— Баба Маша из пятнадцатой померла, — сказала Татьяна, наливая кипяток в пёструю кружку. — Говорят, перед смертью стакан воды некому было подать.
— Ну, а мне-то что? — сказал Семён Семёныч Огурцов, накалывая на вилку кусочек свиной купаты. — Померла, да и бог с ней. Сколько этих старушек каждый день помирает.
Они сидели за роскошным кухонным столом. Лицо Огурцова лоснилось от крема, а махровый халат был слегка тесноват в районе живота.
— Злой ты, Огурцов. Не за того Огурцова я замуж выходила. Тот был добрый, а ты злой.
Огурцов молча жевал купату и смотрел в экран смартфона. Внезапно к столу пожаловал кот и начал тереться об волосатую ногу хозяина.
— Пшёл вон, дармоед! – рявкнул Семён Семёныч и отпихнул кота ногой.
— Да ты в зеркало на себя посмотри, — возбудилась Татьяна. — Да у тебя же лицо стало как у сатаны. Тьфу!
— Неправда, — отхлебнув из кружки чай, прохрипел Огурцов. — Я человек добрый, душевный, а лицо у меня милосердное.
Но всё же Семён Семёныч засомневался после слов супруги. Он прикончил остатки обеда и рванул в ванную комнату к зеркалу, чтобы как можно скорее рассеять глупые сомнения. В отражении он увидел злобную рожу.
«И впрямь сатана, — подумал Огурцов. — Почему я раньше этого не замечал? Совсем заработался, чтоб тебя».
Семён Семёныч улыбнулся, но вот улыбка получилась какая-то натянутая, искусственная. Он начал гримасничать, хлестать себя по щекам, но каждый раз злобная маска возвращалась.
— Но я ведь добрый человек! – воскликнул Огурцов. — Выходит, люди видят только эту дьявольскую маску?
Наконец, Огурцов не на шутку испугался своего отражения и с криком «Проклятье!» рванул в спальню, чтобы больше не видеть того монстра, который смотрел на него из зеркала.
Долго Семён Семёныч горевал и не мог принять новую реальность. В конце концов, он решил во что бы то ни стало снять дьявольскую маску и показать людям свою подлинную доброту. Несколько недель подряд Огурцов смотрел лучшие комедии и читал в интернете самые свежие анекдоты в надежде, что лицо его разгладится и станет добрым.
* * *
Проснувшись субботним утром, Огурцов поспешил к зеркалу, ожидая увидеть в отражении доброе лицо. Но вот беда из зеркала на него вновь смотрела отвратительная рожа. Огурцову в какой-то момент стало плохо. Он схватился за сердце, но быстро пришёл в себя.
— Приросла проклятая, — выругался Семён Семёныч. – Похоже, так до самого конца.
От бессилия наш герой рванул к холодильнику, извлёк на свет запотевшую бутылку, налил стакан и выпил, закусив квашеным огурцом. Через полчаса Семён Семёныч повторил, а на следующий день и вовсе ушёл в запой. Испуганная Татьяна пыталась успокоить мужа, но всё было тщетно.
— Да пойми же, Таня! — кричал Огурцов с рюмкой в руке. — Я человек сердечный, добрый. Не моя эта маска. Это ошибка, клянусь.
— И добрый, и сердечный, — гладила Таня по голове захмелевшего мужа. — Ты, Сёма, только пить прекрати. Пожалуйста.
— Да нет же, — ревел в ответ Огурцов. — Не нужны мне вот эти твои сюсюканья.
— Прости меня, зайчик. Я и правда не знаю, как тебе помочь. А ты доброе дело сделай! Может, тогда полегчает.
— Да ну тебя к чёрту.
— Старушку через дорогу переведи, милостыньку дай. Ну а вдруг поможет.
— Я не меценат. И не намерен заниматься благотворительностью.
Когда обессиленный Огурцов завалился на кафель и захрапел, Таня ушла в спальню. Недоеденный огурец остался скучать на дубовой столешнице, а где-то во дворе завыла автосигнализация.
* * *
Проснувшись утром, Огурцов поспешил на рынок, чтобы прикупить говядины и сделать извинительный обед для любимой жены. Людно было на рынке, грузчики с тележками сновали туда-сюда, а народ толпился у прилавков.
«Перебрал я вчера, – думал Семён Семёныч. — Лишнего хапнул. Танечке нагрубил. Ох и дурак».
