Около 17 лет, после Якутии, жил и работал на рудничном поселке Иртышский Восточного Казахстана. На северный заработок смог приобрести почти новую машину.
В конце 70-ых годов приобрести новую машину было почти невозможно. На предприятиях существовали очереди на получение машин, в которых можно было числиться годами, тем более вновь приехавшему, без знакомств и блата.
Поэтому, пока не растратил свои накопления, искал машину на авто-рынке, но боялся, что мне как автомобильному лоху всучат темную со скрытыми неисправностями машину. В этом я убедился за два года выездов на рынок.
И тут знакомые свели меня с хирургом из соседнего рудничного поселка, недавно получившего новый ВАЗ-21011, и у которого вновь возникла возможность приобрести более дорогую и комфортабельную «ЛАДУ», но не было денег. Он предложил купить у него предыдущую.
Не раздумывая, я выплатил ему стоимость «ЛАДЫ», а «ВАЗ-21011» переписали на меня. У него была известность, связи и все прошло без излишних проволочек.
У меня появилась возможность знакомиться с окрестными местами. Начал выезжать на реку Иртыш, ближайшие озера, Бухтарминское водохранилище, озеро Зайсан.
Условия и природа разительно отличались от тайги Томской, Кемеровской областей и Якутии, где я жил ранее.
Когда появилось новое Ново-Шульбинское водохранилище, верховья которого находилось всего в 50 км от поселка, стал выезжать туда, а не за 300-400 км, как ранее.
При наборе воды в водохранилище, затоплялись низменные луга, участки берега, заросшие кустарником и лиственным лесом. На новые, богатые для кормежки места собиралось много рыбы и уток, и я начал осваивать новые места.
Приехав первый раз на охоту, понаблюдав и отметив в памяти пути наиболее частого перелета туда- сюда снующих вдоль водохранилища уток. На резиновой лодке выплывал на чистую воду, укрывался за торчащими из воды верхушками, еще не погибших деревьев, и стрелял по пролетающим мимо уткам.
На открытой воде дневали многочисленные стаи уток. Нередко по водохранилищу колесили моторные лодки с охотниками. Они на полном ходу успевали приблизиться к таким стаям и стреляли по разлетающимся уткам.
Ближе к вечеру возвращался на берег и шел на заранее облюбованный заливчик или затопленное озерко с мелкой водой, заросших травой и камышом, с отдельными участками открытой воды. На такие озерца и заливчики ночью прилетали днюющие на середине водохранилища стаи уток.
Когда солнце скрывалось за горизонтом, и темнота окутывала и поверхность воды и все вокруг, выходил к воде, устраивался на берегу лицом в сторону запада, где скрылось солнце, готовил патроны для ускоренной перезарядки ружья и ждал своего часа.
Просматривался лишь небольшой участок неба, еще освещаемый лучами скрывшегося за горизонтом солнца.
Почти в строго определенное время начиналось нечто невообразимое, утки шли на ночную кормежку.
Подлетая к месту посадки на поверхность воды, утки притормаживали свой полет, расправив крылья, почти зависая на одном месте, и становились видимыми на фоне освещенного участка неба на какие-то мгновения, затем плавно, почти вертикально вниз, как пернатые вертолеты, усиленно хлопая крыльями, опускались на воду.
Вылетая невидимыми из темноты, показав свой силуэт на 3-4 секунды на фоне чуть освещенного неба, если смотреть снизу вверх, вновь становились невидимками, чуть опустившись вниз, и громко шлепались на воду, где уже вновь в темноте невозможно было ничего рассмотреть.
Нужно было поймать эти мгновения, из которых секунда уже уходила на восприятие сознанием появившейся цели, и успеть выстрелить, поймав в прицел зависший силуэт утки.
Не успев даже прислушаться к шлепку от упавшей на воду утки, оценивая, удачным ли был выстрел, и тишину, если был промах, как слышишь громкий звук хлопающих крыльев тормозящей утки и на фоне неба вновь возникает силуэт кряквы и нужно вновь успеть выстрелить, спешно перезарядить ружье и снова успеть выстрелить в возникающие внезапно из темноты силуэты.
В мгновения, потерянные при перезарядке, слышишь громкие шлепки на воду, приводняющихся уток, к встрече которых ты еще не был готов.
