Цена дочерней любви.

Глава 5. Осиротели.
Аля Хатько и Олег Вайнтрауб.

Извелась за время похорон Нелли совсем. Она превратилась в тоненькую тростиночку, которую ветер мог взять и запросто унести. Но ветра не было. Стояла тихая, почти летняя погода. Сентябрь был тёплым, а октябрь также поддержал предыдущего брата. Чёрный до колена плащ был расстёгнут и под ним видна чёрная футболка и джинсы. На голове повязан траурный чёрный шарф, который оттенял матовость кукольного лица девушки. А из её необыкновенных глаз слёзы лились без остановки. Пётр Петрович вообще был вне себя. Он не отходил от гроба жены и всё время повторял:
-Это моя вина. Милая моя Мариночка, это я виновен в твоей смерти. Простишь ли ты меня когда-нибудь?
Присутствующие уже начали перешёптываться: в своём ли Пётр Петрович уме? О каком прощении у покойной он просит?
К Нелли подошла соседка, тронула девушку за руку и что-то тихо сказала ей на ухо. Нелли перевела свой взгляд от посиневшего уже лица матери на отца, а потом подошла к нему и тихо сказала;
-Папочка, пора прощаться. Пора отпустить маму туда, где она сможет найти покой и тишину.
Пётр Петрович крепко сжал руку дочери и простонал:
-Не могу я её отпустить, доченька!
Нелли наклонилась и поцеловала мать в лоб, затем в руки и жестом показала отцу, что надо проститься. Потом к гробу подходили соседи, знакомые, просто пришедшие проводить в последний путь скромную, милую женщину.
Глухо в голове отдавались первые комья земли, брошенные на гроб. Долго Нелли будет слышать этот звук. Распоряжался всей церемонией похорон Василий Иванович. Когда могилу оформили и украсили венками и живыми цветами, Василий Иванович пригласил присутствующих занять места в автобусе и поехать в заводскую столовую, где пройдёт поминальный вечер. Люди медленно покидали кладбище, только Пётр Петрович и Нелли ещё оставались у могилы. Нелли поправляла ленты на венках, а Пётр просто стоял, словно глухой и слепой. Нелли краем глаза заметила, что недалеко проходила вторая церемония похорон. Тут собралась небольшая группа. Странная это была группа: в ней не было ни одной женщины, в основном, это были “братки”. Очевидно, хоронили одного своего члена группы, погибшего при очередной разборке. Но Петру с дочерью было не до них. Вдруг от соседней группы отделился один мужчина и подошел к ним. Петр узнал его. Это был Егор, партнер его по игре в карты.
-Здравствуй, Петр. Слышал о твоем горе. Жену похоронил. Прими мои соболезнования. Сколько прожили вместе?
-Через год было бы 25… Не дожили до серебряной…
-А это ваша дочка?
Он внимательно посмотрел на заплаканную Нелли. Но даже в этом виде он сразу оценил ее красоту. А как взглянул ей в глаза, так сразу и обомлел. Только и сумел выдавить из себя:
-Красавица…Примите, девушка, мои соболезнования.
-Спасибо, - выдавила из себя Нелли.
-Её зовут Нелли, - зачем-то уточнил Пётр Петрович.
-И имя у неё красивое, - сдавленным голосом сказал Егор.
-Папа, мы должны уйти, нас уже ожидают, - проговорила Нелли и подхватила отца под руку.
Егор ещё долго и пристально смотрел вслед удаляющемся. В голове, как молотом стучало: красавица, какая же она необыкновенная. Словно из сказки вышла. Она….она украла моё сердце.
А Нелли словно кто-то гнал прочь отсюда. Её так и подмывало оглянуться, но она заставила себя идти вперёд. Чем-то очень неприятным веяло от этого человека, которого, как видно, знал отец.
После поминального вечера они с отцом ещё долго сидели на кухне, перебирали фотографии тех дней, когда мама была жива, когда они были счастливы.
Пётр Петрович не переставая повторял, что это он виновен в смерти жены.
-Папа! Ну, сколько же можно говорить пустое! Тогда и я могу говорить то же самое. Если мы начнём укорять сами себя, то что в конце концов получится? Нам надо жить и заботиться друг о друге. У нас ещё есть бабушка, которая очень больна и не смогла приехать на похороны. Нам надо будет поехать самим к ней, как сможем, так успокоим.
-Осиротели мы с тобой, доченька. Я даже не знаю, как жить без Маринки….
-А жить-то надо, папочка.
-Эх!... – только и смог сказать Пётр. Не мог он рассказать своей единственной дочери, что попал в такую долговую яму, что вряд ли сможет оттуда выбраться живым. Бедная моя девочка! Как же ты останешься одна-одинёшенька на этом белом свете? Но не мог он рассказать ничего дочери. Она и так почернела вся от горя.
-Папа будем ложиться отдыхать, - сказала девушка. – У нас был тяжёлый день. Завтра будет не легче.
Оба простились и разошлись по своим комнатам. Пётр так и не сомкнул глаз до самого утра, а вот Нелли вскоре провалилась в какую-то непонятную и тяжёлую дрёму.
Она, словно наяву видела, как её дорогая мамочка шла в гору, покрытую красивыми цветами. - Это же эдельвейсы, - думала Нелли. – Такая красота! Побегу и я вслед за мамочкой, вдвоём будем любоваться. Девушка сорвалась с места и побежала догонять мать. Но как ни старалась, догнать не смогла, женщина летела, словно крылья у неё были за спиной. Тогда Нелли начала просить мать, чтобы та остановилась и подождала свою дочь. Но та только оглянулась и крикнула злобно:
-Да оставьте же вы меня в покое!!!Вы сами с отцом придумали эту игру, и хотите меня втянуть в неё. Я – против! И женщина скрылась из глаз, словно и не было её впереди. А Нелли стояла одна среди цветущих эдельвейсов, но никакого желания сорвать хотя бы один из них. Она повернулась, чтобы вернуться обратно, но дороги не было. Она не знала, откуда пришла в это незнакомое место.
-МАМА!!! – закричала девушка. – Вернись, мамочка, я не знаю, куда мне идти.
И только голос матери донёсся откуда-то свысока:
-Спроси у Судьбы. Она точно знает дорогу.
Нелли проснулась вся в поту. В комнате было темно. Девушка включила ночник. Была полночь.
-Господи! Какой непонятный сон приснился. И почему именно сегодня в день похорон мамочки?
-Наверное правду говорил отец, что осиротели мы с ним.
Нелли уткнулась лицом в подушку и заплакала. Ей очень хотелось, чтобы в эту минуту рядом был её друг Юра. К сожалению, она не успела рассказать ему о своей беде, скоропостижно пришлось уехать на похороны. Так и не уснула больше в эту ночь Нелли. Мысли одолевали об отце, о ней самой, о старенькой бабушке.
Утром поднялась с тяжёлой головой, опухшими от слёз глазами, но с твёрдым намерением держаться, не раскисать самой и всеми силами поддерживать отца.
Об отце этого сказать было нельзя. За ночь он превратился в немощного старика, который не хотел ни жить, ни думать о дочери.

продолжение следует.