Женская радость

    Ночь была сухая, но очень холодная. После долгого, изнуряющего разговора с главным редактором одной городской газетенки, где работал Селедкин, он нехотя возвращался домой. Идти домой его заставляли голод и ужасный холод.
   Дома его никто не ждал. Жена, уложив двоих детей спасть, сама уже давно утюжила постель. Оставив в холодильнике в маленькой кастрюльке немного борща с единственным кусочком мяса, она досматривала очередной эротический сон. Мужа своего она давно уже не любила.
   Как можно любить человека, пусть даже отца семейства, зарабатывающего такой мизер. Даже дворник Николай, фантазер и пьяница, находил денег в два раза больше, чем ее благоверный. Он ей однажды так прямо и сказал:
  - Ты, Людка, баба видная и толковая, недаром тебя в меском избрали. И что ты нашла в своем хлюпике? Денег домой не тащит, работает, хрен знает кем.
Затем отбросив в сторону метлу, обхватил женщину своими огромными ручищами, и затащил ее в подъезд дома.
  Дыша ей в лицо насыщенным перегаром, дворник зашептал:
  - Накой он тебе сдался? Переходи ко мне жить, я свою ведьму Наташку в деревню к ейной маме отослал, навечно отослал. А мы с тобой такую любовь закрутим, всем на зависть. Дворник хватал ее за зад и даже пытался поцеловать. Кое-как, вырвавшись из рук сладострастного мужика, Людмила выбежала на улицу. Благо там никого не было, лишь одинокая старушка сидела на скамейки соседнего подъезда и на любовную сцену не обращала никакого внимания. Поправив одежду, она выпалила вышедшему на улицу дворнику:
  - Если ты еще раз прикоснешься ко мне…
  - И че? – не дав договорить женщине, спросил Николай, - своему силачу жаловаться пойдешь? Да, я вас двоих удавлю, одной левой удавлю. Идем ко мне по-хорошему прошу.
Людмила, что есть силы, оттолкнула мужика, который от толчка упал, вернее сел в сугроб, убежала к себе. Запыхавшись от беготни, она выпалила, ничего не подозревавшему мужу, все, что она думает о дворнике, о своем муже и о непослушных детях. Затем она вытащила из холодильника початую бутылку водки, налила ее в стакан и залпом опорожнила посуду.
  - Все, или ты набьешь морду этому хаму, если нет, я уйду к нему жить. Муж, неспособный защитить свою жену, мне не нужен.



                                                                    1



  - Давай, обратимся в милицию, ведь она,  в конце концов, должна защищать мирных граждан от хамов и подлецов, - робко спросил опьяневшую жену журналист.
  - А если я его побью, меня же и посадят, - распрямив плечи, заявил Кирилл, так родители будущего журналиста назвали своего первого и единственного сына.
  - А ты его избей так, чтобы он жаловаться не пошел, - настаивала Людмила.
Перед тем как пойти убивать дворника, Кирил сел рядом с женой и выпил сто граммов водки.
  - Для храбрости, - оправдывался он, глядя на жену. Он обнял ее за плечи и, притянув к себе, поцеловал ее в щеку. Так они просидели с полчаса. Вскоре жена сидя заснула, и Кириллу с трудом удалось перенести ее на кровать.      Убивать дворника он не пошел, так как лишить жизни такого бугая он в одиночку бы, не смог.
    А привлекать кого-либо он не хотел, да и никто не согласился бы ради такой мелочи ввязываться в это дело. Жена, выспавшись и протрезвев, настаивать на убийстве Николая не стала, и все потихоньку забылось.     Так казалось журналисту.
   Но прежняя любовь между мужем и женой, до тех пор слабеньким костерочком тлевшая на брачном ложе, вовсе сошла, на нет.
  Это не означало, что Кирилл вовсе лишился женской ласки, но они стали какими-то вялыми, лишенными той искры страсти, которая обычно сопровождает интимную жизнь супругов.
   А эпизод нападения дворника на Людмилу каким-то образом застрял в ее памяти, изредка возбуждая в ней приступы сексуального влечения к мужчинам, в списке которых имя ее мужа почему-то не значилось.
   Лежа в постели, она часто представляла, как могучие руки дворника обхватывают ее, еще довольно таки молодое тело, сжимают в сильных объятиях, затем с животной страстью самца, начинают рвать на ней  одежду.    
   В такие минуты радости, да, да именно радости, у нее учащался пульс, поднималась температура, и если рядом не было мужа, она начинала ласкать соски. Дыхание прерывалось, и в момент оргазма она кусала подушку, дабы не разбудить никого своими криками. Затем она долго приходила в себя, сладко потягиваясь и напевая какой-нибудь мотив.