Иногда от перенапряжения, не сдержавшись и не успев вскинуть ружье и прицельно выстрелить в кратковременный возникший силуэт кряквы на 4-5 секунде начала восприятия силуэта, стрелял в темноту в надежде угадать траекторию и скорость планирующей на посадку утки. Понимая бесперспективность таких выстрелов, старался удержаться, что не всегда удавалось. Сознание отказывалось воспринимать: вот уже секунду назад ты видел утку, а сейчас уже нет.
Делал попытки ожидать неожиданно возникший силуэт уже с ружьем, взятым наизготовку, но тогда терялся полный обзор освещенного пяточка неба, если силуэт возникал чуть в стороне.
Такая стрельба намного сложнее, чем на стендах по летающим тарелочкам, где стрелок имеет больше времени на прицельный выстрел.
И этот «тихий ужас» длится в пределах непрерывных 20-ти минут. Затем подлет уток становится реже, светлый участок неба угасает и наступает полная темнота.
Слышишь иногда вокруг себя и на соседних затончиках хлопот крыльев припозднившихся, видимо более осторожных, тормозящих уток и их шлепки на воду при посадке. Кряканье и всплески воды, спешащих подкормиться, уток, весь день проболтавшихся на волнах на глубокой и открытой воде, но уже ничего не видишь.
Чтобы совы не растащили за ночь добычу, подтаскивал резиновую лодку и с фонариком проплывал по затончику, подбирая сбитых уток.
Если была возможность, ночевал в машине. Утром снова возвращался, собирал пустые гильзы, разброшенные при спешной перезарядке. Вновь проплывал и разыскивал, не обнаруженных ночью в траве и камышах уток. Иногда добивал, не успевших за ночь уплыть и скрыться подранков.
Было не совсем понятно, почему уток при перелете на кормежку не пугали звуки и вспышки выстрелов и что за одновременный необычный для всех кряковых уток их режим питания по часам.
Возможно, объяснением одновременного перелета на кормежку после заката солнца является то, что кряковые утки более осторожны, чем утки более мелких пород, которых чаще отыскиваешь на кормовых местах и днем. Поэтому проведя днем на волнах, на открытых и глубоких местах на голом пайке, и выбирают более безопасное время для кормежки, а голод подстегивает их к одновременному перелету, как только это время наступает.
Стрелял с колена, чтобы быть ниже и более невидимым для подлетающих уток и улучшения обзора участка освещенного неба. Стоя стрелял в других местах, укрытый камышами, и когда расстояние до тормозящих уток было более далеким.
Чтобы вновь и вновь испытать чувства 20-ти минутного восторга и азарта, напряжения, часто приезжал только на вечер, не тратя времени на дневную охоту.
Зная эту особенность, часто использовал этот прием охоты в разных местах. Иногда, взяв с собой внука Александра, на пару часов уходили с ним на ближайшую к поселку запруду, заросшую травой. До темноты сидели под деревьями, съедали арбуз, а с началом темноты примерно в тоже время с плюсом расстояния полета с реки Иртыш, начинали налетать и садиться на воду кряквы.
Здесь стрелял только на воде или над запрудой, потому что найти, упавшую в растущие вокруг кусты, утку без собаки в полутемноте было невозможно. Давал стрелять и внуку. Иногда добыча состояла из 5 кряковых уток за вечер, да и зайцы порой попадались на пути. Так как запруды были расположены в глубоких логах среди высоких гор, закрывающих большую часть неба над горизонтом, охота после заката солнца в полной мере здесь была невозможна.
Такой способ охоты возможен только на равнинных местах и там где горизонт с закатом солнца открыт, нет леса и гор.
Все хотел походить по озерам при яркой луне, но так и не собрался.
Сейчас оснащение охотников изменилось. Наличие техники, вплоть до вертолетов, снегоходов, навигаторов, прицелов ночного видения и других подобных премудростей, превратило процесс охоты в наипростейшее истребление всего живого: прыгающего, летающего, бродящего. Охота потеряла свою своеобразную прелесть и лишила обитателей окружающей нас природы последних шансов на выживание.
Жадность победила нас. Раньше считалось зазорным выносить плоды своего удовольствия и наслаждения на базары. Итоги охот и рыбалок были более щадящими и разумными. Неприятно смотреть в Интернете альбомы в Группах охотников и рыболовов –
кучи рыбы, птиц, зайцев, окровавленные тушки и туши. Как на базаре – меняются лишь личности «продавцов».
Хвастовство, а не гордость, что ты смог это. Душа коростой обросла …И злобой выжжена …
Но это лично мое мнение и вывод. И понимаю, и, в тоже время, не понимаю их. Может быть, и от крови устал.
