— Джаркин, приветствую тебя. Следователь Пронин беспокоит. Слушай, у меня снова пропажа человека — и опять на озере. Не знаю, наверное, что-то в атмосфере у нас происходит, если люди начали ежедневно добровольно уходить из жизни, и именно на моём участке, на Иссык-Куле. Надо ехать. Не хочешь составить мне компанию?
— Дмитрий Олегович, не сенсационный материал. Кстати, а из тех пропавших хоть одного нашли?
— Нет, Джаркин, из пропавших ещё никого не нашли. Спасатели прочесали там всё, но утопленников так и не обнаружили.
— Дмитрий Олегович, у меня так-то дела сегодня.
— Джаркин, ты говорил, что у тебя сломана машина?
— Да, сломана. Она у дома стоит. Денег на ремонт нет.
— Слушай, у нас в милиции есть свой ремонтный участок. Я сейчас позвоню им, попрошу, чтобы они подъехали, взглянули на твою машину. Может, смогут починить.
— Так, Дмитрий Олегович, у меня денег на ремонт нет.
— Джаркин, услуга за услугу: ты составляешь мне компанию в поездке, а я договариваюсь отремонтировать твоего верного коня. Причём, бесплатно. Говори, как им найти твою машину, и оставь внутри ключи. Идёт?
— Ну, если бесплатно… Ладно, согласен, — ответил Джаркин.
Через полчаса следователь Пронин и корреспондент Джаркин уже ехали на новое происшествие.
— Сегодня далеко ехать — километров восемьдесят. Жара невыносимая. У меня в тени сорок восемь. Хорошо хоть кондиционер работает, а то бы сварились живьём, — сообщил следователь.
Он начал рассказывать об очередном раскрытом деле. А Джаркин снова думал о Светлане, улавливая слова следователя лишь краешком сознания. Хотя, надо признать, Пронин был великолепным рассказчиком. Колёса крутились, дорога чёрной лентой уносилась назад, и наконец впереди показался берег — четверо милиционеров и один гражданский стояли россыпью среди пейзажа. Машина остановилась недалеко от них.
Озеро раскинулось перед ними, как расплавленное зеркало, без единой ряби, слишком спокойное для происходящего. Вода отливала сталью, а по горизонту лениво ползли облака, похожие на клочья ваты, забытые кем-то в небе. Воздух дрожал от жары, и даже трава у берега казалась утомлённой, пригнувшейся под тяжестью зноя. Где-то вдалеке крикнула чайка, но звук прозвучал не как живой голос, а как эхо. На фоне этой почти курортной идиллии фигуры милиционеров выглядели неуместно, как персонажи, случайно попавшие в красивый пейзаж. Один из них стоял, щурясь на воду, другой лениво чертил носком ботинка круги на песке. Всё вокруг сопротивлялось мысли о трагедии: ни тревоги, ни следов борьбы. Только жара, тишина и равнодушие природы.
— Ну, начинаем работать, — сказал Пронин, выходя из машины и вытирая пот с лица. Джаркин последовал за ним.
Следователь подошёл к мужчине в штатском — это был эксперт-криминалист, который почти всегда выезжал с ним.
— Ну, какие новости?
— Да, какие новости, опять суицид. Женщина приехала на машине к озеру. И пропала в серой, поглощающей бездне озера. Никаких признаков насильственных действий.
— А женщину-то нашли? — спросил следователь.
— Вот в том то и загадка Иссык-Куля, если люди тонут, то, как правило, их уже не находят.
— Так, может, тот лейтенант был прав?
— Какой лейтенант? — спросил криминалист.
— Ну, тот, который на прошлый эпизод тоже выезжал. Он говорил, что у него рабочая версия, будто какая-то банда похищает женщин, с целью выкупа.
— Да какая у нас банда? — недовольно поморщился криминалист. — Насмотрятся боевиков. Машина вон стоит, цела и не тронута. Двери открыты, ничего не взято. Даже телефон сотовый дорогой на сидении. Женщина сама добровольно разделась, и пошла к воде. Вон следы её от машины ведут к воде. Обратно к машине она не вернулась — следов нет. Снова вон муж приехал, на своей машине, искал жену везде. Нашёл машину супруги здесь, вызвал милицию. Спасатели прочёсывают участок водоема, недалеко от берега. Пока ничего не нашли. Военный катер вон там что-то тоже делает. Кстати, прошлый раз я тоже заметил военный катер, маячил вдалеке. Обычно у нас военные сейчас туристов за деньги катают. А сейчас что-то гражданских на борту не видно.
