В парке на скамейке сидел старик. Ну, стариком его можно было назвать с большой натяжкой. Потому что из-под бейсболки виднелись виски, только чуть-чуть тронутые сединой.Он и сам удивлялся природе, наделившей его такими могучими кудрями, что и годы не могли совладать с ними. Иногда даже соседки за его спиной шептались: мол, наш-то волосы, небось, подкрашивает, молодится…
Да не было такого, не было! Тут уж как говорится, что кому на роду написано. Иной,вон, и в двадцать лет намеком на лысину хвастается, другой седеет в тридцать…А кто и в семьдесят еще – ого-го!...
Старик опустил голову и задумчиво чертил что-то видимое только ему набалдашником трости на мягком от июльской жары асфальте.
Одет он был не то, чтобы с иголочки, но очень опрятно: хорошо отглаженные парусиновые брюки и клетчатая рубашка навыпуск.Щеки были тщательно выскоблены бритвой.
По всему чувствовалось, что он умеет и любит следить за собой. Можно было предположить, что всему «виной» отменное воспитание, помноженное на военно-офицерское прошлое.
Медовито пахла липа…
С тех пор, как он бросил курить, запахи цветов стали восприниматься острее, рельефнее.
Рядом в песочнице возились дети, шумно споря и ссорясь из-за лопаток и формочек.
Неподалеку от скамейки сизарь, распустив хвост, любовно гугукал и завлекал голубку.Она не отвечала ему взаимностью: видимо, был на стороне другой, более милый, ухажер. А она здесь, на парковой аллее, оказалась случайно: ту можно было подкормиться крошками да остатками от «хот-догов…»
Старик, погруженный в свои воспоминания, ничего этого не замечал и не слышал.
Он перечитывал свою книгу жизни…
…Вот он, зеленый лейтенант, в щегольских галифе и глянцевых хромовых сапогах, привез на «смотрины» родителям свою избранницу – молодую жену.
Мать, помнится, всплакнула, обняв поочередно молодых. А потом кинулась на кухню, готовить на стол: как же, как же, в кои-то веки сын нагрянул. Да не один, я с женушкой. Глядишь, тут и до внучат недалеко…
Он, лейтенант, видел, как матери импонировало то, что его суженая не осталась в стороне от хлопот, стала сноровисто нарезать салат, протирать полотенцем и без того чистые тарелки и вилки.И по взгляду матери понял: выбор он сделал – правильный…
…Рождение первенца. Сын! И это после того, как в семьях сослуживцев-однокашников почти все сплошь рождались девочки.
Назвали сынишку Михаилом. Мишуткой. Мишенькой…
Сын сейчас на чужбине. Так уж заведено в этой жизни: наступает пора вылетать из родного гнезда. Своим котлом обзаводиться…
Вот и он сам тоже – решил, как отрезал: буду военным! Хотя в его семье никто с армией не был связан.
Отец тогда еще сказал:»Сын, хорошенько подумай, прежде чем шашкой рубить. Это ведь – на всю жизнь…»
А что? Подумал, конечно! И не один раз. Давно решил. Раз – и навсегда!
Очень бы хотелось, чтобы и сын перенял эстафетную палочку. Да не суждено: Михаилу все больше по душе техника. На резонное закмечание, что, мол, в армии тоже не кавалерия определяющее значение имеет, помнится, сын ответил:»Не всем же быть министрами обороны… На меньшее я не согласен…»
Ну, не стал продолжать сын отцовскую традицию – Бог ему судья! Самое нелепое занятие – детей на путь-разум наставлять. Чай, мозги свои имеются. Во-вторых, у детей – свой путь. И не надо просто мешать…
Да, пишет сын. Уже не Мишутка, а Михаил Батькович! По Интернету пишет. С днем рождения поздравляет. Иногда наезжает в гости. Но все реже и реже…
Старик на него не в обиде. Понимает, что торопливая круговерть нашей жизни тому виной. Да и отпуск нынче молодежь все норовит в теплых краях провести, а не на родине.
Все это понятно. И все же, все же…Наверное, можно было бы время от времени менять пляжи туретчины и отели с опцией «все включено» на задушевные разговоры по вечерам на стареньком диване, пережившем не один переезд.
Потом две дочки народились. И они уже оторвались, как листочки, от родного древа. Замуж вышли.
Живут неподалеку. По выходным приезжают, конечно. То что-нибудь вкусненького привезут. Или просто так заглянут на огонек. Или поделиться своими проблемами: жизнь-то – не шоссе, по которому катишь и катишь себе без оглядки. Бывают и ухабы, и выбоины…
Девчонки – они душевнее парней, что ни говори… Чувствительнее, что ли…
Помнится, жена все шутила: по месту рождения детей, что в свидетельствах записаны, можно весь наш «боевой путь» выяснить – от Дальнего Востока до Крайнего Запада. Слава Богу, что менять гарнизоны редко приходилось. Иначе бы сейчас в семье была бы дюжина детей…
Жена… Боевая подруга… Веселая она была, запевчатая – на любой вечеринке с друзьями.
Гости в доме не переводились. Что верно, то верно. И хотя, порой, стол был не такой уж и богатый, еду-питье на нем с лихвой перекрывали долгие разговоры, споры, рассуждения…
Да, эрудированнаяона была. Даром, что по гарнизонам мотаться пришлось – вместе с мужем. Отрыв от центров цивилизации самообразованием перекрывала. Читала, новинки литературы мимо не пропускала.И детей приучала к книгам, музыке, рисованию. Гувернанток, чай, рядом не было…
Да, не получилась у них с женой по формуле:»Они жили долго и счастливо и умерли в один день». Не получилось…Коварная и неумолимая болезнь ножку подставила его касаточке. В тот момент, когда, казалось, только жить да жить!
Быт наладился. Дети на ногах крепко стоят. Вот-вот внуки пойдут…
Не судьба…
Один остался старик в некогда шумной квартире. Если не считать кошку, которой уже столько лет, что лучше и не вспоминать. Потому как кошачий возраст тут же накладывается на собственный. А этот факт радости не приносит…
Не любил старик вечера. Старался пораньше лечь спать – аккурат после телевизионной программы «Время». Ну, иногда задержится попозже. То ли фильм хороший показывают, либо что-то по мелочам по хозяйству надо срочно сделать. Стельки, скажем, новые сварганить. Или плиту газовую почистить.
Просыпался старик, наоборот, рано. Так привык уже – время по трамваям, что ни свет ни заря под окном шуметь начинают, - сверять.
Приготовит себе нехитрый завтрак – яйцо всмятку, бутербродик маленький, да кружку чаю. Не магазинного-заморского. А собственноручно собранного в окрестных лесах да в полях. Тут тебе и чабрец, и зверобой. Немного цветков лабазника, смородина, щепоть земляничных листьев сушеных… И вкус, и запах – божественные!
... Перед глазами пробежала калейдоскопом вся жизнь... Навроде пресловутого двадьцать пятого кадра в рекламе...
Девчушка подбежала к скамейке за откатившимся с лужайки мячом.
-Дедушка, подайте мячик,- попросила она.
Старик не ответил. Он сидел, откинувшись на спинку скамейки.В его глазах навсегда застыло летнее небо.
У старика остановилось сердце.
Выработало оно свой жизненный ресурс…
