…Друзья, душой не покривлю,
сказав, что свадеб не люблю.
Гуляла пышная деревенская свадьба во дворе дома на
окраине Чемодурово. Накрытые столы тихо поскрипывали
под локтями гостей, налегавших на изобилие яств, а длин-
ные деревянные скамейки, расставленные вдоль столов,
ходили ходуном подо мной да задницами прочих при-
глашённых.
Молодые — Борис и Оксана — восседали в президиуме и
часто слышали один и тот же возглас «горько!» Каждый раз
вставали. Невеста забрасывала голову на манер откидной
крышки кофейника и рукой придерживала кружевную
шляпку над причёской в украшениях. Оксана ростом
ниже мужа. А тот, бубня себе под нос «сколько можно,
божтымой», вяло клевал своим носом щёку избранницы,
склоняясь над её лицом словно бы колодезный журавль на
рассо́хе.
Между рядами столов суетился наёмный тамада. Это,
конечно же, не первая свадебная церемония, которую он
вёл. И ему, Рубену Амбарцумяну, – распорядителю пир-
шества, – было всё известно наперёд, о чём он мне с
грустью в голосе сообщил:
— Увидите, Костя, люди выпьют, дружно и бессвязно
покричат «горько», потанцуют и... обязательно подерутся.
Даю им ещё полчаса! – и взметнул к своему орлиному
носу часы на волосатом запястье.
Но о драке чуть ниже.
Немного ранее досрочно пьяненьких ша́феров и важных
персон доставили к застолью прямиком из Воскресенского
ЗАГСа на машинах в разноцветных шарах и лентах.
Головной автомобиль украшала кукла в белом платье.
Перевязанными были не только автомобили, но и люди.
Атласные ленты, – одетые через плечо, – на некоторых муж-
чинах выделялись золотой надписью «Почётный свидетель»
с изображением колец лимонного цвета, голубей и зави-
тушек. Около получаса назад люди со свекольными лицами
торжественно прохаживались вдоль вереницы машин,
заградивших проулок деревни, и всем своим видом выра-
жали полнейшее удовлетворение происходящим.
Присутствовала и родня молодожёнов с многочисленными
друзьями. Бегали по́ двору местные собаки, не лая, но
почтительно обнюхивая гостей.
— Свадьба как свадьба. Главное, всё как у людей, –
перешёптывались захмелевшие от счастья родители.
Теперь про драку. Ничего особенного в ней не было, кроме
того, что она случилась спустя час по приезду свадебного
кортежа из ЗАГСа, и никто теперь не скажет, с чего
всё началось. Но продолжением стихийного начала был
бросок мотыги одним из почётных свидетелей в кого-то
из свидетелей со стороны невесты, также перемотанного
алой лентой. И началось…
Не буду описывать в красках всего мною увиденного, но
скажу, что люди, вооружившись садовым инструментом,
ринулись в бессмысленное сражение. Кому не доставало
лопат и грабель, сражались голыми руками. Отмечу
доблесть тамады, отбившую у меня желание
умиротворять толпу. Рубен Акопович разнимал дерущихся
людей, и его хлопнули лопатой по голове. Но не поэтому
кричали женщины, коих на этой свадьбе было много.
Просто во время драки принято кричать. И получалось
порой надсадно, но радостно:
— Убивают!
— Куда с вилами?!
— Валер, угомонись, иди лучше выпей!
Две женщины голосили:
— Поглядите, люди добрые, невесту украли!
Действительно, всё выглядело так, будто неведомые завист-
ники оторвали от решётки радиатора нарядную куклу.
В круговорот женских воплей врывались возгласы не-
известно кого:
— Кристина? А что думает об этом безобразии Кристина?..
Алло!
Скажу и то, что когда люди растеряли садово-боевой
инвентарь, потасовка стала походить на матч регби, но без
борьбы за мяч: люди, тесно обнявшись, топтали помидоры
на грядках или, плотно схватившись, то и дело валились
на бок, сминая цветущие кусты. Падали, поднимались и
повторно рушились на траву. Молодой муж ни в чём не
уступал гостям торжества и с запущенной бензопилой
бегал за кем-то прямо по патиссонам.
От потасовки перейду к описанию иного события. До
него кто-то из гостей приметил в суматохе, что настоящей
невесты нет за столом:
— Оксанка пропала, батюшки! Где молодая?!
Действительно, где же она? Здесь я перехожу к ключевому
моменту моего рассказа. Итак, Оксана сидела и плакала
в одной из дальних комнат жилого дома. Почему в
одиночестве? Так как женщинам, возжелавшим разыскать
пропавшую невесту, не удалось её найти, — плохо знали
дом, за окнами и стенами которого визг, крики и, кажется,
только громче звучала бензопила.
Но к ней в комнату пробрался он — старый её друг, Олег
Мухожук, в своё время хорошо изучивший жилище. Ведь
его отношения с Оксаной Глушенко длились больше трёх
лет. Да всему, как известно, приходит конец. Отношения
любовников, к моему удивлению, сохранились дружескими.
Глушенко вскоре сошлась с Борисом — с тем человеком,
чью строптивость ещё пару секунд назад обуздывали в
огородах, вырывая из его рук механизированный инструмент.
