Весной всегда хорошо бывает. Всегда и всем. Даже старым. А уж если ты молод и здоров, да ещё и красив вдобавок, то вообще – просто и-зу-ми-тель-но!..
Каждый день идёшь по улице и к почкам присматриваешься: ага, ещё больше набухли – вот-вот лопнут и листьями станут. Ведь знаешь же, какими эти листья будут – сколько лет уже видел. Но в глубине души, на самом её донышке, лежит детское «а вдруг». А вдруг в этом году они будут какими-нибудь ну совсем прямо необыкновенными.
В этом году чувство было особенно сильным. У Марины с Мишей. Потому что зимой ещё они решили пожениться. И заявления подали. А первого апреля свадьбу сыграли. Хорошую такую свадьбу, как и полагается в их городе, с лимузином, белым платьем и чёрным костюмом. Только Марина решила сдерзить и убедила Мишу, что вместо галстука надо надеть бабочку. И он надел. И сразу стал похож на какого-нибудь американского актёра… Или… на официанта?.. На официанта, всё же, больше. Но времени искать галстук уже не оставалось, вот и поехал Миша в загс с пламенно- красной бабочкой под подбородком.
Всё же остальное было совершенно замечательно!
Мендельсон, кольца, катание по городу, возложение к памятнику, замок на перилах моста, ресторан, гости, друзья и родственники. А потом – домой. Да не куда-нибудь, а в их дом собственный. Родители, и Маринины и Мишина мама, напряглись и купили им квартиру. Да сразу – двухкомнатную, просторную такую, на тринадцатом этаже. Оттуда, с балкона, лес далёкий был виден.
Хотя ребята вначале пробовали возражать, ну, чтобы родители покупали… потому что сами были уже совершенно взрослыми и оба работали. Марине – двадцать четыре, а Мише так вообще – двадцать пять… скоро будет. Работали по специальности, которую добросовестно приобретали в местном строительном институте, где учились вместе с первого курса. По окончании Маринин папа сделал серию очень нужных звонков (не Мишина же мама – она у него просто учительница в школе, и одна его растила и воспитывала, потому и доля её в квартире для детей была очень даже скромна, мягко говоря).
Но это ведь совершенно не важно! Главное – любовь же. А любовь у них была. И преогромная. С самого девятого класса, потому что и в школе они вместе учились, а Мишина мама была у них классным руководителем.
Во-о-о-т, значит… Позвонил Маринин папа несколько раз кому надо… И ребят сразу взяли в одну строительную фирму, которая специализировалась на частных коттеджах под ключ: от проекта до дверного звонка.
Мишу, правда, после института хотели в армию забрать. Но у Марины же – папа. А у папы – телефон, где записаны номера нужных и даже необходимых людей.
Одним словом, работать на фирму пришли они тоже вместе, в один день. И сразу начали карьерный рост. А когда доросли до определённого уровня (Марина, правда, двигалась несколько более успешно: она ведь и в школе, и в институте лучше Миши училась, кроме того, - папа же), то решили пожениться.
Дальше вы всё уже знаете, и про весну, и про свадьбу.
Через месяц супружеского счастья, две недели из которого они провели в Таиланде, в отеле, где, как мы любим, всё было включено, даже улыбки раскосого персонала гостиницы, как-то вечером Марина сказала, что нужно поговорить. Миша, конечно, согласился.
После работы молодожёны… что, думаете, в ресторан пошли? Не-е-е-т, у них же квартира есть, своя собственная. А потому они просто зашли в магазин, дорогой, с большим отделом уже готовых к употреблению продуктов, накупили всяких салатов-сыров-колбас, взяли бутылку чилийского вина дорогущего и прямиком двинулись на свою тринадцатиметровую кухню, где всё сразу как-то само приготовилось, разложилось и разлилось.
Когда за стол сели и «чин-чинкнулись», Марина, облизав верхнюю губу, над которой осталась полоска красного вина, приступила сразу к делу:
- Мишенька, любимый! Я тут подумала и решила… - Марина на секунду замешкалась, но Миша не заметил, и она продолжила:
- … решила с тобой посоветоваться. Знаешь, мне кажется, что мы вполне сможем прожить на одну зарплату, потому что и у тебя, и у меня она более чем достойная, а в перспективе будет только расти. Ну, так вот. Одному из нас, думаю, следует остаться дома, чтобы вести домашнее хозяйство.
