— Ну, наконе-е-ец-то! Ну, проходи-и-ите! — раскинув руки, двинулась на гостей хозяйка дома. — Мммах-х! Мммох-х! Мммух-х! — ухватила и троекратно облобызала она супругу Вадима Сергеича Тосю, чем не на шутку ее взволновала.
Тося стала совать ей пластиковый пакет с названием известного супермаркета, стараясь попасть им в хозяйкины руки, которые та, не обращая внимания на пакет, снова развела, чтобы показать, как она соскучилась:
— Ну, не зна-а-аю! — говорила она, склонив голову и глядя одним глазом в потолок, а другим на гостей. — Ну, не зна-а-аю! Ну, где же вы столько времени пропада-а-а-ли! Ну, совсем нас забы-ы-ыли!
Радушие хозяйки было так велико, что тут уж смутился и Вадим Сергеич.
— Да, Ларочка, да, и не говори! И правда — столько лет, столько зим! Что-то мы, действительно, того!..– суетливо отвечал он, оказавшись в свою очередь в мощных объятиях хозяйки.
В прихожей со стороны гостиной показался хозяин дома, такой же полновесный, как и его жена. Он остановился у нее за спиной и, улыбаясь, наблюдал, как та перебрасывает Вадима Сергеича с одной руки на другую. Хозяйка, наконец, оторвала гостя от груди, подхватила, не глядя, Тосин пакет и уступила место мужу.
— Ну, здор0во! — прорычал тот, ухватив низкорослого Вадима Сергеича за руку и навалившись на него сверху.
— Здор0во! — приглушенно отвечал Вадим Сергеич ему в плечо. — Поздравляю и желаю!
— Спасибо! — сдержанно улыбнулся хозяин.
Мужчины отстранились и стали разглядывать друг друга. В прихожей витал торжественный аромат женских духов, сигаретного дыма, жареного мяса и соленых огурцов.
— Да-а-а! — пробасил хозяин. — Это сколько же мы не виделись?
— Год! — заторопился Вадим Сергеич. — Ровно год!
— Целый год?! — удивился хозяин, широко расставив ноги. — Скажи пожалуйста! Вот время летит! Вроде вчера в бане был, а уже год прошел!
— Потом, потом наговоритесь! Дай людям раздеться! Раздевайтесь, раздевайтесь! — захлопотала хозяйка. Дело было в декабре.
Хозяин неловко чмокнул Тосю и отступил, не сводя размягченного взгляда с Вадима Сергеича.
— Да-а, Сергеич, а ты, вроде, похудел… — посочувствовал он после того, как тот скинул куртку.
— Похудеешь тут при такой жизни! — с напускной бесшабашностью отвечал Вадим Сергеич, отводя глаза.
Он снял обувь, одел подсунутые хозяйкой тапочки и разогнулся.
— А ты, Николаич, вроде, того… наоборот… — сказал он, посматривая на хозяина.
— Не говори, несет во все стороны! — охотно согласился хозяин.
— Вы же у нас еще не были после ремонта? — громко сказала хозяйка, помогая Тосе раздеться.
— Ой, да, действительно не были! — обрадовалась Тося направлению ее мысли.
— Тогда начнем с кухни! — сказала хозяйка и увлекла Тосю на кухню, где уже собралась женская половина праздника.
— Где тут у тебя теперь руки моют? — спросил Вадим Сергеич, оглядываясь.
— Пойдем.
Хозяин привел его в нужное место, открыл красивой ручкой дверь и оставил одного. Вадим Сергеич пристроился возле раковины и осторожно принялся двигать рычаг крана, пытаясь приспособиться к чуткому иностранному механизму.
«Ну, черт! Ну, напридумывали!» — бормотал он про себя, пока не добился нужной температуры.
Вадим Сергеич и хозяин дома знали друг друга еще с молодости и естественно дружили семьями. Познакомились они на концерте Гребенщикова и на этой почве сошлись. Один — студент политехнического, другой — пединститута. Их вкусы и взгляды на все запретное совпадали и питали их дружбу, пока запреты не рухнули, и дружить стало не так интересно. Сменились приоритеты, сместились акценты, и пути их разошлись, но память о былых восторгах молодости и воспоминание о крутой драке, где им пришлось биться не на жизнь, а на смерть с носителями иных эстетических вкусов, была жива. Они часто перезванивались, но виделись редко и непассионарно. А потому, когда друг позвал на юбилей, Вадим Сергеич поначалу идти не хотел. Не хотел принуждать себя к общению с чужими людьми, не хотел поддакивать самодовольным разговорам сытых незнакомцев, а особенно их жен. Да и денег было жалко. Как-никак, друг примерил полтинник, и бутылкой водки здесь не отделаешься. Но друг был настойчив, сказал, что это домашняя заготовка и только для своих и, в конце концов, уговорил. В назначенный день Вадим Сергеич купил в супермаркете коньяк за две тысячи рублей, взял жену Тосю под локоток и пришел. И теперь, стоя перед зеркалом, мыл руки и разглядывал себя в непривычной обстановке евроремонта.
