назвать, к каким структурам обратиться за помощью в раскрутке, начал прикидки потребных финансов. Кирилл сделал несколько пробных звонков, сначала анонимных, но как только другая сторона выясняла (интересно, как?), с кем имеет дело, либо задирала цену до неприличия, либо, ссылаясь на занятость — бред собачий! - просила позвонить позже, что было равносильно отказу.
Можно было попробовать написать детскую книжку, ибо единственным человечком, который верил в него безгранично, был четырёхлетний внук Лёшка, недавно научившийся говорить и ещё не умеющий замолкать. Он начинал говорить, наверное, за несколько секунд до того, как проснётся и прекращал после того, как уже засыпал. Для маленького Лёши главным было, что есть дед, с которым они гуляли по лесопарку или на детской площадке, который отвечал на его нескончаемые вопросы, не запрещал топать сапожками по лужам, отряхивавшего снег или листья с коленок. То, что дед книжку не может написать, было совершенно неважно. Лёшке не важно, а для Кирилла Алексеевича очень даже. Но потом и это прошло.
Внук полез на горку, чтобы спуститься по жёлобу. Кирилл размышлял, глядя на него, о недавно прочитанных мистических совпадениях: династия Романовых началась Михаилом, после отречения Николая Второго целые сутки Императором Российским был Михаил и закончилась, стало быть, Михаилом; Римская империя началась и закончилась Ромулом. Последняя запись в школьной тетради Наполеона гласила: «Святая Елена — маленький остров» .
«...управляемый хаос определяется вызовами и угрозами безопасности информационно-коммуникативного пространства, ядро которого составляет сознание и массовая психика населения, а периферийную структуру — СМИ...», - размышления Венецкого внезапно прервались этими словами из эфира, не слушать который Кирилл не мог. Видимо, подсознание требовало чего-то такого, потому что дальнейшие «демонстрационная лавина», «концепция стратегического паралича», «навязанная стоимость», «открытое правительство» были не просто информацией — они стали бальзамом, лечащим незаживающую рану сознания.
Теперь Венецкий знал, что будет делать. Не в том смысле, что до этого не умел, а в том, что убеждён — теперь получится. Появилось внутреннее чувство уверенности и то неистребимое желание покорить мир, которое толкало его с самого начала, со времён, когда был молодым наглецом. Когда ещё не было ни веса, ни знаний, было только это желание.
Слушать «Горное Эхо» было выше имеющихся сил. Там всё стало по-другому: другие лица, взгляды, голоса, интонации, акценты, темы. По мнению Венецкого станция стала скучной, пресной, можно сказать, ненужной. Хватило ума не звонить туда, чтобы не нарваться на вежливый посыл по известному адресу. Кирилл стал токсичным для прежнего круга после того, как против Замниборща открыли дело. Борис давал показания, а к Венецкому вопросов у следствия почему-то не было. Зато они возникали у бывших друзей и знакомых. Те, кто не были друзьями, не верили Кириллу по определению. Вот всё это он и собрался сломать. Знал как и был убеждён в успехе.


«...Итак, после того, как на Украину под предлогом учений и прессом угроз нападения на Республики были введены войска НАТО», - писал Венецкий на своём планшете, - «первый этап оккупации можно считать завершённым. Об этой операции следует сказать следующее: Россия, как обычно, находилась в ожидании серьёзной провокации против ЛДНР, которую могут прикрывать войсками НАТО. На провокацию Россия была готова пойти на крупный конфликт, в том числе и с армиями Северо-Атлантического блока, и даже пожертвовать Северным потоком-2. В действительности настоящей целью является как раз ввод натовских войск, а перемещения украинской бронетехники были всего лишь отвлекающим манёвром. Теперь атака на украинские вооружённые силы в отсутствие провокации, а тем более на находящиеся там армейские подразделения стран Запада, будут выглядеть для всех абсолютной агрессией, о чём всегда и говорили американцы, украинцы и Запад вообще. Северный поток-2 конечно должен быть закрыт. Транзит через Украину, кстати, тоже, но уже по инициативе России.
Но этого недостаточно для перенапряжения России. Теперь нужен уничтожающий морально страну удар на другом конце света. Представляется возможным следующий сценарий конфликта на Дальнем Востоке. Как известно, все наши морские силы контролируются нашими заклятыми друзьями. Тихоокеанский флот обложен американским и японскими флотами. Одним из результатов «великого» правления Ельцина стал фактический разгром наших Военно-морских Сил. До сих пор не удаётся наладить нормальную противолодочную и противоминную службу. Возьмём частично описанный в интернете сценарий. После прохода через пролив Буссоль между Курильскими островами Уруп и Симушир из Охотского моря в Тихий океан пропадает российская подводная лодка класса «Варшавянка».»


- Здравствуйте, Кирлексеич, голубчик, - грассирующий голос Гольдберга и его оптимистический вид был для Кирилла как любимая песня, - решил вот Вам позвонить, мне тоже поделиться не с кем, а хочется. Новое начальство не захотело продлевать со мной деловые отношения и это, конечно, его право. Но спасибо уже за то, что со мной не ведут душеспасительных бесед люди из компетентных органов, как Борисом Петровичем.

Венецкий понимающе кивал в экран планшета.

- Вы смотрели, голубчик, кадры этой беседы? - поинтересовался Артур Исакович, Кирилл снова согласно кивнул, - Мне там особенно понравился пассаж о Марии Добиной. Помните, как там следователь спрашивает нашего коллегу: «Предположим, что Вы правы и Мария Добина была посажена в американскую тюрьму правильно - хотя это не так, - ведь она признала свою вину. Но мы знаем, что в американской системе правосудия лучше признать вину, иначе получишь девятьсот девяносто девять лет за неправильный переход улицы. Предположим, что её действительно курировал наш резидент в Америке. Предположим, что Мария — наш разведчик. Что вы имеете против нашего