А потом — свет. Резкий, слепящий, будто кто-то направил фонарь прямо в лицо. Профессор зажмурился, инстинктивно прикрыл глаза рукой, но рука… рука была не его. Тонкая, с грязными ногтями, в каких-то царапинах. Он открыл глаза и понял, что лежит на ворохе мокрой соломы. В нос ударил запах дерьма, кислого пива и чего-то горелого. Где-то рядом хрипло орали на непонятном языке, звенело железо, ржали лошади.
— Was machst du, faule Schlampe? Aufstehen![1] — рявкнул кто-то над ухом.
Профессор моргнул и, кряхтя, сел. Перед ним стоял здоровенный мужик в кожаном колете, с саблей на поясе и красной усатой рожей, покрытой оспинами. Давным-давно в кино таких видел. "Ты немец, что ли?" — подумал и тут же спросил Профессор, и замер поражённый. Голос его был не его — высокий, бабский. Он опустил взгляд и чуть не заорал: вместо привычного драного пиджачишки, с замызганной футболкой под ним, грудь обтягивала серая, рваная рубаха. Да хер с ней с рубахой! Грудь… Он схватился за грудь и обомлел! Вместо впалой, чахоточной груди с выпирающими рёбрами, под рукой оказались женские сиськи. Самая настоящая женская грудь, хоть и обвислая, но получше чем у Люськи Минетчицы! А ниже… Он сунул руку под юбку и похолодел. Член пропал. Вместо него в зарослях жёстких, коротких волос — вагина, мать её! Пиздища! Профессор заорал в голос!
— Schnell, Gretch! Лоренц ждёт, шевели задницей! – увесистый пинок был ответом.
Профессор уже не понятно как, но начал воспринимать язык окружающих.
Пока усатый мужик тащил его за руку по грязной, заставленной повозками улице, как сквозь сон, приходило, добавляя жути понимание. Он, уже не он, а она! И зовут её Гретхен! Но где он? Кто эти странные, чудно одетые люди вокруг?!
Голова гудела, ноги дрожали, а вонь вокруг была такая, что вновь хотелось блевать. По не мощёной улице, разбитой копытами многочисленных лошадей сочилась какая то бурая жижа. Разум подсказывал самое очевидное.
"Это что, кино снимают?" — думал он, ошалело оглядываясь. Лагерь кишел людьми: солдаты в ржавых кирасах, бабы с корзинами, лошади, пыхтящие паром в холодном воздухе.
— Wo ist der verdammte Lenz[2]? — рявкнул усатый, обернувшись к какому-то тощему парню в рваном плаще. Тот махнул рукой куда-то в сторону костров.
Профессор, шатаясь, пытался сообразить. Язык — немецкий, это понятно. Но какой-то странный, не как в фильмах про фашистов. И шмотки на людях вокруг — не похожи на киношные, а будто из музея, да ещё заношенные до дыр и грязные.
Наконец, усатый швырнул Гретхен к здоровенной телеге, где у костра сидел здоровяк под два метра ростом, с сальными волосами до плеч, в кожаной куртке, заляпанной жиром и кровью. Откуда-то из глубины сознания сквозь противную муть всплыло осознание. Она (какая, блядь, ещё она?!) его знает. Это Лоренц. Её очередной «военный муж». (Вот ведь сука, я попал!!!) Она, кормит его, обстирывает и ублажает! И он вахмистр[3], а это тут прям авторитетный мужик! Морда у Лоренца была красная, как у Жоры после трёх дней запоя, а глаза мутные, будто он уже неделю хлестал тот самый "ROYAL". В руках — глиняная кружка, из которой воняло кислым пивом.
- Гретхен!!! Не зря, когда третьего дня, наш коновал сказал что ты не жилец и нужно звать попа со Святыми Дарами, я рассмеялся ему в снулую рожу! Я ответил ему, что ещё не знавал другой такой живучей и ушлой сучки как ты и ничего с тобой не сделается!
Он выплеснул остатки содержимого своей кружки в сторону и громко, протяжно рыгнул.
- Всё! Не могу я больше пить это Богемское пойло!
Он схватил Профессора за руку и подтянув к себе, несло от Лоренца какой то гнилью и конским дерьмом. Руки вахмистра скользнули под рубаху, крепко ухватили груди Гретхен, (Блядь, что происходит то!) поигрывая пальцами.
Профессор в панике замахал руками, пытаясь отбиться, хотел было заорать, покрывая гада матерщиной, но вырвался только сиплый бабский визг.
- Ну же, погрей своего муженька! Я замёрз в этом чёртовом дозоре! – вахмистр завалил её на телегу, задрал рубаху и пьяно гогоча стал ловить губами сосок.
Происходило это посреди улицы и проходившие мимо люди подбадривали Лоренца улюлюканьем и пошлыми выкриками.
