08

Персонаж отправилась утром в магазин и больше не вернулась — увидела там, наверное большое зеркало во всю стену и ушла в него навсегда.
Без неё мне стало скучно, и я несколько дней ничего не писала - не о чем писать.
О себе мне писать неинтересно — будет получаться одно и тоже, ничего нового — я всё это итак давно знаю.
Но оказалось, что писать я уже привыкла, поэтому сейчас сижу и пишу эти буквы, хотя сама не знаю, зачем это нужно.

В далёких отсталых колхозах жизнь любой лохушки зависит от огорода, а жизнь любой горожанки зависит от магазина, поэтому ближайший к жилищу магазин является культовым сооружением и одновременно — единственным стабильным элементом местных сплетен.—
Он всех нас переживёт и похоронит.

Для нас целки сидящие за кассами — это каста неприкосновенных жриц, которые никем не воспринимаются в качестве биологических существ.
Эти целки — голуби Господни, вестницы того, что у Вас больше нет денег... а это — серьёзные новости!

Нормальный человек не станет ползать в позорном платье по грязной земле и прятать в ямки сырые продукты, лишь для того чтобы вырастить через полгода полтора мешка колорадских жуков.—
Нормальный человек в нормальной одежде пойдёт в магазин и КУПИТ всё это, обжаренное с перцем и запаянное в блестящие пакетики.

Магазин...
Это место, воистину, трижды свято, и животных туда не пускают.
Нужно сказать, что животные и сами не особо стремятся туда попасть — они ползают по грязной земле и собирают своих колорадских жуков.
Каждому — своё, и все равны только на бумаге, на которой печатают предвыборные депутатские брошюры.

Не зря, ох! не зря ночами, когда магазины закрыты, в них горит яркий свет: это вечный огонь в память о тех, кто без денег умер от голода.
Аминь!

в начале была кухня, а потом...

Вообще-то, по магазинам обычно ходит муж, но сегодня день выдался как раз именно такой, чтобы накраситься и любуясь собой, пойти себя выгуливать.
Замечтавшись, я чуть про духи не забыла!—
Вернулась от двери к зеркалу, а там оказалось, что левый глаз криво подтенён...
Пока я его дофингаливала, захотелось есть.

Я ещё раз позавтракала и через три часа после того, как решила, вышла во двор.
На меня тутже залаяла жирная цыганская собака, котороя до этого спокойно драла зубами какую-то дрянь.
Я сказала ей: «Сука!»— и нагнулась, изображая, что поднимаю из-под ног камень.
Псина, поджав хвост, куда-то убежала.—
Все бы — так!

Мне давно уже не нужно толкать впереди себя коляску с ребёнком, чтобы куда-нибудь сходить.
Те, кто ещё так не «гулял», меня не поймут...
Я шла, свободно опустив руки вдоль тела, и у меня было такое ощущение, что я забыла дома что-то важное; но всё было со мной — ключи и кошелёк, а пакеты я в магазине покупаю.

***

Я вошла в храм еды и питья

Я сразу же забросила в корзинку несколько пакетиков с хрустящей ниочём, которую дети хищно поедают в больших количествах, как уличные кошки «вискас»...
Муж как-то сказал: «Ты бы лучше их настоящую картошку есть учила!»
Он — примитивный: как я их картошку есть научу, если сама её не ем?!—
А вот чипсы (но без чеснока) — это другое дело!

Кажется, дома оставалось мало соли и кончились макароны...
Я добавила в корзину то и другое и чуть было не ушла из магазина, но вдруг поняла, чего я хочу на самом деле.—
Я хочу торт, потому что этого достойна, да и вообще мне диеты пока не грозят.
Я вернулась к стеклянным стеллажам, выбрала торт и ещё двести грамм сыра в придачу.
Всё!
Теперь можно — домой.

На выходе я внимательно посмотрела в огромное зеркало на стене — нет ли в нём моего Персонажа?
Я внимательно изучила каждый сантиметр отражения, хотя знала заранее, что как обычно, не увижу никого, кроме себя и ещё нескольких покупателей.
Я вздохнула и вышла из магазина...