Дий обернулся лицом к морскому горизонту.
Над почерневшем морем поплыли кучевые облака, невесть откуда взявшиеся, подсвеченные последними лучами солнца.
Прокричав в морское пространство только ему известную формулу заклинания, Дий взмахнул над одной из куч колеса Хросайя магическим жезлом. Алмаз, вкупе с энергией Дия, выстрелил молнию.
Вспыхнул хворост, затрещал, выбрасывая в воздух черные клубы дыма поверх огня. Огонь с быстротой летящей стрелы обежал весь круг, созданный из высоких нагромождений засохших веток.
Колесо Хросайя взорвалось гудящим жарким пламенем, озаряя воинов, отбежавших в стороны, освещая степь, и рыжим светом темно-синее небо.
Винитар и Редгар нырнули под своды шатра, к близнецам. Обряд требовал их отнести на руках к горящему «колесу».
Винитар подхватил на руки Арианта, велев ему покрепче обнять его за шею, и не бояться.
- Ты меня в огонь бросишь? – пошутил его царь.
- Во имя богини Арра, не бояться! Тебе, мой царь, с братом придется пройти сквозь пламя. Первым пойдет Высочайший. Идите за ним, след во след.
Антир так или иначе идти не мог – распухло колено. Он умудрялся на руках Редгара болтать ногой, и щелкал по носу готского номарха, а тот, ловя момент, оставлял на руке короля преданные поцелуи; возгордился Редгар, - ему доверили главное в ритуале, - отнести к обрядовому месту своего повелителя. Антир же выказывал показную беспечность: он боялся огня.
Зорко выискивая в огненном кольце только ему видимый просвет, Дий велел Винитару и Редгару опустить близнецов. Предупредил их: идти за ним, не спеша.
Заметив, что Антир прихрамывает, Ариант крепко обхватил его за стан, прижал к себе. Самому страшно было - пройти стену гудящего огня высотой в два их роста?!
Бесстрашно Дий двинулся сквозь огонь в просвет, видимый ему как некий кротовый туннель. Сыновья тот час пошли за ним, широко распахнув глаза, ошеломленные своим подвигом. Языки пламени дышали им в лица нестерпимым жаром, под голыми ступнями рассыпались уголья. Но ни один волосок не вспыхнул, ни один уголек не обжег им ноги.
Благополучно они вышли в горячее, но безопасное внутреннее пространство колеса Хросайя.
Дий приказал сыновьям немедленно лечь на ковер. Воины, остававшиеся за пределами ритуального колеса, поднесли новые охапки хвороста, бросая их в огонь.
Алауны во главе с Дробеттом, вскочив на спины неоседланных коней, - их было не больше десятка, согласно обряду, - погнали жеребцов в бешенной скачке, очерчивая путь вокруг пылающего «колеса». В глазах замелькало от их всё убыстрявшегося движения, а всадники, как с ума сошли, подгоняя криками и астарами жеребцов, не позволяя им отклониться в сторону, не позволяя вздохнуть,- на мордах коней хлопьями повисала пена.
Антир знал, что последует за этой сумасшедшей круговертью несущихся лошадей. Он обнял брата, легонько прижимая его лицо к своей груди.
- Арис…Не смотри на них. Так надо.Такой обряд.
А приближалось Нечто…Оно называлось - Открытием Небес.
Дий стоял в изголовье сыновей, смотрел на растущие над морем тучи, нагнетая в себе энергию, ту, что роднила его с разрядом молний.
Огонь шумел, трещал, обжигая тела полунагих всадников. Их кожа, как масло, блестела, пот струился по крупам жеребцов. Жеребцы истошно ржали, загнанные до седьмого пота.
- О, великий Хросай, прими нашу бескровную жертву! Открой нам небеса! - прозвучал громоподобный голос Дия.
Тот час всадники, спрыгнув с коней, могучей хваткой за длинные их гривы пригнули им шеи. И ударами кулаков, зная их слабые места, сломали им крестцы. Жеребцы беззвучно осели на землю, дергаясь в конвульсиях. На помощь алаунам подбежали другие воины, среди них Винитар и Савлий.
Где четверо, где шестеро алаунов подхватывая смертельно раненых жеребцов за ноги, и, раскачав свои жертвы, забрасывали на горы горящего хвороста. Сверху швыряли охапки веток, усиливая мощь огня.
Над степью, отзываясь эхом, зазвучал военный обрядовый гимн, который запели все, включая амазонок. Сарматы и готы, окружавшие колесо Хросайя по всему внешнему пространству пели, простирая руки к небесам, заклиная великого солнечного бога Хросайя принять их жертву.
«…О Хорс, веди в космические выси блуждающих на краешке межи»*
Ариант, таки видевший, как алауны расправлялись с жеребцами, зашептал с придыханием:
- Я не переживу, Антирис. Зачем убивать коней. Сжигать. Я задохнусь. Мне трудно дышать.
- А я чау, во дворце? Рядом же. Дышу гарью, как и ты. Не мы придумали обряд заклания коней…До скифов…Предки наши, бхараты, турша - их киммерийцами зовут греки, млекоедами, первыми стали приносить в жертву коней - богу света и воды Дану. Мне самому в печенках такие жертвы. Чау тавры, пока не напьются человеческой крови, не будут живы. Чау наши вкупе со скифами и готами. Но жертвы, как это не прискорбно, бхратри нужны. Когда умирает человек. Чау бы силы небесные не потянули за собой его сородичей, Арис, нужно принести жертву: петуха, собаку, барана. Живые существа в закладе у смерти…
Дий простер над лежащими в обнимку близнецами магический жезл, направив острием алмаза к горизонту, затянутому тучами.
