Валера дон Педро Нуньес Мочилос в соответствии со штатным расписанием полка числился воздушным стрелком в экипаже Валерия Павловича Летунова, дочка которого заворачивала игрушечные самолетики в тряпочки на манер пупсиков и укладывала их в колясочку сделанную ею же из большого игрушечного танка. Обычно дон Педро летал с Валерием Павловичем. Но, если возникала необходимость собрать экипаж для кого-то из дивизионных начальников, Валера, непонятными путями, обязательно в него попадал.
Как-то раз на стрельбах по наземным целям дон Педро умудрился всадить двадцать два снаряда в мишень, хотя и 7-8 попаданий считались результатом выше всяких похвал. Помню, как экипаж одного замполита сделал шесть заходов на такую цель, до ужаса напугал наблюдателей, что отмечали число попаданий, да так ни одним снарядом урон мишеням не принес. Пришлось им выпалить весь боезапас в бесчувственные свинцовые волны Татарского пролива.
Такая результативность в стрельбе не объясняет, почему Валеру всегда включали в начальственные экипажи. Тем более что, пока отстреливаться в воздухе было совершенно не от кого, а вспахивать снарядными трассами родную дальневосточную землю было бесполезно, накладно, да и небезопасно. Тем не менее, как только кому-то из дивизионных бонз приспичивало полетать на полковых Ту-16, Валерина физиономия непременно сияла на левом фланге экипажа, представляемого большому начальству.
В этот раз полк ловил минимум на Сахалине и командир дивизии, подтвердив свою классность и убедившись, что самыми страшными грехами досужих летчиков и техников было эпизодическое пьянство и сексуальные домогательства, решил улететь домой. Домогательства, направленные на поварих и официанток, не считались чем-то из ряда вон выходящим, а, даже наоборот, улучшали демографические характеристики дивизии и повышали охват личного состава превичными ячейками коммунистического общества.
Самым простым и быстрым способом оказаться дома являлся перелет на боевом самолете и Валера, конечно же, украшал левый фланг генеральского экипажа своим непременным присутствием.
Генерал, командир дивизии, имел серьезные задатки большого политического деятеля и всегда устанавливал прочные деловые контакты с гражданским руководством населенных пунктов, которые окружали наш аэродром. Тем более, что это приносило не только политические дивиденды, но и приятные материальные плоды. Ибо всем известно насколько богата земля Сахалинская всякими вкусными дарами природы. Все что бегает по лесам и тундре, плавает или просто мокнет в местных прибрежных и пресных водах, или мирно произрастает на сопках, мало того, что вкусно до чрезвычайности, оно еще и полезно. Ведь что не возьми, оказывает благотворное влияние на либидо и потенцию. Даже простая сахалинская клубника улучшает работу сердца, а это прямой путь к победам на интимном фронте.
За сутки до отлета генерал сообщил всем партийным и советским органам о своем намерении лишить их своего общества, что было вызвано, разумеется, насущной военно-политической обстановкой. Проводя политику военной экспансии, администрация США наращивала свое военное присутствие на Тихоокеанском театре военных действий. Желтые, подстрекаемые синими, направили свои корабли в северную часть Японского моря, чем создали реальную угрозу равновесию сил этого региона. Да и жена генерала, обеспокоенная перебазированием на Сахалин наиболее молодых и красивых официанток, потребовала в кратчайшие сроки подтвердить классную квалификацию и вернуться домой немедленно.
Партийные и советские органы, правильно оценив сложившуюся обстановку, нанесли удар по складу готовой продукции местного рыбкомбината. И теперь картонные коробки, наполненные высококачественной рыбно-крабовой продукцией экспортного исполнения, уже заполнили задний техотсек, готового к вылету самолета. Даже накрытые простыней и брезентом эти коробки источали такие ароматы, что могли довести до умопомрачения лидера партии любителей пива.
Только председатель местного колхоза еще не успел ничем порадовать высокого гостя. Лето только начиналось, поля едва покрылись зеленым пушком, а то, что хранилось в колхозных лабазах да сусеках, едва ли могло вызвать довольную улыбку даже на лице начальника продсклада близлежащей исправительной колонии самого общего режима.
