МАМА! НЕ ЧИТАЙ… Часть 17

СЕКТА ПРИПАДАЮЩИХ

Проходила я большую часть своей жизни на коротком поводке ма-миных представлений, маминого мнения, маминых суждений. Протор-чала на болезненном колу её оценок и критических замечаний. Мой мозг был не самостоятельным органом отдельного человека, а неким придатком маминого мозга, с прямым сливом в меня именно её мыслей, свои собственные же были вроде продолжения «сливных», в лучшем случае – их творческим развитием, хотя чаще - простым копированием. Уже сейчас, думая и анализируя, понимаю, что те мысли и суждения, которые возникали в моей голове самостоятельно, без маминого «мозга-матки», воспринимались мной самой либо как крамола, либо как заве-домая глупость. Ну, раз мама до этого не додумалась, значит, не стоит оно того. Вот один невинный пример… Нет, лучше два. Фильмы Соку-рова… Мама их оценивала так: её ладони прижаты к груди, брови высо-ко подняты вверх, глаза округлены до предела, глубокий вдох – и:
- Гениально! – на мощном выдохе и с подстаныванием.  
Я не понимаю и не принимаю эти фильмы. Они ни разу не тронули ни ума моего, ни сердца. После просмотра, кроме усталости и головной боли, я не чувствовала ничего. Я же имею право на своё мнение! Это я сейчас так говорю… А долгие годы я дублировала мамино отношение к предмету – на людях, естественно, своё же мнение о творчестве того же Сокурова считала позорным, не достойным быть высказанным вслух. Это просто я такая недоделанная, раз мне не нравится.
Религия. Когда мама ударилась в религию, я тоже с уважением и интересом стала смотреть в ту же сторону. Впрочем, тогда многие «уда-рились» об это… Мода такая пошла. Прыги-скоки от партбилета к при-чащению и покаянию. Моё отношение к сему известно. Но зрело оно внутри меня долго, тихо, не смея поначалу возникать и проявлять себя. В конце концов, я, конечно, не выдержала и всё-таки произнесла нечто вроде «бога нет!». Мама меня не побила, нет, она обречённо вздохнула:
- Что ж, у каждого свой путь…
Кстати, любимая фраза всех религиозных лицемеров и ханжей, подразумевающая, что, в результате всё равно каждый придёт к богу. Пусть пребывают в своей уверенности, если им так легче жить. Им трудно представить, но для меня так же удивительно и непостижимо, как это можно верить в бога, имея мозг и образование, как для них, как это можно в бога не верить? Но спор сей, всем известно, бесконечный и бессмысленный, ибо как невозможно доказать существование бога, так невозможно доказать его отсутствие.
Но маме моей всё, разумеется, ясно. А самое ясное для неё то, что она, безусловно, живёт по-божески, правильно и нравственно и может служить образцом для других. Думаю, почтительно склонённые головы «припадающих» только лишний раз её в этом убеждают. Хотя таковых осталось совсем немного, в основном я их всех знаю: пусть не обижа-ются (впрочем, обидятся, конечно, но их реакция с некоторых пор меня мало волнует), но люди они заурядные, не семи пядей во лбу, сами в жизни достигшие немногого, и для них прислониться хоть к какому-никакому авторитету – своего рода самореализация. Они некритичны абсолютно, по крайней мере, к писательнице-кумиру, они воспринима-ют её как оракула, изрекающего истины, а потому не рассуждают и да-же не думают о том, что всегда есть другая точка зрения, которую надо бы знать, прежде чем делать выводы и безоговорочно принимать на ве-ру сказанное. Нет, в религии, там, где боги, оракулы, молящиеся и при-падающие, такого не бывает. Никто из прихожан не смеет критиковать мнение попа, никто никогда не будет спорить с оракулом, вот и мнение моей матери в маленькой секте поклоняющихся ей – истина в последней инстанции. Впрочем, по-другому и быть не может, ведь мать терпит ря-дом с собой только таких «прихожан». Не дай вам бог иметь иную точ-ку зрения, иное твёрдое мнение, да ещё и разбить в споре её логику, ус-пешно опровергнуть её доводы… О-о! Это не прощается. Вы станете врагом. А врагов подле себя не держат. Потому возле неё и осталось од-но… Всё логично.