У Оксаны новая фамилия: по мужу она теперь — Ручка.
Олег Мухожук по сей день живёт холостяком. Он верен
своей старой привычке оставаться честнейшим бобылём;
она-то в своё время и пересилила в нём намерение
жениться на Оксане. Мухожук присутствовал на торжестве
в качестве неприметного гостя. Как и я. Жених, –
этот вспыльчивый Ручка, – и не догадывался о том,
что прежде сближало Оксану с Борисом — его начальником
по работе. Оба и по сей день являются сотрудниками
одного предприятия. Невеста же благоразумно ни о чём
молодому супругу не рассказывала.
— Зачем ворошить прошлое, должное быть тайным? –
с тревогой во взгляде однажды сказала мне. — Борька
такой ревнивый!
Мало того, ревнивец лично пригласил своего руководителя
на шумную свадьбу. Ну, это святое дело! К тому же Олег
познакомил Бориса со своей бывшей возлюбленной. Передал
в надёжные руки, так сказать, и Оксана дошла до... Ручки.
И вот Мухожук вполз в комнату Оксаны.
— Скажи, Олег, почему они все такие идиоты? – плача,
спросила она гостя. — К чему было так напиваться? Что,
драться так необходимо? Испортили такой праздник, – и
невеста вновь расплакалась. — Как мне с ним жить после
этого, Олег? – спросила она своего старого друга, тяжко
вздыхая.
Он прижал её к себе, нежно взяв под локти. Оксана положи-
ла свою голову ему на плечо. И присели на брачное ложе,
приготовленное для молодожёнов. Над большой кроватью
был сооружён балдахин. Он — фиолетовых оттенков и
выполненный из шёлка — свисал над супружеским гнёз-
дышком.
— Всё будет хорошо, – успокаивающе ответил тайный
гость. — Всё будет хорошо, – неоднократно повторял Мухо-
жук и тогда, когда парочка упала на перины.
— Правда? – слышались вздохи невесты в тишине брачных
покоев.
Как и:
— Ты меня любишь, Олег?
Олега, полагаю, смущало только одно неудобство: не
стёсанные каблуки его новых блестящих ботинок преда-
тельски цеплялись за воздушный шёлк балдахина...
Мухожук и Ручка выбрались из той комнаты позже. На
голове невесты засветилась сетчатая вуаль; Оксана надела
свадебную кружевную шляпку, отряхнула и распрямила
платье. Гость забрал рубашку в вельветовые брюки.
Застегнул бежевый пиджак на все пуговицы и поправил
свой зелёный с золотистым оттенком галстук.
Дорисую картину с видами двора: через некоторое время
все-все гости, как ни в чём не бывало, восседали за
столами на своих местах. Шум утих, суета улеглась и вновь
зазвенела посуда. Мужчины угомонились, освободившись
от измятой и порванной одежды. Протрезвевшие, но не
поредевшие гости вновь принялись выпивать-закусывать,
глядя на тамаду; тот, с забинтованной головой и будучи
в хорошем подпитии, ходил меж рядами столов и устало
нёс торжественную околесицу. Жених заботливо поправлял
вуаль на невесте, и вскоре вдругорядь зазвучали нетрезвые
выкрики «горько!» и «за молодых!», от чего я частенько
вздрагивал. Невеста была бледна. Жених синел острыми скулами.
Оба безмолвно и виновато переглядывались.
Оксана с расстановкой выговорила:
— Ты прости меня, Борь. За всё.
А Борис подхватил:
— И ты прости меня, любимая.
И, не вставая, молодые неожиданно для всех неистово
поцеловались, не дождавшись ободряющего «горько!» Не
вставая, обнялись. Гости и ваш покорный слуга затаили
дыхание. Был слышен свист ветра в поле и лай собаки
дальнего двора. Жених утёрся рукавом и кивком осушил
высокую рюмку. Невеста вилкой поддела салатик. Руки
благоверных невольно дрожали.
Мягко вечерело. С заходом солнца похолодало, но свадьба
радостно ожила от звуков пения и плясок. Но вот что
было заметным мне: выйдя из потаённой комнаты, Оксана
и её прежний друг больше не встречались взглядами ни
разу. Всё произошедшее, видимо, мгновенно позабылось
как невестой, так и её страстным визитёром. Будто ничего
и никогда не было между ними в спальне большого дома,
где скоро приживётся зыбкое семейное счастье. Невеста
чаще поправляла шляпку с вуалью, на которой сохрани-
лись следы помады. Улыбалась мужу. Тот, соловея от каж-
дой последующей рюмки, ухаживал за своей возлюблен-
ной, подливая-таки ей вино.
А бывшего друга Оксаны, – этого вещего тихоню Олега, –
вскоре будто целиком всосал в себя плотный рой комаров-
звонцо́в. Как и когда Мухожук покинул свадьбу ни я,
и никто, видимо, не заметил. С соседнего двора чаще доносилось:
— Дайте мне, наконец, Кристину! Почему я снова ошибся
номером?! – по телефону разговаривал тугоухий старик.
Прояснилась история с исчезновением нарядной куклы. Я
нашёл её заслюнявленной в собачьей будке. На прежнее
место прикрепить «невесту» никто так и не решился.
