Глава 23
Я сам такой!
У Меринкова отлегло от сердца, когда он увидел идущих по тропинке сада Захара и Сергея. Чего греха таить, Данила Михалыч успел привязаться к обоим и сильно переживал, чем-то разговор кончится? Места себе не находил.
- Да, старею, сентиментальным стал, - с грустью подумал Меринков.
Мужчины вошли в дом, неся два объёмных пакета.
- Здравствуй, Михалыч!
- Здравствуй, Серёженька! Ну, я вижу, вы познакомились! А раз уж вместе сюда пришли, значит, воевать не собираетесь! Это хорошо. Вы мне оба как сыновья, значит – братья. А братьям в раздоре быть негоже!
Клим с Захаром переглянулись.
- Ладно, ладно. Не обращайте внимания на старческое брюзжание. Чего мнётесь-то? Небось, снеди всякой принесли, а теперь не знаете, как подать, чтоб, значит, не обиделся?
- Тьфу, чёрт! Михалыч, сколько лет тебя знаю, а всё привыкнуть не могу! Насквозь людей видишь! – чертыхнулся Клим.
Они стали выкладывать на стол продукты, парную баранину, сладкий перец, помидоры, свои-то у Михалыча ещё не поспели, «Наршарап», сулугуни, лимоны, виноград, «Рислинг» для маринада и, наконец, двухлитровую бутылку «Кьянти».
- Что это вы тут за ВДНХ устроили? – притворно удивился Михалыч, но, заметив вино, взял бутылку в руки, со знанием дела прочитал этикетку. – Да, давненько я не пил этого напитка! Под шашлычки-то в самый раз пойдёт. Хорошо, скоро и Катька с Витькой должны подойти.
Мясом, отогнав молодёжь, Меринков занялся сам.
- Разве можно молодым доверять такое ответственное дело?! Да вы же мясо загубите!
Данила Михалыч очень долго колдовал, сначала над маринадом, потом над углями. На первый взгляд, вроде бы ничего сложного. На самом же деле вся тонкость заключается в том, чтобы жар был ровным, все куски должны прожариться одинаково, и «в плипорцию». Т.е. если жар будет большим – мясо подгорит, если недостаточным – пересохнет.
Когда появились ребята, шашлыки были почти готовы.
- Вик, а ты проспорил! – произнесла Катя, хитро глянув на Левитина.
- Проспорил! – сокрушённо развёл руками брат и, обращаясь к гостям, добавил. – Она меня полчаса назад тормошить начала. «Пойдём домой, там шашлыки почти готовы!» Я говорю: «С чего ты вообще взяла, что там какие-то шашлыки?». А она своё: «Пошли и всё! А не веришь, давай поспорим!». Ну, поспорили….
Клим с Михалычем недоумённо переглянулись.
- Кать, а с чего ты действительно взяла, что дома шашлыки?!
- А мне сказали….
- Сказали?!
- Ну, можно и так выразиться… - и глянув на невозмутимо сидящего Захара, прыснула в ладошку.
Теперь все взгляды переместились на Левитина:
- Нук, мил человек, рассказывай! – потребовал дед.
- Да, в общем-то, ничего особенного. Я просто сосредоточился и мысленно сказал: «Катерина, идите домой! Шашлыки скоро будут готовы!»
Последовала немая сцена. Первым не выдержал Вик:
- К-как ты сделал?!
- Сосредоточился и мысленно сказал…?! – тут же дополнил вопрос Клим.
- Ну, да.
- Так ты ещё и телепат?!
- То-то я смотрю….
- А мысли читать ты тоже умеешь?
- Да, ничего подобного! У меня это только вчера первый раз получилось, когда Катя на помощь звала. А сегодня утром я с ней мысленно, хм… поздоровался, и она меня тоже услышала. Вот и решил ещё раз попробовать!
- Ну, ты даёшь! – резюмировал за всех, самый молодой, а соответственно и самый экспрессивный Вик.
- Мусэй-денсин – «связь с помощью сердца», - тихо произнёс дед.
Первая оторопь прошла, и Захар начал разливать вино по стаканам.
- На что хоть спорили? – этот вопрос Данила Михалыч отнёс к внукам.
- На круг на руках вокруг дома, - ответил Виктор за двоих. Катерина продолжала хихикать.
- Ну, что ж, - включился в игру Сергей, – поскольку, телепатия есть факт наукой не доказанный, придётся идти!
- Да, запросто! – воскликнул парень и, прыжком встав на руки, легко пошёл вокруг дома.
Когда он вернулся с противоположной стороны, раздались бурные аплодисменты.
Потом они ели шашлыки, пили вино, рассказывали анекдоты, смеялись. Тем не менее, от Левитина не ускользнуло, что Клим периодически поглядывает на часы.
