Глава 7
КВАРТИРА НА УЛИЦЕ ОДЕОН
Венчание Люсиль Дюплесси и Камилла Демулена состоялось 29-го декабря 1790-го года в старинной парижской церкви Сен-Сюльпис, огромной и величественной, как средневековый замок. Сквозь витражные окна лился дневной свет, мерцали свечи. Люсиль в изящном свадебном платье и наброшенном поверх золотистых волос белой вуали была похожа на маленького ангела. Об этом, перед началом церемонии, шепнул ей Камилл, и девушка счастливо улыбнулась в ответ. Почему-то ей до сих пор не верилось, что всё это происходит на самом деле, а не во сне. И уже стоя перед алтарём, Люсиль вспомнила слова, которые записала в своём дневнике почти пять лет назад:
"Я почему-то часто думаю, что впереди меня ждёт какое-то огромное счастье, светлое-светлое. Точнее, я чувствую это. Это как сияние, которое проливается в сердце и озаряет твой разум, твои чувства и мысли... Я верю, что когда-нибудь буду очень, очень счастлива."
И сейчас Люсиль явственно чувствовала этот божественный свет, который заполнял её сердце...
Позади неё и Камилла стояли свидетели их бракосочетания - Жак Бриссо и Максимилиан Робеспьер.
Когда всё свершилось и на выходе из церкви, счастливые молодожёны принимали поздравления, Люсиль не могла сдержать слёз.
- Последнюю неделю я только и делаю, что плачу, - смущённо улыбнулась она, вытирая глаза платочком.
- Да, моя жена такая сентиментальная! - воскликнул Камилл, целуя её, - хотя я и сам хорош!
Все вокруг рассмеялись.
- Полагаю, плакать от счастья - не самое плохое занятие, - лаконично заметил Максимилиан Робеспьер.
Празднование свадьбы продолжилось в их новой квартире на улице Одеон. Она была куплена совсем недавно на часть той самой суммы в сто тысяч франков из приданого Люсиль.
- Ну, выпьем за молодых! - торжественно провозгласил Жак Бриссо, поднимая бокал. Раздался мелодичный звон соприкасающегося хрусталя и смех гостей. Взгляд Люсиль упал на Максимилиана Робеспьера. Он сидел прямо и неподвижно, в своём белом напудренном парике и слегка улыбался тонкими губами. Неожиданно Люсиль вспомнила слова Робеспьера о том, что он не пьёт. Она с интересом посмотрела на стоящий перед гостем полный бокал. Но Робеспьер всё-таки поднял его вместе со всеми и сделал небольшой глоток. Вытерев губы салфеткой, он приподнялся с места и обвёл всех своими светлыми глазами.
- Дорогие Камилл и Люсиль, позвольте преподнести в вашу честь несколько скромных поэтических строк.
- Максим пишет стихи, - шепнул Камилл на ухо Люсиль.
- Правда? - удивилась она, - я не знала.
- Слушай, милая.
Робеспьер кашлянул и начал читать:
Пусть будут все дни
Как один - беспечальны.
Пусть солнце любви
Их всегда освещает.
И в час, когда с морем
Сливаются реки -
И в счастье и в горе
Вы вместе навеки.
- Вместе навеки... - тихо повторила за ним Люсиль.
- Спасибо, Максим! - крикнул Камилл. - Браво!
***
После свадьбы Люсиль с воодушевлением начала обустраивать семейное гнёздышко. В квартиру на улице Одеон была куплена изящная мебель. По стенам она развесила красивые гобелены и небольшие картины. Не особо интересующаяся общественной жизнью, равнодушная к политике, Люсиль всецело посвятила себя интересам мужа. По вечерам, когда Камилл писал статьи, она неизменно пристраивалась рядом с ним за вышивкой. Или просто тихо сидела с какой-нибудь сентиментальной книжкой.
Ей первой Камилл читал свои статьи и памфлеты и она часто смеялась над его ироничными шутками. Она всегда хвалила мужа и делала это абсолютно искренне.
- Я не умею критиковать Камилла, - честно призналась она как-то сестре, - а если и нахожу в нём какие-то недостатки, то влюбляюсь и в них.
Сестра Адель только покачала головой и ещё раз подумала о том, что Люсиль несколько глуповата.
В квартире на улице Одеон по вечерам теперь часто собирались друзья Камилла. Ироничный Жак Бриссо, депутат Учредительного собрания. Жером Петион, который также, как и Бриссо, был депутатом от департамента Жиронда. Чуть реже, но заходил к ним и Максимилиан Робеспьер. Последний внушал Люсиль какое-то странное чувство. Она не то, чтобы боялась его, но в присутствии Робеспьера чувствовала себя как-то скованно. Всегда смешливая и непосредственная, при нём она почему-то не могла смеяться, ощущая неловкость. Может быть, виной этому был его светлый пронзительный взгляд и строгая манера держаться.
- Абсолютно холодные глаза, - сказала она как-то Камиллу о Робеспьере, - как-будто неживые.
- Милая моя, - ответил ей Камилл, - по-моему ты к нему слишком строга.
Максим просто педант. Но он настоящий патриот. Послушала бы ты его выступления в Учредительном собрании.
- И слушать не хочу, - засмеялась Люсиль, - опять эта политика! Пойду лучше, сварю тебе горячий шоколад.
И она ласково провела рукой по волосам мужа.
/Продолжение следует/
Ура, смайлики заработали. Это ради Вас!
