ЧАЙКА

Тёплый августовский вечер пытался сдержать опускающееся за горизонт солнце. Но оно по своей излюбленной траектории скатывалось всё ниже и ниже, и готово было уже занырнуть в лазурные воды моря. И тогда вся округа окажется во власти ночи. Но пока был вечер, и шумел прибой.

   Морская волна с каким-то, непонятным взору, наслаждением подхватывала маленькую белую чайку, у которой было сломано одно крыло.

   Птица пыталась сопротивляться, чтобы вырваться из «объятий» моря, но у неё ничего не получалось. Она с тоской смотрела на небо, а взлететь не могла. И опять волна накрыла её, и опять швырнула на мокрый песок.

   Вечерние лучи солнца не такие уже жаркие, они не могли её обогреть, а ветер не мог обсушить белые пёрышки. Волна снова и снова подхватывала чайку, накрывала её своей крепкой пеной и с силой, будто выплёвывая, выбрасывала на берег.

   Одинокий валун смог подхватить раненую птицу. Он пытался согреть её своим убывающем теплом. Камень чувствовал почти бездыханное тело, но сердечко чайки ещё билось, ещё сопротивлялось наглой волне и клокочущему морю.

   А море вспенилось! Будто взбесилось! Стало гнать одну волну за другой, всё дальше и дальше омывался прибрежный песок. Воды бурлили, клокотали, накрывали собой почти всю песчаную косу.

   Вот они нахлынули на валун, подхватили чайку и начали терзать её. Горькая доля досталась птице. Всё реже и реже появлялось белое пятнышко в тёмных водах, а потом и вовсе исчезло в морской пучине.

   А морю хотелось продолжения. Волны, в знак преданности, ещё раз нахлынули на остывший камень, подхватили одинокое белое пёрышко и закружили его в жадной бездне. Всё, они выполнили свою миссию. Море было довольно. Оно успокоилось, поглотив жертву, улеглось на отдых.

   Опечалились и песок, и валун. Последние лучи солнца скользнули по камню, заметив на нём два красных пятнышка – всё, что осталось от чайки.

   Пройдёт ночь. Утром пригонит ветер небольшую тучку, которая каплями дождя смоет с валуна две капельки крови…

   Вновь солнце, вновь лёгкий бриз манит своей завораживающей бирюзой. Будто не было вечерней трагедии, но где-то в уголках пространства слышно еле уловимое урчание ненасытного чудовища. Кто следующий…