Новые русские сказки. 3

3.

А Иван-царевич тем временем подъехал к той деревне, где жил его тёзка не царского роду-племени. Постучал он в дверь крайней покосившейся избы – ни ответа, ни привета, постучал тогда своим кулачком посильнее, так, что брёвна затрещали.
Из-за дверей раздался сонный голос: « Кого там нелёгкая принесла, какой остолоп спать мешает?»

Вошёл Иван-царевич в избу: « Не ласков ты, хозяин, кто же так гостей встречает? И не остолоп я вовсе, а сын единственный царя-государя вашего, престолонаследник значит. А ты прежде всего гостя дорогого напои-накорми, а потом уж и расспрашивай.»

Делать нечего, слез Иванушка с печки: «Присаживайся, царевич на лавку. А насчёт угощений у меня не густо, разносолов к твоему приезду не приготовлено. Не знал, не чаял, что явишься. Если бы предупредил, закатил бы тебе пир горой, гору курей и гусей у соседей перетаскал, а так не обессудь.»

Поставил он перед царевичем котёл с остатками ухи, краюху чёрствого хлеба отломил, посолил крепко, луковицу достал. Подивился царский сын такой скромности, но голод не тётка, а похмельный дядька; упрашивать себя не заставил, быстро смёл всё со стола и ушицу нахваливал.

- Отродясь я, Иванушка, такой ухи не пробовал, даже в царских и княжеских трапезных.
-Ещё бы, уха-то не простая, не из каких-нибудь судаков-мудаков, а из русалки приготовлена!
Поперхнулся Иван-царевич, чуть назад в котёл всё съеденное не отправил.
- Как из русалки?! Или у тебя шутки такие, гм…своеобразные?
-О, я шутки люблю, намедни с соседкой пошутил; но тут без приколов и каламбуров.

И поведал Иванушка своему тёзке родовитому, как он щуку поймал, а она русалкой оказалась, но котла не миновала.
- Вот какие чудеса инфернальные творятся, нечисти сколько на белом свете развелось,- молвил Иван-царевич и рассказал страшную историю, что с ним приключилась.
- Да хрен с ней,- легкомысленно брякнул Иванушка, мысли-то лёгкие, ведь недаром дурачком назван,- ты же видел, как мы их раз, и в уху, и в квас!
- Э-э, не скажи, это тебе досталась какая-то малахольная, а другие из кого хочешь и суп сварят, и на вертеле поджарят, и на углях испекут.

Иванушке, хоть и звали его дурачок, такие перспективы не понравились и, что редко случалось с ним, он крепко задумался. Но думы его прервал Иван-царевич, как государственный муж более решительный и ответственный.
- Думал я, Иванушка, чужие страны посетить, над их причудами потешиться, да вижу не досуг, надо сначала на Руси с разными причудниками разобраться. А собирайся-ка ты, Иванушка, и рванём с тобой, вдвоём оно веселей и сподручней. Только вот коня у тебя, горемычного, нет. Ничего, раздобудем.

Тут Иванушка рассердился и обиделся: «А зачем мне конь, у меня такая печь, что чистокровный арабский скакун не нужен. Танк. Правда, без пушки, но на воздушной подушке. Отстал ты, царевич, во своём дворце, не в обиду будь сказано, от прогресса научно-охренического. И ничего, что пушки нет, мы на месте что-нибудь скумекаем.
На том и порешили.

Выехал со двора на гнедом коне Иван, а за ним на печке Иванушка. Едут они долго ли, коротко ли, а Иванушка-дурачок над царевичем посмеивается.
- Статный всадник, грозный вид, только не тяжело ли по ухабам трястись, на каждой колдобине задницей о седло ударяться? А я вот лежу, в сине небо гляжу и посвистываю.
Грустный скачет царевич, шлём на голову давит, кольчуга раскалилась. Степь бескрайняя широко раскинулась, солнце печёт. И тут увидели впереди бойцы-воины раскидистый дуб, вот где думают, отдохнём в тени, и быстрей к нему.

А навстречу им буйный ветер поднялся, с завываниями дикими и атональными присвистами. Подъезжают ближе, видят, на ветвях мужик лохматый сидит, пальцы в рот и вовсю свистит. Взял Иванушка кирпич с печи, размахнулся и саданул свистуну в левый глаз. А Иван как метнёт свою палицу – прямо в лоб охальнику, тот с дуба и рухнул.

Подъезжают к нему добры молодцы, кто такой спрашивают? Мужик лежит, не встаёт, лишь поклоны бьёт: «Соловей я, разбойник.»
- И чем ты тут, мерзкая морда, занимаешься, какие козни злые строишь?
- А как увижу кого, как свистну, так бабы в миг без памяти падают, а затем и мужики валятся. Тогда я к ним и спускаюсь.
- Так ты, злодей, баб беспомощных сильничаешь?!
- Да на кой они мне сдались, век на них не глядел бы; так, отберу котомки. А вот на мужиков порой заглядываюсь. Бывают, ух, как хороши, да, жаль, беспомощные лежат, ничего у них не шевелится.

- Ах ты, падло мерзкое! Какой ты Соловей-разбойник! К соловушке нашему примазался, разбойником прославился. Не соловей ты и не разбойник, а пидар гнусный и козёл драный!
Дал Иванушка уроду с перверзиями пинка под зад, а Иван добавил своей царской пятой так, что свистун-извращенец скрылся на бреющем полёте; в чужеземные государства, видимо.
А может и не долетел до границы, земля-то на Руси велика и обильна, вот только порядка в ней нет… А уроды есть.


4.