- Заклинаю вас во имя жизни божественных близнецов, о Небесные Старцы, великие архаты, всепобеждающие Маруты, владеющие молниями, грозой, бурей, ветрами-ураганами, сойдите к нам! Сойдите! Заклинаю вас! – гремел голос Дия.
Алмаз, вобравший в себя мощную энергию мага, вспыхнул шаровым огнем. Огненный шар, превращаясь в стрелу-молнию, полетел в сторону туч. Тучи озарились зарницей, полыхнувшей по всему горизонту, - так обычно начинается сильная гроза.
Жезл в простертой руке Дия выстреливал одну молнию за другой, не иначе поджигая небеса…
Клубы черных туч, громоздясь друг на друга, притянутые магической силой жезла, понеслись к суше.
Порыв сумасшедшего ветра взметнул пламя костров, пригибая к земле.
Воины в ужасе попадали навзничь, прикрывая головы руками. Савлий вопил во все горло, держась за отца. Ветер швырял в них ветки, камни, пыль. Аретта, обнявшись с подругами, стояли под ветром, словно несгибаемые грации.
Братья, дрожа от внезапно обрушившегося холода, который принес порывистый ветер, прятали лица, крепко вцепившись друг в друга.
Одеяние стоявшего над ними отца уподобилось стягу, серебряный пояс охватывал его фигуру блистающей аурой. Дий, как неопалимая купина, стоял недвижимо, его волосы стелились по ветру светлым крылом.
Навстречу магнетическим молниям Дия, разрывая тяжелые тучи, засверкали зигзаги природных молний. Загремел беспрерывно с утробным рычанием гром. Море встало на дыбы, сцепившись водяными вулканчиками с молниями.
Клубы туч, перемалывая самих себя, в громовых раскатах, - будто злобно ревел издыхающий великан,- налетели на сушу, озаряя ее светом сплошных, сцепившихся змееподобных разрядов.
Это было похоже на светопреставление.
Не выдержав такого удара природы, Ариант и Антир орали, зажимая уши руками. Края ковра, поднятые ветром, закрыли их по пояс, но все равно братья содрогались от холода.
Вокруг колеса Хросайя, угасавшего, с обуглившимися трупами коней, лежавшие ничком воины тоже заходились дикими криками, у многих головы раскалывались от сильной боли, из ушей, из носа текла кровь.
Амазонок поймали за руки Савлий с Винитаром, и с перепугу попрятались под своды шатра, чудом устоявшего на скаженном ветру. Ему защитой послужили ореховые деревья. Шатер ветер засыпал сорванными ветками. Савлий первым забрался под ковры. За ним юркнул Бипп, невесть откуда появившийся, скуливший от страха, наконец – амазонки, друг за другом. Винитар закрыл края ковров, и упал сверху, прикрываясь руками. Из носа Винитара пошла кровь. Он даже не вспомнил, что похожий, только намного слабее, удар разрядов молнии пережили они во время помолвки Антира и Глории, когда Дий взбесился.
Ни одна молния не попала в человека, не ударила по железным щитам и мечам. Молнии исчезали над землей.
Дий был спокоен и непоколебим, держал жезл в опущенной руке.
Внезапно ветер стих. Молнии пропали. Грозовые тучи обходили участок мыса, где Дий осуществлял свой невероятный магический обряд, шли на хору, на город, чтобы там обрушиться ливнем.
А над обрядовым местом, захватывая края обрывов, тучи посветлели и превратились в неподвижные белые облака, подсвеченные отблесками далекой зарницы.
Облака, сцепившись, стали перестраиваться и будто нарисовали огромный, в пол неба, крест. Каждая из четырех перекладин окрасилась в разные цвета, ярко вспыхнувшие. Верхняя была синяя, нижняя красная, боковые зеленая и белая. В центре креста засветилась надпись, она приближалась. Буквы знакомые и незнакомые.
Антир, понимавший сарматские резы, коими пользовались жрецы, узнал только «О», «Т» и «З».
Ариант прошептал, что есть большая схожесть букв кадмийского письма. Незнакомые буквы тут же перевернулись, превращаясь в доступные для их понимания слова:
«ЧЕТВЕРТОЕ ПРОСТРАНСТВО».
Последовала мысленная подсказка: таинственный разноцветный крест представился, как 4-е пространство.
Дети Дия ошеломленно следили за фантастическими образами, которые создавал над ними облачный крест, «подсказавший», что это их пространство, их мир Земли, в котором они живут. Мир, имеющий 4-е порога, где можно понимать, что такое ВРЕМЯ.
Синяя перекладина креста укрупнилась, словно наезжая на зрителей, и близнецы увидели себя в пять лет, летящих на Золотом Колаисе к горящему Палакию.
Чуток отъехала перекладина и в облаках братья увидели себя, лежащих на ковре, сейчас.
И отдалилась синяя стрела, превращаясь в слепящую точку – ничего не показав.
Антир и Ариант перебросились тихими словами, что-де им показали Время прошлое, Время настоящее, а вот будущее Время утаили. Или оно слито с предыдущим Временем?
Нижняя, красная, перекладина неожиданно полыхнула всеми цветами радуги, развернулась во всю ширь, в глубь, вверх, вниз. Облака как бы подсказывали братьям; куда хочешь лети, вся Земля к твоему обозрению.
Две боковые перекладины живого креста сказали о себе, как о форме, которую имеет любой предмет, любое существо, обитающие на Земле, и, так же о чувствах, коими владеют все земные жители, вплоть, до мельчайших насекомых.
«КРЕСТ ОБЕРЕГ ВАШЕГО МИРА» - «подсказали» облака и сложились в другую надпись: «БЕРЕГИ ЗЕМЛЮ ТЫ НА НЕЙ НЕ ОДИН»…
