Наше знакомство было закономерным, но нарушающим нормы общества. Ведь в народе привыкли к тому, что дружить можно только с людьми близкими по возрасту. Это не только объединяет на почве общих интересов, но и позволяет общаться на одном языке, понятном только ровесникам. Но Вселенная порой идет наперекор общественному мнению, самолично определяя, кому и кого дать в друзья.
Я хорошо помню то первое ощущение, когда впервые встретилась с этом удивительным человеком. Стоя у основания лестничной пролетки, я, задрав голову и открыв рот, смотрела на женщину, что возвышалась на верхней ступеньке. Она была преклонного возраста, огромной и величавой - высокого роста, дородная благородной полнотой, с прической каре из черных с проседью волос, и одетая в какое-то неземное для меня платье, где поверх плотного чехла идеально «сидело» изумительное кружевное шитье изумрудного цвета. Одной рукой она опиралась на трость, другой держала маленькую собачку – карликового добермана-пинчера, который на ее фоне смотрелся игрушечным. На мгновение отступлю от встречи и вернусь к трости. Ее вид меня заворожил. Трость была из какого-то черного дерева с резным из кости ослепительно-белоснежным набалдашником. Я не отводила от нее глаз и единственной моей мыслью было то, что скорей бы вырасти и ходить с такой же. В прочем, желание сбылось намного раньше, чем мне хотелось. Пережив спортивную травму, я, опираясь на трость, пришла в гости к этой удивительной женщине, и, смеясь, рассказала, как мечтала в детстве быть, как она. А она, лишь улыбнувшись уголками рта, серьезно произнесла: «Не торопись, солнышко, не торопись, всему свое время». Да, всему свое время, как позже показала мне жизнь.
- Деточка моя, и чья ты будешь? – врезался приятный голос в мою завороженность.
- Я…я…, - начала я запинаться, слегка потерявшись во времени и пространстве.
- Да, да, ты, - и эта удивительная женщина улыбнулась. Ее лицо стало таким милым и приятным, что меня окатило то тепло, которое было мне так близко, особенно, когда я прижималась к своей бабуле, живя в деревне. После переезда в город, где за суетой у моих родителей хватало сил и времени лишь на поцелуй перед сном, мне сильно не доставало этого ощущения, и вот оно пришло от женщины, которую я не знала.
Ободренная улыбкой, я, быстро придя в себя и махнув на дверь за спиной у женщины, произнесла: «Я оттуда!».
- А… так ты моя новая соседка, приятно познакомиться, меня зовут Мария Самуиловна, а тебя?
До этого момента со мной никто никогда не говорил на равных, все и всегда старались выдерживать ту разницу, которая бывает между девочкой дошкольного возраста и взрослыми тетями и дядями. Мария же Самуиловна была иной, она, словно пропуская мимо разницу в шесть десятков, приняла меня сразу в добрые приятельницы. И это мне польстило. Уже через десять минут мы пили у нее дома чай, сидя за огромным столом, накрытым вышитой скатертью с шелковой бахромой, и чинно держа в руках огромные кружки темно-синего цвета с золотыми птицами, порхающими по бокам. В квартире Марии Самуиловне всё дыхало стариной, до этого мне неведомой. Толстые ковры ручной работы, дубовая мебель и огромное количество картин на стенах. Одна из них – милая акварель на рисовой бумаге с изображением стройной китаянки, позже стала моим наследством, полученным на долгую память. Но больше всего меня тогда впечатлили часы с боем, что лакированным затылком упирались в потолок и наполняли все пространство приятным звоном, отбивая каждый новый час. Да, и вся квартира дышала каким-то странным покоем, делающим движения размеренными, речь неторопливой, движения плавными, словно что-то, невидимое, но значимое, убирало из всего ту суету, что так свойственно была бытию за окном.