- Ты куда-то торопишься?
- У нас тут на днях парня подстрелили. Надо в больницу заехать.
Взгляд Захара потемнел:
- Серьёзное ранение?
- Да. В грудь. Пробито лёгкое и повреждён позвоночник. Врачи даже пулю пока вытаскивать боятся.
- Ты не будешь возражать, если я поеду с тобой?
- И я тоже с вами?! – тут же встрепенулась Катерина.
- Конечно. Валерка только рад будет посетителям. Тоскливо ему там.
Клим попрощался с Виком и Михалычем и, они поехали.
***
Климова в больнице знали и пропустили их без лишних разговоров.
Мирошниченко выглядел плохо. Осунувшееся давно небритое лицо. Тяжёлое с какими-то посторонними призвуками дыхание. Потухшие ввалившиеся глаза, в которых читались только боль и тоска. В отделе все знали, что у Валерки нелады с женой, но тогда это не имело большого значения. Когда же его ранило, Клим сам позвонил Маргарите. Выслушав приговор врача, она хмыкнула, а потом холодно бросила: «Надеюсь, выживет!» и положила трубку. За неделю Маргарита Игоревна не появилась в больнице ни разу.
Когда же они втроём ввалились в душную, пропахшую лекарствами палату, Мирошниченко оживился. Как будто задыхающемуся больному дали кислородную подушку. Сергей представил ребят, но развивать тему не стал. Захар попросил не обращать на него никакого внимания и, сев около окна, закрыл глаза. Пока Клим рассказывал отделовские новости, Катя открыла окно и проветрила палату. За тем сменила воду в графине и вынесла мусорную корзину. Всё это она проделала легко и непринуждённо, как будто всю жизнь проработала санитаркой. Вдруг Захар открыл глаза и произнёс:
- Валера, сейчас я попытаюсь тебе помочь. Я никогда раньше этого не делал, но думаю, у меня получится. Клим, Катюша, мне понадобится ваша помощь!
- Что ты собирался делать?
- Лечить.
- Ты медик?!
- Нет, но это необязательно. Не волнуйся, Сергей, хуже не будет.
Зах поставил ребят по правую руку больного, а сам встал по левую.
- Ты уверен в том, что делаешь?! – сдавленным шёпотом спросил Клим.
- Серёга, если ты не замолчишь, я тебя на соседнюю кровать положу… с аналогичным диагнозом!
Захар осторожно срезал бинты, обнажив послеоперационный шов. Затем, чуть прикрыв глаза, начал осторожно водить ладонями над грудной клеткой Мирошниченко. Вокруг его ладоней, сначала едва заметное, за тем всё ярче и ярче стало разгораться голубое свечение. Казалось, лёгкое туманное облачко легло на неподвижное тело. Дыхание больного стало ровнее, чище и вскоре уже ничем не отличалось от дыхания здорового человека. Зах медленно отвёл руки, и облачко растаяло. Вместе с облачком исчез и шрам. Валера лежал с закрытыми глазами, возможно даже спал. Клим и Катя зачарованно смотрели на то место, где ещё пятнадцать минут назад был тридцатисантиметровый рубец. Теперь там была гладкая кожа без единого намёка на перенесённую операцию.
- Как…? Как ты это сделал?!
- Потом, все вопросы потом! Теперь его надо положить на живот, - дважды повторять не пришлось, и они втроём перевернули раненого.
- Что дальше?
- Возьмите меня за запястья. Так, хорошо. А теперь просто закройте глаза. Возможно, по окончании вы почувствуете лёгкую слабость, но это быстро пройдёт. Я немножко воспользуюсь вашей энергией.
Если бы сейчас у Клима попросили жизнь, он, наверное, отдал бы не задумываясь.
- Ну, с нами аллах и два пулемёта!
На этот раз процесс занял около двадцати минут. Катя с Климом действительно ощутили лёгкую слабость, но когда открыли глаза и посмотрели на Захара – ужаснулись. Его руки дрожали, обычно загорелое лицо сейчас было мокрое от пота и больше походило на пергамент. Его слегка покачивало.
- Кажется, всё! – сказал Левитин и протянул руку. На открытой ладони лежала пуля. Та самая пуля, которая едва не стоила Мирошниченко жизни.
- Сейчас пусть спит, а завтра его можно будет отсюда забрать. Хотя нет, забирать не надо, - и отвечая на недоумённый взгляд Сергея, с улыбкой добавил, - сам уйдёт!
Теперь настала очередь Клима без сил опуститься на стул. К горлу подступил предательский ком.
- Ты сказал, что никогда раньше этого не делал?!
[justify]-