Чтоб кто-нибудь меня понял…
Семён бежал. Нет, не из колонии, не от семьи – у него не было семьи. Мамаша, растившая его одна, умерла несколько лет назад, и он тридцатилетний мужик жил бобылём, и каждый год его клинило – надо бежать. Нет, Семён не был спортсменом. В школе по физкультуре у него всегда было три. Теперь он уже не мог припомнить, когда жажда бега обрушилась на него впервые, но это было непреодолимо. В детстве он читал про Маугли. В книжке была глава «Весенний бег», у Маугли сорвало крышу от совершившегося полового созревания, и он метался по джунглям. Семён тоже рвался бежать весной, но уж конечно не от переизбытка гормонов. С бабами у него был полный порядок и с работой тоже. Друзья знали про нелепую странность, когда Семён в мае брал неделю за свой счёт, никто не удивлялся. Ясно, опять игра в авантюриста. Да так оно и было, Семёну нравилось убегать. И наверное это чудо, что его до сих пор не поймали и не посадили. Каждый раз всё начиналось банально с угона автомобиля. Семён искал жертву за ранее, обычно это оказывалась уже битая колымага с гнилым корпусом – лишь бы ездила. А потом Семён выжимал из неё всё, что мог, мчал, нарушая все правила перед носом гаишников. Потом бросал тачку где-нибудь на стройке или за городом у леса, или ещё где, и пускался бежать, петляя, как заяц и упиваясь ощущением загнанного зверя. Потом менты отставали, им надоедала гонка за психом, которого можно обвинить лишь в угоне старого ведра, которое к тому же давно у владельца. Семён был не дурак, он понимал, что бегает от себя, но поделать ничего не мог.
В этот раз всё начиналось как и всегда. Вот он «красавиц» Volvo с мятой дверцей и битой фарой. Семён завёл мотор и помчался по утреннему городу. Сладко сосало под ложечкой, у машины был сломан глушитель и Volvo ревел, как взбесившийся танк. 80 км в час. Семён захлёбывался от счастья. Если бы его спросили, что такое свобода, он бы не задумываясь ответил – погоня. Но тут произошло непредвиденное. На заднем сидении Семён заметил взъерошенную голову пацана лет 10. Похищение детей в план Семёна не входило. Пацан ошалело глядел вокруг огромными заспанными голубыми глазами. На нём были рваные грязные джинсы и жуткая коричневая куртка из плащёвки, такая же куртка была у самого Семёна 20 лет назад. У мужика отлегло от сердца, ясно, по всему видать пацан беспризорник, грязный, чмошный. Ладно пусть покатается с ветерком. Семён добавил газа. А вот и пост гаи, дяденька в форме свистит в свисток и машет ручонками. Семён пролетает мимо. Резко сворачивает на какое-то шоссе и гонит, гонит изо всех сил. Как назло дорога начинает петлять. «Ну и серпантин» - думает Семён, «и машин почему-то совсем нет, ай, ошибся, извините». На Семёна из-за угла вынырнул самосвал, едва увернувшись, Семён помчался дальше. Оказалось, что он выскочил на участок строящейся окружной дороги, которая упиралась в железнодорожное полотно. Ещё до того, как Семён вылетел на рельсы, он слетел с трассы и на полном ходу въехал в огромную кучу песка. Куча моментально осела, завалив капот и заклинив передние дверцы. «Вылезай живо», - рявкнул Семён пацану. Мальчишка не заставил себя долго упрашивать – пулей выскочил из машины, Семён змеёй выскользнул за ним. Теперь начиналось самое интересное. Обогнув песочную кучу, Семён мчался прямо к путям, ловко обходя груды щебня, перепрыгивая железную арматуру. Сзади непрерывно слышалось сопение. Семён оглянулся, обычно он не оглядывался, это было не в его правилах. Если уж бежать так бежать, только в перёд, а пройденное, прожитое навсегда остаётся за спиной. Но тут он обернулся, мальчишка мчался за ним. «Вот черт, привязался тоже», - с горечью подумал Семён, «и чего ему надо, шёл бы себе своей беспризорной дорогой, а так весь кайф ломает. И не устаёт ведь. Вот наконец и рельсы, теперь придётся ползти под составом». Семён по-пластунски полез под вагон. Мазутом и солярой воняло нестерпимо, пропитавшись чёрной маслянистой гущей, грязный Семён вылез из под состава. Пацан, пыхтя, вылез следом. Теперь они неслись бок о бок. Семён рассчитывал пробежать вдоль следующего состава до конца, обогнуть его, а дальше будет видно. Но как назло таворняк оказался непомерно длинный; гружёный лесом, щебнем, песком. В конце концов Семён решился вновь нырнуть под вагон, но состав двинулся, и беглецу ничего не оставалось, как только вскарабкаться на одну из движущихся платформ. Мальчишка рванул было следом, но не удержался, сорвался, шлёпнулся на коленки, тут же вскочил, помчался за уходящим «поездом». Сам не понимая, что делает, Семён протянул ему руку. Пацан, пыхтя, вскарабкался и плюхнулся рядом с Семёном. Семен молчал, и пацан молчал. Семен думал: «О чем говорить, что спрашивать, когда сам в жизни ни хрена не понимаешь и не на один умный вопрос ответить не можешь? Спросить как его зовут, какая мне разница, спрашивать зачем он за мной увязался. А я зачем? Бегу от ментов? Тупо каждый год так бегаю. Пусть. Бежим оба и ладно. В конце концов он меня не напрягает, да и я его вроде тоже».
