Евдокия Семёновна посмотрела на календарь. «Через два дня Петров пост начинается, - вздохнула она, - как время быстро летит! А ведь кажется, что новый год вот только был».
Когда она была маленькой, бабушка всегда пекла к началу Петрова поста рыбник. Причем не резала рыбу, а запекала её в тесте целиком. Никто так не умел делать, а бабушка умела. Да что там рыбник – плюшки, ватрушки, пирожки, запеканки… Как все домашние любили эти кушанья! Дядя Вася, например, брат отца, всегда ел бабушкины пироги, запивая их квасом. Рыбник особенно уважал. Словно ждал, когда он на столе появится.
Даже в войну, как рассказывала старушка, рыбник в Петров пост всегда был на столе. «С мясом-то дело совсем худо было, - говорила, бывало, она, - ну, а рыбы в ближайших озерах водилось достаточно. Всем хватало. Мы и жарили её, и сушили, и варили. А летом всегда рыбники делали».
Давно уже отгремела война, и бабушки давно уже нет, но традиция – делать на Петров пост это лакомство – в доме осталась. Евдокия Семёновна свято берегла память своей любимой бабушки и всегда пекла к началу поста этот пирог. Каждый год праздник приходился на разные дни, ведь отсчёт вёлся от Пасхи, а она, как известно, может быть и в апреле, и в мае. Вот и Петров пост каждый год начинался по-разному, но всегда с рыбника.
В этот раз Евдокия Семёновна ждала приезда внука, которого на следующее утро собиралась отправить на рыбалку. Правда, в последние годы близлежащие озерца обмелели, а одно и подавно высохло, но рыбаки - разу не было - чтобы пришли с пустыми руками. Что-нибудь, да приносили. Соседский парень Дима даже в ручье ухитрился как-то раз окуньков наловить. В общем, не подводили местные водоёмы сельских жителей.
Отец привез Сеньку ближе к вечеру.
- Ты, мать, особо его не балуй тут, - наказывал сын, сердито поглядывая на Сеньку, - год учебный с двумя тройками закончил. Каков лентяй, а?
- Ну, так что же, что с двумя тройками? – спросила Евдокия Семёновна, - что теперь, летом не отдыхать? Чай, отдых всем полагается. Как тем, кто в отличниках ходит, так и тем, кто тройки получил. Что ты на него бычишься? Дед-то твой, вспомни, вообще четыре класса только закончил, и то сказать – закончил ли: как война началась, тут уже не до учёбы было. Так что не ругай Сенюшку, не надо.
- Не ругай… - продолжал сводить брови сын, - тут не ругать надо, а ремня хорошего вложить. Чтоб не озоровал да не баловался на уроках. Не ругай…
- Ладно тебе, раскипятился, - покачала головой Евдокия Семёновна, глядя на притихшего Сеньку, - не двоек же он, в самом деле, наполучал. А тройка всё равно проходная оценка. Верно ведь я говорю, Сенечка?
Наскоро попив чаю, сын распрощался и заспешил обратно.
- Не балуй, мать, - повторил он, спускаясь с деревянных ступенек, - книжки пусть читает, мы в рюкзак положили, что в сентябре спрашивать будут. Не давай ему лениться.
Он завел машину и дал задний ход.
- Не давай лениться, - с улыбкой покачала женщина головой, поглядывая на отъезжающую машину, - сам-то, можно подумать, профессором стал! Так же и приносил тройки, а то и двойки хватал. Так что теперь? Хоть раз бы мы с отцом ремень в ход пустили...
Она вернулась в дом.
- Сходишь на рыбалку завтра, Сенюшка? – ласково спросила она мальчика, который теперь сидел на табуретке и, опершись на стол, подпер руками голову.
Сенька кивнул. Он любил рыбалку и, приезжая в деревню, был готов пропадать на ней днями.
- В Потапово поеду, - сказал он, - велик мой старый надо найти только.
- Велик как ты загнал в прошлом году в сарайку, так он там и стоит, - наливая чай, отозвалась Евдокия Семёновна. – Да не грусти ты из-за этих троек. Исправишь ещё, будет время.
Утром проснулись рано. Сенька выглядел повеселее и сразу выкатил велосипед из «сарайки».
Евдокия Семёновна немного слукавила. Велосипед, который мальчишка поставил, уезжая в город, только запылился, но, как бы странно это не выглядело, был чистым. Всю грязь она счистила, когда приводила двухколёсного друга Сеньки в порядок. Для этого, конечно, велосипед пришлось вытащить на улицу, так что насчёт того, что «велик так и простоял в сарайке нетронутым», не совсем соответствовали правде.
- В Потапово смотри не езди, - наливая молоко в кружку, говорила Евдокия Семёновна, - озерцо-то, говорят, там совсем мелким сделалось, ежели не высохло совсем. Да и зачем в такую даль мотаться, когда Алёнинский пруд рядом?
- Ладно, - отозвался мальчик, отхлёбывая молоко, - съезжу в Алёнино. Привезу твоих любимых карасей. Ты ведь с карасями рыбный пирог делаешь, правильно я говорю?
- Правильно, Сенюшка, - отозвалась Евдокия Семёновна, - вот только мне много не надо. Поймай штук пять – и достаточно. А если добудешь больших – так и парочки хватит.
И она ласково улыбнулась Сеньке.
- Парочку точно поймаю, - заверил тот, выезжая за калитку. – Даже не сомневайся.
Но ему не повезло в этот день. Просидев без толку два часа с удочкой, Сенька загрустил.
