Я стояла у раковины, потирая ладони в воде. Жёлтая краска не смывалась – пятна въелись в кожу почти так же сильно, как в мои мысли.
И именно в ту секунду – когда я смотрела на желтоватую воду в сложенных лодочкой ладонях – я поняла, что что-то изменилось. Это было как удар в спину. Я разжала пальцы, застыв, задержав дыхание, и вода быстро очистилась от краски, исчез её цвет и запах, как будто – как будто её вообще и не было. В оцепенении не могу даже посмотреть на перепачканные ладони. Мой взгляд прикован к воде, которая уже не помнит, была она жёлтой или нет.
-Анна!
Я кинулась в комнату, запоздалым взмахом руки закрыв воду.
Под окном, щурясь на солнце, стоял Ян. Он снял кепку, чтобы козырёк не мешал ему разговаривать со мной, растерянно провёл рукой по волосам и спросил:
-Ты, кажется, сказала, что моя тетрадь на скамейке?
Я дотронулась до перил, но отдёрнула руку, обжёгшись.
-Да, я её там оставила, - сказала я.
-Но её там нет.
-Подожди, я спущусь.
Скамейка была пуста. Я заглянула под неё, обошла вокруг и развела руками.
-Я её оставила здесь.
Ян подозрительно обвёл взглядом скамейку.
-Да, надеюсь, ты не смотрела рисунки?
-Нет… Ну, я только открыла тетрадь, чтобы посмотреть, нет ли подписи. Я видела только один рисунок – нашего кота. Здорово, кстати. Я почти испугалась.
Ян прищёлкнул языком и, перепрыгнув через дорожку, оглядел скамью у своего дома. Я удивилась этому внезапному оживлению.
-Тут тоже нет, - объявил он. – Остаётся надеяться, что она потеряна надолго.
Его движения были быстрыми и нервными. Он огляделся, надел кепку, встал на четвереньки, оглядывая газон, подскочил на ноги и влетел в дом, захлопнув за собой дверь. Я растерянно усмехнулась и опустилась на скамейку. Её доски уже были нагреты солнцем, но жара шла на убыль. Отель был опутан послеполуденным зноем; кто-то бродил между газонами и оливами, кто-то дремал на пляже под зонтом, но многие сидели за столами, на подоконниках, в креслах с тетрадями, листками, ноутбуками, альбомами и книгами перед ними. Арзамас был специально организован для писателей и разных творческих людей. Это, естественно, не касалось меня; я писала, но немного, и меня бы никогда не взяли, если бы не Рита.
Вспомнив о ней, я встала, обошла дом и заглянула в её окно. Так и есть – она сидит на подоконнике, прислонившись виском к тёплому стеклу, с книгой на коленях. Наверное, и мне стоит чем-нибудь заняться, подумала я. Но мысли не выстраивались в нужную цепь, и я отступила к дорожке.
Случайно бросила взгляд на свои руки. И закричала в испуге:
-Рита-а!
Она выронила книгу и распахнула окно.
-Что стряслось?
Я тряхнула головой.
-Да нет, ничего… Ничего.
Я смущённо спрятала руки за спиной.
-Дашь мне что-нибудь почитать? – попросила я.
Рита спрыгнула с подоконника в полумрак комнаты. Какое-то время я слышала её шаги и звуки переставляемых вещей; потом что-то обрушилось, и Рита выглянула из окна, разводя руками. Но вдруг она улыбнулась:
-Хотя подожди…
Она выбежала из комнаты. Я заглянула за угол как раз вовремя, чтобы увидеть, как она распахивает окно на фасаде дома.
-Не надо! – воскликнула я, но поздно:
-Я-ков! Я-ан!
Старший брат, Яков, выглянул из окна. Он не выглядел очень счастливым.
-Одолжите книгу! – прокричала Рита.
Она едва поймала толстый том. Окно напротив захлопнулось.
-Не очень дружелюбный, а? – усмехнулась она, кидая мне книгу. – Наслаждайся!
Я села на скамейку.
Солнце клонилось к низким крышам домов, когда Рита вышла на крыльцо.
-На ужин! – объявила она, как всегда, бодро, и тут увидела меня.
-Анна? – позвала она нерешительно.
Я не могла ответить.
-Ань?
Я зажала рот рукой, но плечи продолжали неумолимо дрожать.
-Анна, хватит смеяться!
Тут я не выдержала и расхохоталась в голос. Рита обеспокоено выхватила у меня из рук книгу. Я посмотрела на её лицо и повалилась на скамейку.
-Но это же на французском! Ты разве знаешь французский?..
Я отрицательно тряхнула головой.
-Прекрати смеяться! Что с тобой?
-Не… не знаю… - выдавила я.
Что-то как будто скручивало сознание – завивало его в клубок, крепко стягивая нити. Невозможно было не смеяться, как невозможно не смотреть вниз на большой высоте.
Рита потянула меня к ресторану.
-С тобой что-то не то.
Она насилу усадила меня за стол. Я тихонько посмеивалась себе под нос, но всё вокруг щекотало сознание и вертелось на периферии зрения. Внутри была скручена пружина, которую мог раскрутить только неудержимый смех; пока я пыталась сидеть тихо, она толкала меня вверх. Широко улыбаясь, я взяла в руку вилку.
Краем глаза заметила, что Рита негромко разговаривает с Комодом. Тот внимательно выслушал её, сложив свои полные руки на столе, потом глянул в мою сторону и прогудел что-то в ответ. Рита пожала плечами, разгладила складки на своей цветастой юбке и подошла ко мне. Пружина начинала понемногу раскручиваться, но я всё ещё плохо контролировала поток мыслей в голове. И эта французская книга – она не переставала дразнить меня в уголке сознания, не могла перестать казаться невероятно смешной.
Как только Рита улыбнулась, садясь напротив, я поняла, что она не станет говорить со мной ни о чём серьёзном. И это ощущение – как будто я внезапно сделала какую-то ошибку – оно мгновенно, одним ударом вышибло из меня эту страшную пружину. Я безвольно осела на стуле.
-Что со мной было? – пробормотала я.
И тогда вернулся страх.
Олива за окном была неподвижна. Прямоугольник света за ней погас, и то, что осталось в скудно освещённом звёздами отеле, больше всего напоминало старую чёрно-белую фотографию. Нет, скорее неподвижный немой фильм.
Я сидела на подоконнике, сжав пряди волос в кулаки. Мне страшно хотелось спать, но беспокойство не давало мне; я не могла вспомнить, что же было не так; это ещё больше беспокоило меня; я старалась вспомнить, изо всех сил, и кошки ещё сильнее вцеплялись в мысли.
Я вошла в круг.
В бессилии разжимаю кулаки и, прислонившись спиной к стене, выглядываю наружу. Небо сияло своей бесконечной чёрной глубиной. Огромная метла смела с него все облака, и теперь можно было представить, что это перевёрнутое море с отражениями звёзд.
Снаружи раздался тихий шелест. Я решила, что это ветер. Посмотрела на оливу. Её ветви были неподвижны. За исключением одной.
Я не могла сдержать улыбку, когда из зелени показалась чья-то голова. Бледное лицо с острыми чертами оглядело крону дерева, вновь скрылось и опять вынырнуло, уже почти у самой верхушки. Рука ухватилась за тонкую ветку.
Издалека я не могла узнать его – я просто угадала.
-Ты всё ещё ищешь свою тетрадку?
Он оглянулся, но не заметил меня в темном проёме окна. Я соскользнула в комнату и тихо закрыла ставни.
В голове промелькнула забавная мысль.
А может быть, так и сходят с ума?
