Нет повести печальнее на свете

Эта повесть  так печальна, что её нужно писать весело.
Так, чтобы читатель со стула падал.
И, если  уж он тот самый Альберт, - так  пусть тогда так шлёпнется, чтобы набить на лбу шишак.
Большой фиолетовый шишак.
Но... относись к ближнему так, как хотел бы, чтобы относились к тебе.  
Мудрое правило.
Из которого, кажется, следует: не желай никому того, чего себе не пожелаешь.
Так тогда может отменить шишак?
Пусть просто шлёпнется да и всё. Без  особо тяжких последствий.
Тем более, что его и так, кажется, нянька в детстве уронила. Раз семь, наверное,  или восемь.
А может нарочно об пол кидала в бешенстве и таким образом ещё тогда устроила сотрясение.
Но из-за чего ей было так психовать?
Ведь тогда он ещё не был пупом Земли. Зачёркнуто. Президентом Земного шара. Зачёркнуто.
Владельцем  литературного сайта.
Но она, его персональная Арина Родионовна, конечно, это предчувствовала.  Каким космонавтом этот маленький негодяй станет, когда вырастет. И что он  вообще за человек, этот будущий "владелец" Пушкиных и Гоголей,  который за сорок с гаком лет -тся и -ться отличать так и не обучится.
И как он будет в  высот своей заоблачной виртуальной власти  фуфыриться и дуться, и гордо  произносить, то бишь выписывать:
- Я почти никогда не ошибаюсь!
Ошибаются другие.
Враги.
Например, я. Его  Из-за которой, единственной,  он и вставляет в свою напыщенную фразу наречие "почти".
Намекая своим фаворитам и фафориткам "предмемориального" возраста, что  осознаёт, что "ошибся в моей порядочности".
Но сам-то всегда только таким и был.
Порядочным.
Или, как Ушелец его называл, - порядочной сволочью.
Увы, не обошлось без грубого ругательства. А я старалась.

Но это книга по психологии.