Удивительно, но я не помню, о чем мы говорили в наши первые посиделки. Наверное, о моей жизни в деревне, где я росла под присмотром любимых бабуль, впечатлениях о городе, куда меня недавно перевезли в квартиру, что получил папа как военнослужащий, друзьях, которыми я уже успела обзавестись во дворе. Очень быстро наши разговоры стали для меня настоль привычными, что Мария Самуиловна порой узнавала о новостях моей детской жизни раньше мамы. Именно эта удивительная женщина открыла мне мир книг, который стал для меня затягивающей по уши страной, из которой я так и не научилась выныривать. Кроме этого, она была удивительной рассказчицей. Используя лишь несуетливую жестикуляцию и идеально грамотную речь, полную аллегорий, она умело удерживала внимание слушателей, вводя их в почти трансовое состояние, напоминающее мерное раскачивание в уютной лодочке посреди прелестного озера. Но обладала она не только этим уникальным умением. Однажды, за деревянным столом, что, кто-то и когда-то построил посреди нашего двора, и где по выходным мужчины собирали «рыбу», разместилась развеселая компания, состоящая из тех, о ком говорили «откинулись». Они, уверено расположившись с закуской и возлиянием, откровенно игнорили и поздний час, и желание жильцов выспаться. Но связываться с этими ребятами никто не рискнул. Как вдруг во двор вышла Мария Самуиловна. Одетая в шелковый халат и тапочки, обшитые каким-то белым мехом, она, степенно приблизившись к «засидевшимся гостям» нашего дворика, ровным головом произнесла: «Господа, не пора ли вам свернуть свой банкет?». В ответ юркие парни, с синими от наколок руками и лицами похожими на прошлогодний снег, что начинает таять при первых лучах солнца, повскакивали со своих мест и, окружив непрошенную визитершу, начали что-то громко и нецензурно выкрикивать. Шум был невообразимый, но моя соседка по площадке стояла среди этого ора так, словно встречала восход солнца. Наблюдая за происходящим, высунувшись из окна, в какой-то момент я, испугавшись, что ее могут обидеть или, не дай бог, ударить, уже готова была бежать босиком на помощь, как вдруг она что-то произнесла, на языке, который мне был незнаком. В одну секунду, потухнув, словно выключенные лампочки, разбитные парни, стремительно собрав свой поздний ужин, удались со двора, тихо и без лишних комментариев. Позже я с детской непосредственностью и настойчивостью пристала к Марии Самуиловне с расспросами, а что это был за язык, но она ответила коротко: «Это феня, но тебе, деточка моя, это не нужно!». Не прояснили ситуацию и родители, которые слово в слово повторив ответ соседки, закрепили подзатыльником осознание, что мне это точно не нужно. Тайну этой загадочной «фени» я раскрыла сама, но через много лет, когда моей задушевной приятельницу уже не было. А еще, с Марией Самуиловной я открыла для себя не только классическую литературу, музыку и живопись, но и житейскую мудрость, с которой она мне легко и доступными для моего понимания словами объяснила ситуации и события, происходящие со мной или вокруг. Благодаря именно ей, я смогла после развода родителей отпустить обиду на папу, с которым была очень близка. Помню, как во мне плескалась ненависть к незнакомым людям, которые заняли мое место рядом с ним на катке, где мы любили кататься, на тропинках парковых аллей, где любили гулять и где он учил меня пользоваться первым моим фотоаппаратом, на мягком диване, где мы по вечерам читали книги из нашей огромной библиотеки, занимающей полкомнаты. Мария Самуиловна аккуратно подобранными словами сумела донести до меня мысль, что так бывает, когда люди перестают друг другу нравиться и что самое честное в таких случаях – это расставание, а еще, что охлаждение чувств между родителями никак не влияет на отношение к детям. Поверив ей, я перестала грубить и чураться папы, который приходил в гости. И очень скоро поняла, что моя замечательная соседка была права, так как оказалось, что, даже живя порознь, можно неплохо проводить время вместе. Некоторая обида за маму у меня оставалась, но я искренне всегда надеялась, что и ей повезет, и она встретит того, кто будет любить ее всю жизнь, не заглядываясь на других женщин.
Кидая взгляд в прошлое, я понимаю, насколько мне повезло, что меня, выпущенную из нежных и заботливых рук моих бабуль, подхватили руки Марии Самуиловны, ставшей на долгие двадцать лет моей верной подругой, задушевной собеседницей и мудрым советчиком на нелегком для любого ребенка пути взросления.
Кстати, именно благодаря ей, и мама более легко пережила мой пубертат, который явно пробил седину в ее роскошных, белокурых волосах. Словно понимая и мое желание поразить собой мир, и родительское стремление вырастить нормального человека, Мария Самуиловна каждый раз, когда я что-то снова отчебучивала, ласково поглаживая плечо моей мамы, приговаривала: «Алечка, девочка перебесится, и всё будет хорошо». Но за кулисами всегда оставалось то, что она не ограничивалась пустыми успокоениями, как правило, за этим следовал разговор по душам, где меня или ненавязчиво спрашивали, почему я решила выбрить виски, или тактично объясняли, что мои слова, сказанные маме, отличались незаслуженной грубостью. Мне никогда не читались нотации и не твердились прописные истины, я всегда понимала, что Мария Самуиловна, находясь на моей стороне, дает мне повод для размышления, словно помогая выстроить свой собственный ресурс ценностей и принципов, благодаря которым и можно было не только пробиться в этой жизни, но и просто выстоять в минуту трудности.
[justify]И именно она поддержала меня, несмотря на активное сопротивление и папы, и мамы, в решении заняться профессиональным спортом – биатлоном, позже искренне радуясь моим успехам. Именно она всего лишь одним вопросом, заданным грамотно и в нужное время, оградила от ненужной компании. И, именно ее фраза, сказанная с мудрой с улыбкой, стала поводом для моей свадьбы. С моим будущем мужем мы познакомились еще на школьной линейке, куда пришли первоклассниками с гладиолусами в руках. Дружить, как тогда говорилось, мы начали позже, и дружили бурно, то разбегаясь, то снова начиная встречаться. О всех перипетиях моей личной жизни Мария Самуиловна была в курсе. Порой она даже, чисто по-женски, с колокольни своего опыта, подкидывала мне мудрые советы, которые помогали и лучше понимать мужскую половину, и легче справляться с собственными чувствами. И в один прекрасный день, когда я в очередной раз пришла к ней пожаловаться на «этого козла», она посмотрела на меня спокойным взором, а потом с мягкой улыбкой произнесла: «Знаешь, деточка, выходи за него замуж». И, поймав мой взгляд, полный возмущения, добавила: «Я не знаю, насколько счастливы вы будете, но одно точно – вам никогда не будет скучно вместе». Пророчество оказалось верным, за годы замужества скука никогда не была гостьей ни в моей семье, ни в