"Ну уж нет, падла, я тебе не шалава какая!" — мелькнуло в голове Профессора он и, собрав все силы, двинул мужика коленом в пах. Судя по всему, не особо удачно, так как тот загоготал и но вместо того чтобы отстать, размахнулся и влепил Гретхен такую оплеуху, что в голове зазвенело.
- Да, сучка, да!!! Дёргайся! А то лежишь всегда как бревно! Ух и завела ты меня!
Лоренц развернул Профессора, бросил мордой в солому на дне телеги, завозился с ремнём стягивая штаны что то бессвязно выкрикивая и рыча аки лев. Через несколько секунд рядом с её головой лязгнув упал здоровенный палаш в ножнах с ремнём. В потом крепкие руки задрали длинную юбку и вцепились в ягодицы. Профессор взвыл, понимая, что это уже ни хуя не шутки!
Грубая, жёсткая ладонь, мазнула ей по промежности, проникая пальцами меж половых губ, а потом её место занял горячий, большой хуй вахмистра.
- А-а-а-а!!! – заорал профессор, - что ж ты сука творишь, беспредельщик!!!
- Ори!!! Ори громче стерва!!! – рычал над ней Лоренц двигая бёдрами и всаживая на всю длину член, размерам которого мог позавидовать рейтарский жеребец.
Профессор чувствовал, как движения внутри него ускоряются, а стоны и рёв мужчины меняют тональность и вот после пару особенно сильных ударов вахмистр замер и в лоно Гретхен ударили сильные, тугие струи спермы. Лоренц застонал и повалился ей на спину. Несколько секунд он лежал на ней замерев, тяжело и хрипло дыша, потом отпрянул. Его обмякший член с сочным чавканьем выскользнул из Гретхен.
Вахмистр, звучно шлёпнул её по заднице ладонью и молвил, всё ещё тяжело дыша: - А теперь, шлюха, принеси-ка мне пожрать! Твой жеребец проголодался!
Неожиданно с конца деревни раздались истошные крики, какой то шум и грохот выстрелов. С холма вниз летел отряд конницы с воздетыми палашами и пиками наперевес. Лагерь взорвался криками, люди хватали оружие, бабы завизжали. Лоренц бросив Гретхен, заскакал матерясь, пытаясь одновременно схватить с телеги палаш натянуть штаны. Не удержался на ногах и рухнул во весь рост в уличную жижу – грязь смешанную с навозом. По нему тут же пронеслись, дробя кости, копытами всадники. Одна из лошадей с налёту врезалась в телегу, копыта замелькали над головой. Профессору бросились в глаза ощеренный в крике рот, налитые кровавым бешенством глаза и воздетый над головой, сверкающий сталью палаш. Профессор падая с рассечённой головой только и успел подумать: - Ну ебаный ты ж в рот! — как здоровенный жеребец наступил ему прямо на грудь. Хрустнули рёбра, мир потемнел, и на этот раз — навсегда.
А наступающая 20-тысячная армия Католической лиги Максимилиана Баварского под командованием фельдмаршала графа фон Тилли, неудержимо наступала на Прагу. Решающее сражение произошло на Белой Горе, рядом с Прагой, 8 ноября 1620 года: 15-тысячная армия протестантов потерпела сокрушительное поражение от 20-тысячной католической. Прага капитулировала без единого выстрела[4].
Никто потом никогда не вспомнил, маленького эпизода нападения отряда протестантов на отряд фуражиров-рейтар накануне сражения.
Где-то под Ногинском, в вонючем подвале, остатки палёного "ROYAL’а" всё ещё стекали по грязному полу, смешиваясь с блевотиной Люськи. Через приоткрытую дверь сипло подвывал осенний ветер, а большая, толстая, серая крыса на полу, привстав на задние лапки и задрав морду, водила носом, понимая, что она теперь тут безраздельная хозяйка.
Так и закончилась история Профессора, которому судьбы подарила второй шанс. Бывшего учителя, бомжа и, на краткий миг, маркитантки Гретхен. Никаких подвигов, никаких империй. Все ли мы можем реализовать свой шанс?! Судьба-злодейка, как говорится, не выбирает героев — она их топчет.
[hr]
[1] Что ты, ленивая сука, делаешь? Встать!(нем.)
[2] Где этот чёртов Ленц? (нем.)
[3] Вахмистр — воинское звание и должность унтер-офицерского состава в кавалерии и артиллерии в армиях некоторых европейских государств. Соответствовал званию фельдфебеля в пехоте 4. Обязанностью вахмистра было помогать командиру эскадрона в проведении строевой подготовки и организации хозяйства и внутреннего порядка.
[4] Реальные события Тридцатилетней войны, ряда военных конфликтов в Священной Римской империи германской нации и других стран Европы, продолжавшихся с 1618 года по 1648 год, и затронувших в той или иной степени практически все европейские страны и государства.