Когда он вышел, хозяин подхватил его под руку и повел показывать, что стало с квартирой. Вадим Сергеич квартиры не узнавал и искренне восхищался переменами к лучшему. Хозяин завершил показ в гостиной, где присоединил его к другим гостям. Их оказалось трое. Двоих Вадим Сергеич худо-бедно знал, одного нет. Освежили знакомство, познакомились, и мужчины возобновили прерванный разговор. Речь шла, как водится у таких людей, о коммерции. Вадим Сергеич заскучал, сел в сторонке и принялся смотреть в телевизор. Из коридора послышались нарастающие голоса, и в гостиную одна за другой вошли дамы. Хозяйка стала рассаживать гостей, и Вадим Сергеич с Тосей оказались спиной к телевизору лицом к хозяину.
«Вот и хорошо, — подумал он. — Хоть немного от телевизора отдохну»
Некоторое время гости утверждались на своих местах пустыми словами, перебрасываясь ими с теми, кого им бог послал в соседи, а затем самые нетерпеливые, привстав, принялись наполнять над столом тарелки. Другие ждали своей очереди. Хозяйка объясняла, что и как называется и что из чего сделано. Вадим Сергеич в числе последних обслужил Тосю и возложил себе пару ложек оливье. Разлили шампанское и стали переглядываться, выискивая, кто скажет первый тост.
— Ну? Ну? Ну, кто? — подбадривали гости друг друга.
Встал представительный мужчина ближневосточной наружности, и все зашумели:
— Молодец, Юрий Наумыч! Давай, Юрий Наумыч! Скажи, Юрий Наумыч!
— Кто это? — тихо спросила Тося у Вадима Сергеича.
— Не знаю, — ответил тот.
Лица присутствующих разъехались в напряженных улыбках, и Юрий Наумыч от всего сердца весело и увесисто поздравил юбиляра со знаменательным событием, пожелав ему долгих лет и приятной жизни. Горячо его поддержав, народ припал к фужерам и дружно застучал вилками. Богатый стол притягивал, и некоторое время все только в нем и копались. Наконец кто-то вспомнил про повод, и гости снова стали переглядываться. Встал второй по величине, малознакомый Вадиму Сергеичу гость и довольно складно объяснился юбиляру в любви. Гости присоединились и выпили по второй, теперь уже кто чего хотел. Вадим Сергеич выпил большую рюмку водки и поймал Тосин взгляд. Она молча взяла его тарелку и наполнила мясопродуктами.
— Закусывай, — тихо сказала она, наклонившись к его плечу.
Вадим Сергеич расслабленно улыбнулся и успокоил жену:
— Все нормально!
Постепенно праздник набирал обороты, завязались сбивчивые беспорядочные разговоры. Вадим Сергеич в разговорах не участвовал, а, следуя улыбающимся лицом за чужими словами, исподволь разглядывал гостей.
Хозяин дома, Серега, выглядел довольным и раскормленным. Он положил руку на плечо своему не менее старинному, чем Вадим Сергеич, другу Вовику и, слегка склонив к нему голову, говорил ему что-то хорошее. Вовик, подставив ухо, кивал головой и душевно улыбался.
«Хороший мужик Вовик. Любую стену прошибет. Даром, что из деревни, а всего добился сам» — тепло подумал Вадим Сергеич.
Рядом с Вовиком сидела его жена Ольга, которой Вадим Сергеич когда-то тайно симпатизировал. Теперь ее фигура стала похожа на оплывшую свечку, лицо располнело и отдавало краснотой. От прежней Ольги остались только ее поредевшие платиновые волосы. Одета она была богато, как, впрочем, все женщины за столом. Кроме Тоси.
«Ах, что делает с нами время…» — шевельнулась внутри Вадима Сергеича светлая грусть.
Следующая пара, чьи имена вылетели у него из головы, держалась уверенно и состоятельно. Всё свое они прятали внутри, выставив наружу только вежливое внимание и сдержанный смех. Раньше Вадим Сергеич встречал их у Сереги пару раз, но кто они и что они так и не разобрался.
«Вечные дипломаты… Совсем не меняются…» — подумал он.
Наконец Вадим Сергеич добрался глазами до Юрия Наумыча и его жены. Эти двое были, без сомнения, люди зажиточные и цену себе знали. Юрий Наумыч вел себя за столом непринужденно, совсем как конферансье. Слова, в том числе неприличные, струились из него весело, легко и гладко, как разноцветная лента из кармана фокусника. Всё было ему смешно и несерьезно. Разговаривая, он то и дело обращался к жене со словами «Рая не даст соврать!» или «Правда, Раечка?» На минуту Вадим Сергеич попал под его обаяние, но потом мотнул головой, и ближневосточные чары улетучились.
«Умеют же ОНИ…» — с легкой завистью подумал он, а что умеют, так и не додумал и перешел к жене Юрия Наумыча.
Вид у жены Юрия Наумыча был, как у женщины, которой пока ее муж зубоскалит и пьет водку, приходится одной сторожить все их деньги. Выражение ее лица, несмотря на выпитые два бокала шампанского и постоянные обращения весельчака-мужа, было строгое и по-массонски неприступное. На ней было черное платье и много золота. Вадим Сергеич рассматривал ее дольше, чем надо, а затем отвел взгляд и с неприязнью подумал:
«Тоже мне, царица Савская… Небось, и ноги тоже волосатые…»
[justify]Веселье тем временем продолжалось, и праздник вступил в ту фазу, когда количество