- Правда, что ли, в Потапово махнуть? – подумал он, - может, и не высохло там озеро? Может, бабушка ошибается?
Он сел на велосипед и направился было в сторону знакомой деревни, как вдруг загремевший с неба гром нарушил его планы.
- Ну, приеду, - расстроено подумал Сенька и затормозил, - а там дождь хлынет. Что тут ничего не поймал, что там буду сидеть без толку…
И тут ему в голову пришла отличная идея. Ощупав карманы, он неожиданно обнаружил там две смятые сторублевые купюры. То ли сдачу забыл отдать, то ли мать ему незаметно их положила – в общем, Сенька моментально загорелся съездить в магазин и купить карасей там.
Привезти рыбу из магазина было не очень честно, но он очень любил бабушку. «Как она расстроится, если я приеду пустой? – огорчённо подумал мальчик. – Ведь хотя бы одну рыбку я должен ей привезти. Обещал же! Конечно, засмеют меня, если удочки увидят. А я их спрячу. В траву спрячу. А потом буду возвращаться домой – и заберу».
И он повернул в обратную сторону.
Речной рыбы в магазине не было, и Сеньке ничего другого не осталось, как расстроено почесать затылок. «Не тяжеленную же замерзшую треску везти домой! - думал он, - да бабушке, может, совсем треску и не надо…»
Сенька доехал до места, где спрятал удочки, и теперь старался придумать что-то такое, чтобы не приходить домой пустым. Но, как назло, ничего не придумывалось.
Он подобрал удочки и теперь, не торопясь, катил по пыльной дороге, как вдруг…
Вдруг он увидал двух мужчин, которые, даже сомневаться в этом не приходилось, возвращались с рыбалки.
Тот, что был постарше, носил бороду. В видавшей виды майке и старых растянутых на коленях трениках, он, очевидно, рассказывал какую-то веселую историю. Губы и нос его тряслись от смеха, щёки раздулись, он жестикулировал и то и дело мотал головой, повторяя: «Нет, ну, ты подумай!»
Его более младший спутник был одет в джинсовые шорты до колен, тоже шёл и посмеивался. Было видно, что их занимала история, но это было не главным. Главным было то, что в садке у молодого мужчины были… Сенька даже зажмурился – не снится ли ему всё это? В садке трепыхались самые настоящие караси с красными плавничками.
Он даже не заметил, как поехал за бородатым и его другом. Сам даже не понял, зачем поехал. А они всё шли по дороге, и тот, что был постарше, всё махал руками, а другой, в джинсовых шортах, всё зажимал рот рукой и беззвучно смеялся.
Миновали магазин. Два рыбака с чудесными, величиной с ладонь, карасиками, шли дальше и дальше, а Сенька, сам того не замечая, продолжал ехать за ними.
- Пацан, - вдруг остановился бородач и неожиданно обернулся. – Ты чего это нас преследуешь? Давно я уж тебя приметил. Что прицепился?
- Да я…. – растерялся Сенька и нажал на тормоз, - я сегодня… Я сегодня…
У него даже голос от волнения пропал, когда он начал говорить.
- Я хотел бабушке рыбы наловить. Я обещал… Но не сумел… - голос у Сеньки стал прерываться.
- От нас-то тебе что надо? – удивился другой, в шортах по колено.
- Дяденьки, - заговорил жалобно Сенька, - а дайте мне карасика, пожалуйста. Мне так надо бабушке хотя бы одну рыбку принести. А то она пирог испечь не сумеет.
- А что сам не наловил? – засмеялся старший, кивая на удочки. – Сноровки не хватает?
Сенька потупился.
- Да ладно тебе, бать, - вдруг заговорил тот, что был помладше. – Давай дадим пацаненку несколько карасей, от нас не убудет.
- Эти малыши такие нахальные… - начал было старший, но, пристально посмотрев в лучистые Сенькины глаза, вдруг осекся. – Не Евдокии ли Семёновны внук ты будешь?
Сенька, услышав бабушкино имя, кивнул.
- А я-то думаю, - радостно заговорил бородач, - на кого ты похож? На бригадира нашего колхозного, вот на кого! Я-то помню, всё норму выполнить в свое время не мог, так она меня постоянно выручала. Всё картохи мне подсыпала в ведро, чтобы я не отставал да хуже других не выглядел.
Сенька молчал. Он не знал, кто такой бригадир, и почему это вдруг бородатый назвал при этом имя его бабушки. И причём тут какие-то «картохи»…
Но тот, не мешкая, вытащил из кармана пакет и сунул его оторопевшему мальчишке. Сенька и оглянуться не успел, как несколько карасей с красными плавниками оказались внутри полиэтиленового мешка с ручками.
- Дуй давай домой, - взлохматил бородач голову мальчугана, - да передавай бабушке привет от Михаила Торопова.
Сенька, который не ожидал такого поворота событий, вдруг словно очнулся. Пошарив в кармане, он вытащил две сторублевки и протянул мужчинам: «Вот. Возьмите за рыбу».
- Обижаешь, - покачал головой бородач. – Я Евдокии Семеновне и так рыбку готов подарить. Что мне твои деньги?
Они повернулись и пошли дальше. «Не забудь!» - прокричал, обернувшись, мужчина, - привет передавай бабушке от Михаила! От Михаила Торопова!»
Сенька сел на велосипед и поехал назад.
- Ну, бабушка сделает теперь пирог, - думал он.
Потом остановился и пересчитал карасей в пакете. Их было ровно десять.
- Значит, сделает десять пирогов! - радостно подумал Сенька и закрутил педали старого велосипеда изо всех сил.
