Да ни одна живая душа (часть вторая)

На заводской проходной, где густо висели портреты передовиков производства, судьба подбросила нам маленький шанс. Бдительный охранник обнаружил, что оттиск печати на моей фотографии в удостоверении личности был почти стерт, и отказался меня пропустить на завод. Я очень удивился этому обстоятельству, так как на проходной был список нашего экипажа. Экипаж стоял тут же и подтверждал мою к ним принадлежность. Но охранник, рассчитывая на премию за бдительность, уже прикидывал, как он ее потратит. Он нажал кнопку и тут же появился начальник охраны завода.
Он быстро вник в обстановку и пригласил к себе в кабинет. Там с видом майора Пронина он заявил, что моя игра окончена, так и слышалось незаконченное «…господин резидент», в который мы раньше вкладывали совершенно другой смысл, нежели теперь. И я могу поискать себе другое предприятие оборонного значения для своих гнусных происков, где начальник охраны поглупее, чем тот перед которым я имею счастье стоять. При этом он перебросил мне через стол мое ущербное удостоверение и посоветовал убраться с его глаз с максимальной скоростью, пока он добрый и не передал меня куда следует.
Я хмыкнул и, чуя в этом перст господний, по причине для начальника охраны завода недоступной, поспешил убраться. По пути я сказал командиру, что отыграл, по крайней мере, сутки, что бы заблудший наш правак мог прибыть для выполнения своего служебного долга. Командир радостно поспешил к телефону, что бы поделиться этой новостью с директором завода. А я бодро развернулся и направился к ряду бочек с квасом, стоящих в двухстах метрах от проходной. Я не успел преодолеть и половину этого расстояния, как понял, что меня кто-то окликает. За мной на полусогнутых поспешал начальник охраны:
- Их, какой горячий, - залебезил он передо мной, - Уж и слова сказать нельзя. А я же ж пошутил. Идите, идите на завод. Сам директор ждет вас.
По испарине, еще не высохшей на его большом, умном лбу, я понял, что директор доходчиво объяснил ему, насколько важно присутствие всего экипажа на территории завода. Не торопясь я выпил кружку кваса и пошел обратно на завод в сопровождении приплясывающего вокруг меня начальника охраны. Значит, все-таки придется облетывать, этот чертов самолет, без правака.
На медосмотр, который должны были проходить летчики и штурманы, вместо правого летчика пошел усатый кормовой стрелок Коля Масленка. Миловидная докторша, купаясь в потоках наших льстивых, по-восточному цветистых,  комплиментов, забыла сверить удостоверения личности с полетным листом и наша подмена капитана прапорщиком удалась. Докторша подписала полетный лист и поставила на нем свой штемпель.
И вот  стоим мы с командиром неподалеку от самолета и синхронно репу чешем. Решаем главный русский вопрос, что делать? Во-первых, Ту-142 громадина,  а не самолет. Еще бы 56 на 58 метров длина к размаху крыла, максимальный взлетный вес 185 тонн. Корабль, а не самолет. Во-вторых, полет, да еще при облете, с неполным экипажем категорически запрещен, в-третьих, кто генеральному директору после облета будет докладывать замечания по работе оборудования рабочего места правого летчика? И потом, просто бздошно. Это не без кормового стрелка лететь. А ну что-нибудь, да где-нибудь, а? Во всех четырех случаях – командиру секир башка будет, если узнают. А с другой, пойти  и признаться, что потеряли правого летчика и управление экипажем – тот же самый секир придет. А хочется-то и ушицы похлебать и  на мотоцикле покататься.
Только смотрю, дядька длинный идет, сумочкой с гарнитурой беззаботно размахивает. Я его еще раньше, в биллиардной, у испытателей присмотрел. Летчик-испытатель, на всех типах, что вокруг завода носятся. Широкой души человек и в биллиард классно играет. Я даже имя запомнил. Алексей Петрович его звали. Он сразу усек, что у нас нелады:
- В чем дело, моряки? Что носы повесили? Проблемы есть?
