Липа

  Она наблюдала, принимала в себя и хранила в тайне ни одну главу человеческих жизней, повороты судеб, круговерть признаний, торжество  побед, мишуру изобилия, низменность благополучия. 
  Одни таяли в ее тени под бременем  кипучих страстей, другие находили убежище от страхов и суеты. Некоторые  понимали, что жить осталось совсем недолго и  в бессилии изрыгали всю свою ненависть на жизнь. Когда же мир полыхал в огне от страха и воплей истерзанных человеческих душ,  ее нещадно била дрожь; в просветы своей седеющей макушки она с ужасом наблюдала за человеческим безумием и тихо роняла на землю окоченевшие мертвые листья, отдавала им частичку своей памяти и слез.
  Сети  летних паутин иногда заплетали память упругими узелками. И тогда время счастливым безмятежным потоком струилось по морщинам  старого, но еще крепкого тела, смывало кровавые царапины, взаимосвязь людских образов, слов, заданных направлений.
  Утопая в сизой дымке под задорный щебет копошащихся в ветках птиц, она радостно стряхивала с упругих листьев свою печаль, и ее сердце успокаивалось. Липа любила эти мгновения - состояния особой чистоты - и безмолвно признавались себе в этом. Таинство новой жизни вторгалось в таинство ее тишины.
  С наступлением холодов липа без сожаления вверяла стихии ветра и октябрю золотой флот  нахохлившихся, пожелтевших листьев. А когда изнурительные дожди и студеный воздух припечатывал их  плоть к обессиленной мягкой земле, она умиротворенно засыпала. И видела  в дремотной тишине влажный  лесок на пригорке, сверкающую россыпь  росы и  ослепительный блеск  солнца, который оживит ее кровь, растопит снег, и вновь донесется веселое журчание воды, потянется душистый и добрый дымок от огня, зажженного человеком.