Однажды Олесе случайно попалось в соцсетях фото ее бывшего мужа. Она не удержалась и сохранила его на рабочем столе, чтобы можно было изредка открывать и поглядывать. Ведь он был там такой няшка, - просто глаз не отвести… Как это ни удивительно, но он даже ни капли не изменился за прошедшие двадцать лет, не постарел, не обрюзг… Видать, правду говорят люди, - маленькая собачка до старости щенок… И костюмчик, похоже, на нем был тот же самый, - мешковатый, плохо сидящий на его худой долговязой фигуре… Хотя, нет, такого, вроде бы, не может быть даже чисто теоретически, - ведь он истлел прямо на нем еще во время их счастливого семейного проживания, хотя Олеся, по настойчивой просьбе мужа, еще долго и тщетно пыталась его реанимировать… И видеть все это было так странно…
И вот теперь, когда Олесе временами становится совсем хреново, когда все проблемы разом наваливаются и душат, и кажется, что сил справляться с ними больше нет, Олеся смотрит на его фотографию, и ей сразу же становится легче. И именно в такие моменты она необычайно остро осознает, насколько она счастливый человек, и как ей вообще несказанно повезло в этой жизни. Потому что однажды она нашла в себе силы окончательно вышвырнуть из нее вот это…
Когда-то она была всего лишь глупой девятнадцатилетней девчонкой, повстречавшей свою первую любовь. Тогда как Гера - по возрасту - был уже полностью взрослым почти тридцатилетним мужчиной, как на грех, именно в этот момент пришедшим к мысли, что ему давно уже пора хоть с кем-нибудь сочетаться законным браком, а то окружающие уже начали подозрительно коситься на него и в чем-то его подозревать. А мнение других людей значило для Геры очень много, поэтому для него было крайне важно доказать им всем свою полноценность и состоятельность.
И вот, среди миллионов гораздо более подходящих ему и по возрасту, и по взглядам, и по образу жизни, мечтающих о замужестве и действительно готовых стать примерной женой и матерью семейства девушек, этот несчастный убогий закомплексованный мужчинка выбрал наивного невинного ребенка, чуть ли не со школьной скамьи, который к этой самой семейной жизни был совершенно не готов, никогда не мечтал о ней и вообще в принципе не желал такого счастья.
Гера искренне полагал, что легко сможет подмять под себя глупую неискушенную девочку и без труда заставить ее принять все свои убеждения. Чужая судьба и чужие чувства на самом деле волновали его не слишком сильно, и он даже ни на миг не задумывался о том, а стоит ли ломать ей жизнь в угоду своим прихотям.
И поначалу ему все это, вроде как, даже и удалось, и он решил, что добился успеха в своем начинании. Наивная Олеська влюбилась в казавшегося ей таким взрослым мужчину со всем пылом неискушенной юности. Она вообще никогда прежде не мечтала о замужестве. Вместо этого она чуть ли не с колыбели собиралась уехать в Москву и поступить на журфак. Она работала в газете именно для этого, - потому что для поступления необходимо было два года опыта подобной работы. Она никогда не видела себя в роли степенной матери семейства, зато собиралась спасти и изменить этот мир, осчастливить все человечество, и, подобно Моисею, вывести людей на свет и избавить их от многовекового рабства…
Она хотела слишком многого. Он желал, чтобы она стала его женой. И он решил, что она просто обязана отказаться от всех своих нелепых идей и поставить во главу угла его счастье.
“Но ты сказала мне, это мечты, и ничего в них нет, вот и все, что сказала мне ты!..”
Только в их случае все получилось с точностью до наоборот…
Олесин милый без труда убедил ее, восторженную возвышенную дурочку, что в этом мире нет ничего важнее их великой любви. И она даже на какой-то миг согласилась с ним, потому что тогда она, по простоте душевной, не знала одной банальной истины: любовь приходит и уходит, а кушать хочется всегда… Георг был очень умным человеком на самом деле и талантливым психологом в придачу. И в своей юной возлюбленной, несмотря на всю ее молодость, наивность и инфантилизм, он сумел разглядеть огромный потенциал для будущей совместной жизни.
Георг увидел в Олесе потенциальную жену - маму, способную взвалить на себя огромную ответственность, готовую вкалывать на трех работах без выходных, чтобы достойно содержать свою семью и воспитывать детей. Причем, дети были обязательным условием, - ведь все окружающие должны были наглядно убедиться в том, что он, Гера, полноценный мужчина, способный иметь потомство. Но первоочередной задачей своей жены он видел желание ограждать любимого мужчину от всех проблем и невзгод этой тяжелой жизни. Единственной обязанностью этого чудесного мужа и детопроизводителя должно было стать лежание на диване кверху жо… ну, то есть, кверху ногами и рассуждения о несправедливом устройстве этого бренного мира. Гера всегда считал, что работа - это совершенно не мужское занятие; работа - это для быдла, к каковому он, разумеется, не относился. Он пытался уверить Олесю, что деньги и квартиры - это нечто грязное и мещанское, а они будут безумно счастливы даже без всего этого, питаясь, наверное, воздухом и порхая друг над другом, как бестелесные ангелочки…
И Олеська поверила. Сдуру. Но много ли вы видели умных девятнадцатилетних девушек, охваченных пылом первой любви и искренне верящих, что это - на всю жизнь?..
