- Жаль, что не первый - второго, или наоборот, - бросил Обух.
- Вы нас даже не различаете, - тявкнул эстонец, поглаживая бутылку Vana Tallinn.
Кромова в Прибалтике принимали за своего, обратившись на местном, смущённо улыбались, когда он морщил лоб. Сейчас собачились на русском, не понимая ни слова. Ясно одно, оппоненты хотят не только независимости, но и далее, намерены выбить исторический долг.
Николай психанул: «Россия раздаст, да так, что от вас гулькин хрен останется. Чем подписи Ленина, Троцкого и Чичерина лучше-хуже росчерков Сталина или Молотова? Денонсируем пакт, Дерптский и Рижский договоры, вернёмся к границам 14-го года. Литва - полоска земли без моря, латышей как не было, так и не станет, эстонцы выродятся от самогона из ревеня.
- Мы проткнём надувающиеся воздушные шарики самозваных стран, - нажал Обух. - На Народный фронт, ответим Интерфронтом и выдвинем интербригады.
- С вас надо брать репарации, как с союзников Гитлера, - выдал Кромов и переговоры едва не закончились дракой.
...- Твёрдо слинять решили, прибалты чёртовы, - сказал Четвёртый, когда замаячили сосны Юрмалы. До того он декламировал Чичибабина: «На Литве звенят гитары, на Москве сидят воры».
- Мы слишком многое им прощали, - Чумаченко вспомнил легкомысленные названия водок, вроде «Dar po vena», будто «Ещё по одной» само собой не разумеется, и как хозяева выставляли обидные для гостей ликёры.
- Воевали Польшу и Турцию, получили огромную Хохляндию с униатами, да крымскими татарами, - рассуждал Кромов. - Воевали Польшу, образовали Белоруссию. Воевали Швецию, создали латышей и эстонцев. Литва пошла довеском к Польше.
- И везде трофеями стали евреи, - перебил водитель, - они всегда в придачу.
- Скоро выяснится, что наши бесспорные земли вовсе не наши. Распадётся Союз, пойдут трещины по России, - подвёл итог Николай.
Астраханцы в дюнах объединились для обороны Юрмалы от сепаратистов со сланцевыми шахтёрами.
- Что Литва? - спросил Трепасто, когда провалившаяся делегация охладилась в море.
- Осмотрели под собором в Вильнюсе могилы литовских королей, которые не были ни королями, ни литовцами, - рассмеялся Кромов.
Трепастиха сервировала на песке подносы хитро, по-горбачёвски.
- Жмудины - самый толкучий из всех окольных народов, - сказал поляк, устраиваясь у закусок. - Мы так долго жили вместе, что простить друг друга уже не сможем.
Застольники глотнули водки из соусников, и время понесло и их, и страну в «никуда». От бессмысленных карательных акций Кремля прибыль России была в одно слово: «наши».
«Послушался бы меня «гедиминасы» в 80-ых, сейчас смотрели бы ящик», - бил в грудь Чумаченко в дни обороны телебашни в столице Литвы.
И всё же в 91-ом, в январе, не поддавшись на качели власти, они вышли на улицы Москвы - защищать Вильнюс. Полумиллионная толпа скандировала: «Горбачёв, уходи!». Впервые: «Уходи, Горбачёв!».
Мильда
Москва. Манеж 
Балтийский путь
Самое возмутительное, что даже отделившись продолжают что-то обидное про нас говорить. И как смеют?!