- Володя, - говорю я командиру, - Алексей Петрович – порядочный человек. Ему можно довериться. Он нас не выдаст и подскажет, что делать.
- Да, вот. Алексей Петрович, - тянет командир,  - у нас… как бы …это…
- Алексей Петрович, - встреваю я,  - правак наш загулял где-то. Должен был прибыть сегодня, а его нет. Ну, он свое получит. Но нам-то, нам что делать? Самолет принимать надо. Ваш генерал строго предупредил. Если сегодня не облетаем, то доложит командующему. А тот шутить не любит. Вмиг на правеж и на фиг.
- Так вам правый летчик нужен?
- Ага.
- Тю! Делов-то. А я уж подумал, деньги просить станут. Да слетаю я с вами, в качестве правака. Я к этому типу допущен. Делать мне сегодня все равно нечего. Бильярд в печенках сидит. А с моряками, чего ж не слетать?
- А можно? – не поверил в свое спасение Володя.
- Будь проще, мой друг. Это тебе не армия. Я, правда, 18 лет ночью не летал. Но если вы не собираетесь до ночи тянуть, то, пожалуйста, располагайте мной как хотите.
- Что вы! – Володя от радости даже просветлел, - у нас облет на три часа всего рассчитан. Над Сальскими степями противолодочные задачи проверим и назад. К обеду поспеем.
- Про подводную лодку в степях Украины я слышал. Но что бы в Сальских степях, - это круто.
- Э-э! Нам  лишь бы рельеф плоский был. Что бы мы до двухсот метров снизиться могли и вправо-влево, «охват», «полуохват» отработать можно было. Потом набор и домой. Только мы вас попросим, что бы никто не узнал.
- Да вы что? Да ни одна живая душа. Мы, летчики, своих не выдаем. Вперед, ребята!
Мы в самолет. Запросились. Запустились. Включились и вырулили. Взлет – отлично. Набор до «потолка» - без замечаний. По маршруту «ласточка» идет как по ниточке. Подлетаем к Сальским степям. Работаем по связи на первом канале. Там, оказывается, на параллельных курсах куча зон для испытательных полетов. И вдруг слышим:
- Петрович, как там у тебя с морячками?
- Да нормально, Васильич. Ребята молодцы. За «рога» хорошо держатся. И по маршруту, вроде без замечаний…
- Алексей Петрович, - тут на внутренней сети командир вмешался, - мы ж вас просили, что бы ни кто не узнал…
- Да кто тут узнает? Васильевич свой в доску. Уж он-то не выдаст.  Не беспокойся, все тип-топ будет. А на УКВ, здесь наши не слышат, так что будь спок!
Минуты две в эфире тишина была. Мы уже успокаиваться стали. Но тут слышим:
- Кто, Петрович? Да он же с моряками «девятку» облетывает. Ну, да, правым летчиком подрабатывает. Ага, сейчас спрошу, – по всему видать, Васильевич уже поделился радостной новостью с кем-то, у кого дальности связи не хватило до нас напрямую докричаться. Когда мы после отработки задач на малой высоте опять свой эшелон заняли, весь эфир первого канала весело обсуждал как Петрович, морякам помогает. Кто-то даже выразил сожаление, что не его попросили. А что? Ребята хорошие. Ну, загулял правак, загулял, так дело-то житейское. Володя вручил себя воле Божьей.
Над Сальскими степями хорошо на большой высоте летать, когда в локатор и Волга и Урал видны, а на малой высоте ни ориентиров, ни радиотехнических средств. Буй на степь не сбросишь, зацепиться не за что. И двадцати минут не полетали в разворотах, как я место свое только с точностью до области сказать мог. Но виду не подал, а как высоту набрали, сразу же, где нахожусь, сообразил. Вышли мы на привод заводского аэродрома, схему как положено построили и на посадку, лучше всех зашли. А сели так, что даже Петрович нас похвалил.
Окончание следует