Они долго тянули друг друга в разные стороны, безуспешно пытаясь изменить. В общей сложности, лет семь. Гере, как на поверку оказалось, не нравилось в Олесе ничего. Он хотел заставить ее читать другие книги, слушать другую музыку, смотреть другие фильмы. Он возмущался и обижался, потому что Олеся твердо держалась за определенные устои и не желала отказываться от них в угоду ему. Ее глупые мелкие мещанские интересы не подходили для такого высокообразованного интеллигента, как Георг, и поэтому он не сдавался и был упорен в своих стремлениях. Но подлая Олеська, хоть и была поначалу сильно влюблена и искренне пыталась угодить своему любимому, тем не менее, твердо отстаивала свое право читать Джекки Коллинз, а не военную научно-техническую литературу, которую упорно подсовывал ей милый. И фильмы она желала смотреть художественные, а не документальные о политике и различных общественных деятелях. А самой ужасной ее ошибкой было, наверное, то, что она упорно отказывалась боготворить Алсу и петь дифирамбы Анжелике Варум, настаивая на том, что ей больше по вкусу певцы, музыканты и актеры мужского пола…
Со своей стороны, Олеся практически силой заставляла его мыться, - ведь до рокового знакомства с ней этот интеллигент во втором поколении искренне полагал, что от “купания” чаще одного раза в неделю можно смертельно заболеть. Олеся с руганью и истериками гнала его в магазин за одеждой, - для него, не для себя!.. - потому что ему реально было нечего надеть. А то, что имелось, представляло собой одно сплошное недоразумение.
Можете представить себе мужские трусы, - простите за интимную подробность, - от которых не осталось даже лохмотьев, просто одна сплошная дыра с парой ниточек, еще удерживающих остатки расползающегося материала?.. Но Гера вцеплялся в эту дыру с отчаянным криком: “Их же мне мать подарила!!!”
Смешно сидящий на нем старомодный костюмчик “а-ля восьмидесятые” протерся до дыр, но Гера отказывался вылезать из него и ходил в нем, в буквальном смысле слова, и в пир, и в мир, и в добры люди. А на любые попытки Олеси уговорить его одеть что-то другое лишь начинал кричать: “Ты не понимаешь, - мне его мать купила на выпускной в школе!!!” Да нет, Олеся все это прекрасно понимала. Вот только это чудесное памятное событие случилось уже почти без малого двадцать лет назад…
А еще у мужа имелся дорогой его сердцу китайский пуховик цвета детской неожиданности, - он настолько выцвел и вылинял со временем, что теперь, глядя на него, невозможно было даже предположить, какого цвета он был изначально, - то ли желтый, то ли зеленый, то ли коричневый. У Олеси был такой же лет десять назад, когда они только-только начали появляться в нашей стране. И, кстати, у этого Гериного пуховика была очень интересная изюминка: за все эти годы его ни разу не стирали и не сдавали в химчистку. Они с мамой много слышали о том, что после стирки эти пуховики приходят в негодность, и не желали рисковать.
И это правда, кстати. Насчет негодности. Поэтому подобных раритетов на тот момент ни у кого уже не было…
Но отдельного упоминания заслуживает Герина шапка-ушанка. Такие тоже были в моде в их городе много лет назад. В принципе, это были очень даже неплохие теплые шапочки, заячьи, с висящими ушками, - как раз для наших российских зим, которые были тогда достаточно суровыми. У Олеси тоже такая некогда была, и она очень ее любила…
На Гериной шапке от времени практически не осталось меха, - он был полностью истерт. Разве что на макушке. И эти болтающиеся ушки с огромными проплешинами реально пугали… Потому что не каждый бомж решится надеть нечто подобное. Зато образованный и интеллигентный молодой мужчина, тридцати с небольшим лет, носил ее гордо и повторял, как заведенный: “Мне ее мать из Питера привезла, когда я еще в школе учился!..”
Но самой большой подлостью со стороны Олеси было то, что она изо всех сил пыталась заставить своего мужа работать. Хотя бы немного, пусть хоть время от времени… Упаси Боже ее грешную душу за такие страшные намерения по отношению к любимому человеку… Сама Олеся, в принципе, вовсе не была меркантильна, золота и бриллиантов не требовала, - но вот их подлый ребенок все-таки должен был иногда кушать… Жили они всегда очень экономно. Денег не было даже на транспорт. Но ведь это не страшно, - с колясочкой через весь город, в любую погоду, просто милое дело, - да и для здоровья полезно… За детским питанием, которое было на несколько копеек дешевле в магазине, находящемся в другом районе города. А население города на тот момент было почти миллион жителей…
Да, кстати, все пять лет счастливой супружеской жизни Олеся питалась практически одной молочкой. И то, - по остаточному принципу, - то есть, покупали ребенку, а ей доставалось то, что он не доел. Но она даже и здесь не роптала. Зато фигура в порядке… И продолжала надеяться на лучшее…
Но вот однажды ее любимый муж, в которого она все эти полуголодные годы старалась верить, произнес свою коронную фразу: “Ты слишком много от меня требуешь! Я не могу зарабатывать столько, чтобы каждый день покупать тебе литр молока и литр кефира!..”
А ведь это было единственное, что они ели… И никак сократить это еще больше было уже попросту нереально и невозможно…
Олеся еще поняла бы, - постаралась бы понять, - если бы речь шла о банке икры и килограмме сырокопченой колбасы в день… Да, тут можно было бы и не потянуть, - ведь существуют же еще и другие необходимые расходы… Но они говорили всего лишь о молоке и кефире…
С тех самых пор Олеся жила вдвоем с сыном. Их папа ни разу за двадцать лет не изъявил желания хотя бы взглянуть на своего некогда такого долгожданного наследника. Просто благополучно вычеркнул его из жизни вместе с бывшей женой. Но это, наверное, даже и к лучшему…
Да, в Олесиной жизни после развода было немало