А вот арендовавшие колхозные земли корейцы уже приступили к сбору клубники. Первые стаканы и баночки деликатной ягоды радовали сахалинскую детвору и скрашивали унылые дни пациентов центральной районной больницы. Председатель колхоза вызвал к себе главу корейской артели и голосом сборщика ясака приказал выдать ведро спелой клубники представителю от летчиков, который приедет через час-полтора. Кореец с достоинством поклонился и поспешил выполнять полученное указание. А председатель колхоза дозвонился до оперативного дежурного полка и попросил соединить его с генералом.
Затем он рассказал комдиву, как он сожалеет, что тот улетает, и просил прислать кого-нибудь за презентом. У него, плаксивым голосом сообщил он, старый «Газик» сломался.
Генерал зашел в комнату подготовки экипажей. Штурман, высунув язык, старательно заполнял борт-журнал перелета. А подготовка остальных заключалась в в ожидании, когда штурман закончит свое увлекательное занятие.
− Петров, − сказал, входя, генерал, − возьми машину у Марченко и сгоняй в колхоз, там возьмешь, что он передаст и на самолет. Через час вылетаем, − обратился он к остальным.
Председатель самолично, сев на переднее сидение марченского «Уазика» указал дорогу к корейской плантации. Там как раз насыпали горку, которой увенчивалось ведро клубники, чтобы генерал не заподозрил сахалинских землеробов в низменной скаредности.
− Очень хорошо, − сказал Валера, увидев результаты сборки урожая. − А где второе ведро? …. для начальника штаба.
− Для начальника штаба? −совой из дупла, вылупился председатель на Валеру. − Ах, да! Для начальника штаба… Эй! Ли, а где второе ведро?
− Вторая ведро нета. У наша только один ведро. А, вот! Есть втарая ведро, мы чушкам кушать несем. Он показал издали на грязное ржавое оцинкованное ведро.
− Нет-нет! – запротестовал Валера, − такое ведро не надо. Что это за корзиночка? Давай в нее ложи.
Корзиночка была в два раза меньше, но и «начальник штаба» − это тебе не комдив. Валера милостиво согласился на корзиночку, но потребовал, чтобы клубнику в корзиночке накрыли куском белой ткани, что могло уберечь ягоду от дорожной пыли, а Валеру от искушения.
Он приехал на аэродром когда экипаж, маясь от безделья, стоял под самолетом. Вскоре прикатил и генерал. Он принял доклад от правого летчика, глянул на ведро клубники и сказал Валере:
− Возьмешь к себе в кабину. И смотри, крепко держи на взлете и посадке, чтобы не перевернулось.
Валера сказал «Есть!» подхватил ведро и корзинку, что тоже не укрылось от генеральского взгляда, и полез на свое рабочее место.
Дивный аромат клубники заполнил все кабинное пространство. Радист весь полет глотал слюну, а дон Педро, чтобы слюной не захлебнуться был вынужден, время от времени, забрасывать ягодку покрупней себе в рот. Это происходило все чаще и чаще. Вскоре горка, возвышающаяся над ведром, исчезла и стала обозначаться, все увеличивающаяся, ямка. Неизвестно, долетело ли бы хоть что-нибудь из корейской клубники, но перелет до Монгохто не мог продолжаться вечно и через тридцать пять минут колеса «тушки» коснулись родного бетона.
Валера внимательно обозревал обе полусферы и, полностью проглотив очередную ягоду, чтобы не говорить с набитым ртом, дисциплинированно докладывал командиру, что препятствий нет.
Когда тягач подтащил водило, а самолет обступила толпа техников, Валера, чтобы показать, как ему хорошо живется на Сахалине, демонстративно, приблизив лицо к боковому стеклу укладывал, самую большую клубничину в рот и от неземного наслаждения закатывал глаза. Он и не заметил, что среди суетящихся технарей на него пристально и печально смотрит командир дивизии.
Наконец самолет замер на стоянке. Валера, преувеличено-осторожно принял из рук радиста ведро, затем свою корзиночку укрытую белой тканью, на которой проступили следы слегка придавленных ягод, и заспешил к командирской «Волге».
С легким огорчением командир смотрел на ямку появившуюся вместо горки и спросил:
− А что, Петров, ты разве не набрал и себе клубнички? − намекнул он на корзиночку укрытую белой тканью.
− Конечно, набрал, товарищ генерал. Но я решил попробовать, может, генеральская клубника вкуснее?
− Ну и как?
− Конечно, вкуснее, товарищ генерал.
Тот засмеялся, дал команду водителю и укатил с аэродрома.
|