Зазвонил телефон. Пускаясь в «бега», Семён отнюдь не стремился оторваться от цивилизации – напротив, его мобильник всегда был рядом. Иногда правда случалось, что он не мог ответить на звонок, но в этом случае всегда перезванивал. Сейчас говорить было реально, и Семён снял трубку.
- Привет, - раздался до боли знакомый журчащий нежно воркующий голос Ирины.
- Привет
- Ты где?
Семёну захотелось ответить неприличное, но он сдержался.
- Тут, - выдавил он.
- А, наверное опять бежишь?
- Угу.
- Ну ладно, зайка, будешь пробегать мимо – заскакивай. Счастливо тебе.
- Пока.
Ирка была одна из многих, но не совсем. Ей не надо было врать, и она знала про все дела Семёна, а он знал про её дела. Ему нравились эти свободные дружеские ни к чему не обязывающие отношения. И внешне Ирка была то, что надо. Своим бюстом она могла.. могла.. всё могла. Одним словом у Ирки было всё: и мозги, и сиськи. Это восхищало. Однако жениться на ней даже если бы она вдруг оказалась согласна, Семён не хотел бы ни за какие коврижки. Слово брак он ненавидел с детства. Мысль о том, что надо выполнять какие-то долги, обязательства была невыносима. Семён даже до некоторой степени оправдывал своего папашу, который бросил мать и алиментов не платил. С такой бабой, как мать, и месяц прожить было не реально, а батя 10 лет крепился. А алименты, ну спустила бы она их на фигню, что с бабы возьмёшь. Вырос Семён и без этих дурацких подачек и навсегда усвоил никаких жён, или ещё того хуже детей, которых потом корми, одевай, сопли вытирай и трясись каждый раз, как бы с чадом ничего не случилось, нет ну его на… . Жизнь прекрасна и разнообразна, и не за чем тратить её на чьи то памперсы.
Состав, между тем, медленно дотащился до следующей станции и, не меняя темпа, вознамерился двигаться дальше. Семёна это не устраивало. «Прыгаем», - скомандовал он, и сиганул вниз. Мальчишка спрыгнул следом. Семён уже не бежал – шёл размашистым шагом, пацан, прихрамывая семенил за ним.
- Чего хромаешь? – спросил Семён.
- Колени, того, разбил, - пробасил пацан.
- Есть хочешь?
Мальчишка молчал. Семён мысленно обругал себя. «Вот кретин. Спросил х..ню, понятное дело хочет, у самого кишки к позвоночнику липнут, хоть и сожрал 4 яйца за завтраком».
- Пошли перекусим, я угощаю.
Вскоре они уже сидели в пыльной забегаловке и жевали осклизлые пельмени. Молчали. Наконец Семён спросил:
- Дальше побежим?
- Как хотите, - протянул пацан, - только зря вы это, так не бегают.
- А как бегают? – тупо спросил Семён.
- Бежать надо чтобы что-то было, а вы бежите чтобы ничего не было.
- Не согласен, всё равно как, и куда, и зачем, просто бежать и всё.
- Тогда зачем тачку угонять?
- Для остроты, тебе не понять.
- Пацан пожал плечами.
- Я из детдома 8 раз драпал дядя.
- Ну-ну. А чего со мной всё таки увязался?
- Так, показалось…
- Что?
- Что для этого последний раз бежал. Спасибо, пельмеши ничего, у нас в столовке хуже были.
Пацан поднялся, и только тогда Семен заметил, как заскорузли от крови джинсы на его коленках.
- Эй, парень, это, зовут-то тебя как?
- Я уж думал так и не спросите, улыбнулся мальчишка, Тимохой звать, а Вас?
- Семеном, знаешь, Тимофей, я думаю мы сегодня оба не зря бежали. Хватит. Домой на электричке поедем.
конец