ЛЕКАРЬ-САМОЗВАНКА, ИЛИ КАК СТАТЬ ПИСАТЕЛЬНИЦЕЙ

Примерно в 93-м году я сама по своим каким-то связям нашла практикующего психотерапевта, даму, склонную к писательству и пси-хоанализу. Она принимала клиентов на дому, чистила им мозги и не-множко… кошельки. Поначалу она показалась мне очень приятной и одной со мной «группы крови» по убеждениям, по отношению к жиз-ни… Начались наши сеансы. Всё, что было потом на протяжении при-мерно пары месяцев – полная «лажа», а вот в самую первую нашу встречу она вдруг мне выдала:
- Самый ваш главный враг – ваша мать. Она раздавила вас полно-стью. Бегите от неё, как от чумы!
Я была поражена: как она поняла это? Я ни разу не пожаловалась ей на какие-то не те отношения с матерью! Почему?
- Почему?! – почти крикнула я.
- Классический случай: вы этого даже не сознаёте. Мне всё стало ясно очень быстро, поверьте: не вы первая. Это раскалывается на раз-два. Так вот: пока вашу жизнь будет контролировать мать…
- Она не контролирует! – попробовала я спорить.
- Ещё как! Пока она будет это делать, ваши проблемы, в том числе со здоровьем, никогда не разрешатся. Никакие! Бегите от общения с ней, вплоть до того, что, когда она звонит, извиняйтесь и говорите, что вы сейчас заняты. Сведите отношения к минимуму.
Я была в шоке… Через много лет, когда уже было ясно, что эта да-ма (назовём её А.О.) - тот ещё психотерапевт, что не её это дело в прин-ципе, именно эти её слова повторили мои спасители-доктора.
- Бегите от матери. Сведите общение к минимуму.
Очевидно, это лежало на поверхности, и даже А.О., будучи слабым профессионалом, сумела сходу схватить главное. Неужели, в самом де-ле, мой случай – классический...
Мы с А.О. подружились. Часто созванивались, общались, она по-делилась своими планами на издание книг по психотерапии, а также ли-тературных романов, даже дала мне почитать ещё неизданное…
Тем временем, наши с мамой отношения всё усложнялись. И одна-жды, доведённая её какими-то очередными придирками («у тебя нет ди-плома!», «ты – плохая мать!»), я высказалась:
- Даже врач (тогда я ещё считала А.О. врачом) мне советует дер-жаться от тебя подальше!
Что тут началось! Мама кричала, как с цепи сорвавшись:
- Какое она имеет право так говорить! Да я в суд на неё подам!
Вот это номер! Подобного я никогда не слышала от матери! В суд? Что-то новенькое… А где же кроткое смирение, «бедненькие» глазки со слезой, просьба о валокордине, вздохи о жестокости и несправедливо-сти мира? Откуда этот базарный лай, посвящённый – надо же! – не мне, а кому-то другому, угрозы суда, с ума сойти можно…
Абсолютно не помню, каким образом познакомились А.О. и моя мать. Ясно, что с моей помощью, но, видимо, я давала ей телефон мате-ри, не приходя в сознание… Думаю, тяга А.О. к писательству была столь сильна, что она всё-таки решила «достать» известную писатель-ницу, к которой у неё через меня появился «ход», и посоветоваться на-счёт творчества с, так сказать, признанным профессионалом.
Удивительно, но мама её не убила и даже не ударила. Она сделал по-другому, поступила своим излюбленным методом: она её очаровала. Пониманием, нежным отношением к её проблемам и её литературному труду… Сладкими разговорами о доброте и нравственности, в общем, включила весь арсенал своих средств воздействия на некрепкие умы. Результат: «профессиональный» психотерапевт забыла обо всём, что говорила я – ей, а она – мне, забыла о профессиональной этике и…  «припала».
Я пребывала в полном недоумении: А.О. звонила мне и елейным голосом говорила о моей маме всякие красивые и высокие слова, ни ра-зу не упомянув о своём же «диагнозе» моих проблем. А я, дура, как все-гда, постеснялась спросить: «Как же так, что же мне делать с вашими рекомендациями? Забыть, как страшный сон? У вас была ошибка диаг-ностики? Я вам, кстати, денежки платила, так как теперь быть? Кто же главный враг моему истощённому здоровью?». Не надо было молчать, надо было об этом с ней поговорить… С годами А.О. стала главной «припадающей», и в конце всех отношений она уже относилась ко мне совершенно безобразно – так же, как мать.
Оставим в стороне человеческие отношения и взглянем на пробле-му с лечебно-этической точки зрения. Не является ли такой поступок А.О. самым настоящим предательством больного, бывшего на «сеан-сах» психотерапевта максимально откровенным и открывшим, пусть даже невольно, свои самые потаённые и мучительные тайны? И, повто-рюсь, заплатившего за лечение деньги. Так что, не мама должна была бы подавать на А.О. в суд, а я.
Что же касается собственных целей А.О., то ценой предательства она их частично достигла. Думаю, не без помощи моей матери она опубликовала свои некоторые «психологические» опусы. По содержа-нию они сильно смахивают на сюжеты из передачи «Пусть говорят». Каждая история начинается со слов «У меня была одна знакомая…» или «Я консультировала как-то одну успешную бизнес-вумен…», следом же идут банальные, похожие одна на другую бытовые истории, в основном сводящиеся к единственной теме: как найти, обольстить и удержать мужчину. С беллетристикой у А.О. дело, увы, не заладилось: ну, нет да-ра… Зато они с моей мамой теперь подруги не разлей вода. Очевидно, схожесть моральных принципов (или правильней сказать – аморальной беспринципности) в дружбе является прочной основой, перекрывающей разницу в одарённости двух писательниц.
…В разгар болезни, когда я уже жила с Женей и из-за всех обру-шившихся на меня бед лежала пластом, он, испуганный и прекрасно понимающий, что дело серьёзное, с отчаяния позвонил по моему глу-пому совету А.О., и услышал сухие слова:
- Думаю, ничего страшного не происходит. Это, скорее, не болезнь, а характер. Ну, истерический… Это – не лечится.
Женя был ошеломлён.
- Ты уверена, что она – психотерапевт? – спросил он меня, потря-сённый, когда повесил трубку.
Я тоже была ошеломлена: слова про мой «характер» и про то, что я истеричка – это глубокое убеждение моих родителей. Но они хотя бы не берутся лечить людей, как А.О. Так-то… И кто у нас главный доктор, получается?

