Некий экипаж Ту-16, выполняя задание командующего авиации ТОФ, перелетал с нашего аэродрома во Владивосток. Экипаж плотно позавтракал в летной столовой. Правый летчик при этом хорошо налег на сметану, которой почему-то очень много оказалось. И вот теперь, преодолев почти половину пути, правый летчик сквозь шум двигателей явственно услышал урчание, производимое его внутренними органами. Вслед за урчанием начало ощущаться вздутие живота, затем сильные позывы, переходящие в боль.
Опытный командир заметил, что с правым летчиком творится нечто необычное:
– Алексей, что с тобой?
– Живот, командир, прихватило.
– Бывает. Ну, терпи. Минут через сорок сядем.
– Через сорок! – правак закусил губу и покрылся потом. – Меня через пять минут, как лягушку разорвет.
– Двадцать пять минут лету до КПМ, потом 15 на заход. С прямой нас не посадят, можешь не сомневаться. Командующий в это время обычно на КДП находится. Так что терпи, казак.
– Все, командир, терпежу уже нету.
– Что тут поделаешь? Не предусмотрена на Ту-16 такая нештатная ситуация. Ладно. Расстели газету на входном люке и валяй. А мы маски подтянем и наддува добавим.
– Во, блин! Газеты нет. Самая большая бумага – полетный лист. Маловат будет. Еще промахнусь.
– О-ооо! Свяжешься тут с вами…. Штурман – командиру.
– Штурман на связи, командир.
– Дай правому какую-нибудь карту, А то он сейчас в штаны наложит.
– Командир, у меня только та, по которой летим.
– Да ладно, чего там. Уже мыс Низменный проходим. Тут лететь почти ничего осталось. Дай ему карту. Как-нибудь так долетим.
– На, держи, засранец.
Карта большая, из плотной бумаги. Навалил в нее правый летчик, завернул аккуратненько и в полиэтиленовый пакет засунул. Погода была – миллион на миллион. Владивосток чуть ли не с мыса Поворотного виден был. Без проблем вышли на привод, зашли, как и говорил командир, по схеме и успешно сели. Пока рулили, правый летчик форточку открыл и пакет с добром своим на траву аэродромную выбросил.
Командующий в это время на КДП на вышке стоял. Смотрит, от самолета что-то отвалилось и на траве белеет. Он своего водителя матроса наверх позвал. На это беленькое, что в траве лежит, показал и приказал к нему доставить. Был бы человек постарше да поумнее, пришел бы и сказал командующему, что там фигня какая-то лежит. А матрос, он матрос и есть. Ему сказали принести, он и принес. И на стол командующему выложил.
Глянул командующий на то, что в карту завернуто было, рвотный рефлекс подавил и приказал экипажу срочно на вышку подняться. Когда они пришли и он узнал, кому что принадлежит, он от ярости чуть правака туда носом не натыкал. Но командир резонно возразил:
– А правый летчик чем виноват? Его чем покормили, то он и выложил. Там, откуда мы вылетели, может полполка в таком добре от ихней сметанки находится.
– Так! Вы идите, а мы с кем надо сами разберемся. А разбрасывать по аэродрому тоже не дело. Вот бы в двигатель попало, а? Могли бы прийти и командиру доложить.
Ох, и досталось нашей продслужбе. У нас тоже в тот день случаи были. Сметана-то с брачком оказалась. Полетели головы и с должностей полетели. Короче, сплошные полеты и залеты. Так что карта, что к командующему попала, добрую службу сослужила. Как в той притче: еще не тот враг, кто тебя обгадил, и не тот друг, что из говна вытащил.
|
как тому пилоту, прилепить.