                                                                           2





   - Почему этот вечно пьяный субъект вызывает такие сладкие эмоции? – задавала она себе вопрос, - я, наверное, окончательно испорченная женщина? Но, однажды,  будучи на вечеринке, устроенной заводской администрацией, по случаю октябрьских торжеств, где она работала экономистом в плановом отделе, к ней подошла пожилая коллега, и они разговорились.
  Темой разговора стала женская радость. Не заметно для себя, после принятия очередного бокала шампанского, Людмила с легкостью юной девушки, выложила той свои, сокровенные до сих пор, мысли.
   - Вы знаете, Виктория Павловна, - щебетала она той на ухо, наваждение какое-то. Видения одолевают, аж ноги слабеют, и чем грубее в этих видениях ведут себя мужчины, тем слаже состояние.
   Я однажды представила себя в обществе каких-то сатиров волосатых, с мерзкими копытами вместо ног. И верите или нет, чуть не лишилась чувств. Я видела, как они грубо ласкают меня своими шершавыми языками.
  Тискают мое тело, и тут самый мерзкий и вонючий сатир совершил со мной соитие.  
Это произошло во время совещания, когда ответственные работники, внезапно побросав важные производственные дела, по прихоти какого-то чиновника из городских властей, усаживаются в кабинете главного инженера и часами обсуждают какую-то проблему.
   Мне пришлось, сославшись на недомогание, просить разрешение на время покинуть собрание, и уже в туалете приходить в себя. Я не знаю, как избавиться от этого наваждения.
  - А тебе,  очень хочется от этого избавиться? – лукаво глядя на Людмилу, спросила Виктория Павловна.
  Та смущенно улыбнулась – конечно же, нет.
  - Так вот послушай меня милочка, мы женщины великие дуры. Ограничиваем себя во всем, мы меньше мужчин пьем, боимся испортить воздух в общественном, и даже в интимном месте. Стараемся сохранять верность своим мужикам. Нянчимся с детьми,  готовим обеды и ужины. Стираем и сушим белье. И что взамен?




                                                                       3




  Созерцание пьяных рож, выслушивание претензий, и требования в любой момент, в независимости от наших желаний, совершений половых актов. И с кем? С лицом, которое тебя оскорбляет, а может даже и бьет, и у которого от мужика остался только винный перегар?  Спасибочко, накушались. Мужа не бросай, не стоит.
   Но в радости, простой женской радости себе, ни в коем случае не отказывай. Люби хоть сатиров, хоть принцев, люби молодых и старых, худых и толстых, белых и черных, даже желтых, но люби. Люби страстно, беззаветно, получай в этой довольно серой жизни, свою толику радости. А к концу жизни, поверь мне, и муж сгодится.
   Многие мужчины могут не согласиться с выводами, которые сделала для себя Людочка, но это их право.
   А она поступила так, как поступила. Выслушав советы Виктории Павловны, она решила доставлять себе радость не только виртуальными сценами плотской любви, но и попробовать  изменить мужу натурально.
   Недолго размышляя о напарнике измены, она пришла к выводу, что не столь важен объект увлечения, а важны условия совершения измены. Не будет же она, как последняя шлюха изменять мужу в антисанитарийных условиях.
  А такими условиями она считала придорожные кусты, грязные подъезды домов, лифты, городские парковые поляны, постели дворников и дежурных слесарей. Но места, помимо перечисленных выше, были ей, или кандидату в  ее любовники недоступны.
  - Надо найти порядочного любовника, а уж он найдет приличное для измены место, - соображала Людмила, и была крайне довольна этой мыслью.
  - Легко сказать найди, - перебрав в голове образы знакомых ей мужчин, - сказала себе Люда.
  - Вон, кинодивы, и те ошибаются, - вспомнила она телепередачу, в которой звезда киноэкрана жаловалась на своего восьмого мужа. Куда уж нам до восьмого мужа, одного бы пережить. Будучи ровесником Селедкина, Люда, ревниво соображала:
  - Интересно – он меня переживет или я его? – частенько наедине с собой задавалась вопросом женщина.  Оба варианта ее не устраивали.
Обидно было бы отойти в мир иной раньше благоверного, вреде бы и не за что. С другой стороны, если Селедкин умрет раньше, все заботы лягут на  ее слабые женские плечи.

                                                                             4




Было бы справедливо вознестись в небо одновременно. Но хорошенько подумав, Людмила отвергла и этот вариант.
   Здесь ее не устраивала большая финансовая нагрузка на детей.
  - Где они найдут столько денег сразу двоих родителей хоронить? – раздраженно мыслила Селедкина.
   За этими нелегкими рассуждениями, она напрочь забыла о любовниках и больше в этот день не возвращалась к этой теме. Да, много желаний и событий, могли приносить радость женщине, но самое главное  из них, самое сладкое и неповторимое, это, конечно же, возможность, без особых последствий, учить кого-либо.
   Неважно кого, мужа или детей, соседа или родственника, главное учить. Неважно чему, приготовлению борща или построению самолета, стирке белья, или уходу за комнатными цветами, главное учить. Учить старательно, долго и нудно. Вот апогей радости женской.
  Хотите покорить женщину? Садитесь, ложитесь, стойте, наконец, рядом с ней и с открытым ртом слушайте ее. Она отдастся вам после четырех уроков. Ничего особого предпринимать не нужно, задайте ей вопрос и окаменейте. Через два часа она ваша. Людмила Селедкина была женщиной. И ей не чужды были все ее слабости. Но только найдется ли на всей планете герой,  который, не сойдя с ума,  выдержит такое испытание? Я думаю, что, нет. Поэтому у современной женщины и не только у нее, так мало радости.