ЛОЖЬ С ЭКРАНА

Я упомянула передачу «Пусть говорят»… Раньше известный боль-шинству телезрителей А.Малахов вёл очень похожую программу под названием «Большая стирка». В начале нынешнего века он вдруг при-гласил меня на эту передачу в качестве автора продолжения знаменитой повести, а также как «живую» иллюстрацию к самой повести: вот, смотрите, люди добрые, как здорово бывает, когда совсем юные влюб-ленные соединяются, и никто им не мешает! Мне нужно было бы отка-заться, но я совершила предательство… самой себя.
Правда, поначалу я не соглашалась (и правильно, правильно!), но потом меня с помощью мамы уговорили. Я думала, что буду сидеть просто как гость в толпе, ну, отвечу на один вопрос –  и всё. Оказалось – я центральный персонаж. Меня посадили в одно из кресел «главных ге-роев», и ведущий пытал меня довольно долго. «А почему вы так напи-сали?», «А почему вы деромантизировали героев?», «А вот вы-то са-ми…». И всё время я лгала. Я пела гимны мудрости и доброте моих ро-дителей, рассуждала о чуде первой любви, которая с годами только крепнет, видоизменяясь вместе с нами, взрослеющими, но остаётся на-всегда. Да, всё это была ложь. Но я пребывала в убеждении,