Миша блеснул глазами и разулыбался сразу же:
- Мариш! Как же всё-таки здорово, что мы с тобою вместе…
Миша через стол потянулся и накрыл своей рукою руку жены, глядя ей в глаза:
- Я ведь тоже уже думал о том, что ты совершенно спокойно можешь заняться домом. А я, как и положено, стану добытчиком: догнать, убить, освежевать и принести в дом мамонта – моя задача.
Мише собственная острота понравилась. Очень. Он даже хохотнул, не дожидаясь реакции Марины.
У той на мгновение легла лёгкая складка между бровей, но только – на миллидолю секунды. Потом она отпила вина из своего бокала, забыв даже предложить то же самое сделать Мише, а затем, добавив бархата в голос, продолжила:
- Мне кажется, что это будет… не совсем рационально в нашей с тобою ситуации… Ну, сам посуди: моя зарплата существенно выше твоей. Кроме того, шеф сказал, что ещё через пару месяцев намерен двинуть меня на повышение, то есть, и зарплату мою он тоже, стало быть, двинет. А потому…
Марина опять отхлебнула вина из бокала. Но в этот раз вначале его приподняла, приглашая мужа присоединиться, сама глотнула быстро и наблюдала, как Миша медленно смакует рубиновую жидкость. Когда он поставил бокал на стол, Марина продолжила:
- А потому, давай лучше я буду добывать мамонтов, а домом займёшься ты…
Мишины брови приступили к процессу удивлённого выгибания, но Марина же уже много лет знала своего мужа и маму его тоже знала, а потому тут же стала продолжать излагать свой план:
- Ты ведь знаешь, любимый, что я совершенно не выношу эту возню с едой. Да и уборка – не мой конёк, ты всегда после меня перетираешь и перепылесосиваешь. Кроме того, твоя замечательная мама приучила тебя к предельной педантичности и аккуратности во всё, за что бы ты ни брался. Потому я просто уверена, что наш дом в твоих руках станет «домом образцового содержания», как писали когда-то на табличках.
Мама – было для Миши местом уязвимым. Только при одном упоминании о ней, он становился мягок и податлив, словно… качественно приготовленное тесто, которое можно было пустить на пельмени или даже на домашнюю лапшу, с курицей. Он задвигал бровями и задумался. Марина тут же встала со своего стула, держа бокал в руках, и пересела к мужу на колени. А пересев, естественно, обвила свободной рукой его шею и поцеловала супруга прямо, что называется, « в уста сахарные», тем более что от вина они у него и вправду сладкими были.
Разулыбался Миша сразу после такого проявления любви в свой адрес и в ответ Марину поцеловал. И тоже в губы. Потом и говорит, опять же – радостно:
- Наверное, ты опять права, Мариш! Да и когда забеременеешь и работать уже не сможешь, насидишься дома ещё…
Чуть поморщилась Марина, но опять – только чуть, и подхватила радостную ноту в голосе мужа своего:
- Ну, это будет ещё не скоро! Папа правильно говорит: вначале нам с тобою нужно встать на ноги. А потом – успеем ещё! Нам ведь жить и жить! Конечно, нам уже не по тринадцать лет, как было, когда мы познакомились, но и до старости далеко ещё! Решение же ты принял совершенно верное и абсолютно адекватное нашей конкретной ситуации.
… И начали жить дальше. Как договорились: на хорошую зарплату и в идеальном доме, где часто бывали гости, считавшие Марину и Мишу парой, как вы понимаете, идеальной…
… Однажды, уже через год, Миша, как всегда, встретил уставшую после работы Марину, подал ей в прихожей тапочки, прежде чем надеть которые помассировал ей ноги, а та ему послушно их подставляла, сидя с закрытыми глазами на пуфике и прислонившись к стене.
Закончив, но всё так же продолжая сидеть на корточках перед женой, Миша вскинул на неё глаза:
- Мариш, я бы хотел серьёзно поговорить с тобой…
- Хорошо, любимый, как скажешь, - Марина ему отвечает. – Только давай сделаем это за ужином. Я голодна сегодня необыкновенно.
Миша встал послушно и проследовал за женою на кухню. Там, усадив Марину за накрытый уже как всегда к её приходу стол, плотно закрыл дверь, словно кто-то их мог подслушать, сел напротив, подперев подбородок рукой, и начал…
О чём они говорили, слышно, правда, не было: Миша же плотно закрыл дверь…
|