— Получается, снова впустую в такую даль по жаре ехали, — с досадой вздохнул следователь, виновато посмотрев на Джаркина.
— Эй, сюда-сюда! — закричал неожиданно один из милиционеров. Его коллеги — милиционеры поспешили на призыв бегом.
— Что там, — спросил криминалист, направляясь к тому месту.
Следователь с Джаркином пошли за ним.
— Ну, что вы тут нашли? — поинтересовался криминалист.
— Рука, — взволнованно ответил один из милиционеров.
— Какая рука? — не понял криминалист.
— Вон, в воде.
— Ну-ка, отошли отсюда все. Столпились, как бизоны, место преступления затопчете. — недовольно, но с иронией, рыкнул на милиционеров криминалист.
Милиционеры тут же отошли.
— Чего тут? — спросил следователь.
— Смотрите, в воде — рука, — пояснил криминалист.
— Человеческая? — спросил следователь.
— Нет, рыбья! Чья же еще?! Конечно, человеческая, нормальная рука, даже с часами.
— А тело где? — спросил следователь.
— А я знаю? Дмитрий Олегович, одной руки уже мало?
Криминалист зашёл по колено в воду, погрузил свои руки где-то по локоть, и вынул, лежавшую до этого на дне человеческую конечность.
— И чего думаешь? — спросил следователь.
— Я бы, конечно, предпочёл сказать, что женщина пошла купаться, а руку просто случайно обронила по дороге. Но рука, покрытая волосами, по всем признакам — мужская.
Джаркин стоял чуть в стороне, будто надеясь, что его присутствие здесь — ошибка, недоразумение, которое вот-вот разрешится. Он смотрел, как криминалист, не моргнув, погружает руки в воду, и чувствовал, что внутри него что-то сжимается, но не от страха, а от брезгливого изумления. Всё происходящее казалось ему театром, где актёры забыли, что играют трагедию, а не фарс. Когда из воды появилась конечность, с часами, с кожей, ещё не утратившей человеческий цвет, Джаркин невольно отступил на шаг. Его желудок сжался, словно тело само пыталось отвергнуть увиденное. Он не закричал — журналистская привычка к сдержанности была сильнее, но в голове вспыхнула мысль: «А если это не последняя?» И тут же другая, более страшная: «А если это не первая?»
К ним подошёл муж разыскиваемой женщины.
— Что там? — обеспокоенно спросил он.
— А скажите-ка, любезнейший, — обратился к нему криминалист, не показывая ему руку, — а у вашей жены растительность на руках густая?
— Какая растительность? — не понял муж.
— Ну, волосы у неё на руках чёрного цвета?
— Какие волосы? У неё нет на руках волос. А что там?
— Да ничего, идите к своей машине, — попросил криминалист.
Когда мужчина отошёл на достаточное расстояние, он спросил у следователя:
— Интересно, а где остальное?
Затем обратился к милиционерам:
— Парни, идите-ка сюда.
— Так следы же, — напомнил один из милиционеров.
— Да какие следы, всё затоптали. Ничего уже не видно.
Когда милиционеры подошли, то он спросил.
— Слушайте, кто утопленников не боится? Нужно раздеться, да походить здесь по воде, вдоль берега. Вдруг остальное найдётся, — сказал он, указывая на находку.
Поиск тела согласились осуществить лишь двое милиционеров. Остальные остались на берегу, наблюдая за ходом операции. Те, кто вошёл в воду, заходили глубоко, почти по шею. Озеро было удивительно прозрачным, но, несмотря на все усилия, поиски не дали никаких результатов.
— Ладно, руку я забираю, — сказал криминалист. — Поехали домой, а то под этим солнцем испечёмся заживо.
Обратно следователь и Джаркин ехали молча. А Джаркин ещё и с ужасом представлял, как криминалист везёт в своей машине человеческую часть тела. Рука, вынырнувшая из бездны, не отпускала его. Джаркин подумал, если бы эта рука могла говорить, она бы не просила о помощи. Она бы обвиняла. Или молчала так, что от этого молчания становилось страшнее, чем от любого крика.