Наконец, Огурцов купил кусок говядины, сторговавшись с продавцом на хорошую цену, и подался в сторону выхода. У двери сидел мальчишка, облачённый в какую-то рвань, и просил милостыню.
«Да я ведь люблю Татьяну больше жизни, — думал Семён Семёныч, — и всегда был добр к ней как никто другой».
— Дяденька, — обратился мальчишка к сытому и холёному Огурцову. – Дайте копеечку на хлеб. Христом-богом молю.
— Отвали, щенок! — заревел Огурцов. — Нет на вас управы. Паразиты проклятые.
— Какой злой человек, — возмутилась бабулька, которая торговала неподалёку картошкой, сидя на перевёрнутом эмалированном ведре. — Да чтоб тебе пусто было! Тьфу!
Огурцов стал красным, как болгарский перец и поспешил удалиться. Теперь он шёл по тротуару и думал о том, что сказала бабулька с картошкой.
«Выходит, я и вправду злой? Ведь людям-то со стороны виднее».
Внезапно Огурцов вспомнил покойную бабушку из пятнадцатой.
«Должно быть, ей было одиноко перед смертью? Какой же я бессердечный идиот».
Мысль настолько поглотила Огурцова, что он даже не заметил на тротуаре парня в белой жилетке и врезался в незнакомца.
— Ой, простите, бога ради, — извинился Семён Семёныч. – Увлёкся мыслями, не заметил.
— Да всё в порядке, — ответил парень и протянул синюю визитку. — Вот, возьмите, пожалуйста. Мы всегда рады новым людям.
Огурцов сунул визитку во внутренний карман пиджака и продолжил свой путь. Пройдя сто метров, наш герой остановился. Любопытство заставило его достать визитку. На ней было написано: «Стань волонтёром. Помоги людям».
Вернувшись домой, Огурцов впал в депрессию. Теперь он сутки напролёт сидел в своей комнате. Ночами он тихо плакал в подушку и сожалел о том, что ничего не может исправить.
* * *
— Это вам, Маргарита Ивановна, — сказал Огурцов и протянул худой сморщенной старушке пару вязаных носков. – Носите на здоровье.
В доме для престарелых было душно. Бабушка сидела на панцирной кровати и смотрела в окно. Услышав голос Огурцова, она повернула голову и сдвинула пальцем платок, оголив ухо.
— И чаво? Ну? — сказала бабушка.
— Носки, говорю, тёплые. Носите на здоровье.
— Ой! Ой! — запричитала бабушка. — Не надо, золотце. Ты лучше жене своей подари.
— Бабушка, да я же от чистого сердца. А жена у меня обеспеченная. У жены всё есть.
«Радуется старая, — думал Огурцов, глядя на крохотную старушку. — Для меня вроде бы пустяк, а для неё праздник».
— Дай бог тебе здоровья. И жене твоей, дай бог здоровья. Хороший ты человек, добрый.
Неведомое ранее тепло растеклось в груди Огурцова. Лицо непроизвольно растянулось в улыбке, а на душе будто стало чуточку легче.
Следом за Маргаритой Ивановной подарок получила другая старушка. Огурцов подарил ей махровый халат, а взамен получил улыбку, которая вновь заставила волноваться. Но волнение это был необычное, приятное.
«Оказывается, делать добрые дела так радостно» — подумал Огурцов.
Теперь Семён Семёныч всё свободное время посвящал домам престарелых. Прошёл месяц, а Огурцов всё так же делал добрые дела. Он уже и позабыл про свою злобную маску. Новое заделье так увлекло нашего героя, что все его проблемы ушли на второй план.
* * *
— Не может быть! — воскликнул Огурцов одним субботним утром. — Отпала, проклятая...
В отражении зеркала он увидел незнакомца с добрым и по-детски наивным лицом. Огурцов ухватился за щёки руками и начал ощупывать их. Внезапно он свёл брови и оскалился, но уже через секунду-другую лицо вернулось в прежнее состояние и стало источать доброту.
«Я сильно изменился за эти два месяца. Теперь-то я действительно добрый человек».
— Какой же ты у меня милый, Огурцов! — воскликнула Татьяна и крепко прижалась к мужу.
— Я скучала по доброму Огурцову. С возвращением, Сёма.
— Я тоже рад, любимая.
Наш герой обрёл новую жизнь и перестал злиться по пустякам. Он понял, что по-настоящему счастлив, когда помогает людям.
