О костюмах и Макдональдсе

    Есть в одном небольшом городе в Германии такое странное место - Гешихтенхауз. В переводе это означает "дом историй". Что это за дом такой? Нечто среднее между театром и музеем. Люди, работающие в этом доме, представляют истории из жизни города, произошедшие несколько веков назад. Представьте себе: выходит мужчина или женщина в необычном старинном костюме и рассказывает, допустим, о войне со шведами или о пожаре, когда чуть не сгорел Собор Святого Петра, или о чуме. Конечно, не очень веселая тема, но все же стоит послушать. Гешихтенхауз пользуется большой популярностью и у туристов, и у жителей города. В предрождественские дни число посетителей порой зашкаливает за 200 человек.

Почему я рассказываю об этом так подробно? Потому что я там работаю. В этой работе есть много особенностей. В частности, все сотрудники, независимо от того, что они делают, - продают входные билеты или моют посуду на кухне - должны переодеваться в костюмы, стилизованные под старину. Это общее правило. Не все от него в восторге, особенно женщины, - ведь это создает определенные неудобства. Во-первых, костюмы не всегда бывают красивыми (кому-то достаются получше, кому-то похуже) и идут далеко не всем. Тут уж ничего не поделаешь.

Во-вторых, мне, например, досталась довольно красивая, но ужасно длинная юбка. Я уже два раза носила ее в швейную мастерскую укорачивать, но такое впечатление, что она потом сама каким-то таинственным образом удлиняется. Носить такую юбку опасно для жизни - каждую минуту рискуешь наступить на нее и упасть.

И в- третьих, наша начальница (а она человек креативный и даже несколько экстравагантный) не разрешает носить с костюмами ни часы, ни украшения, ибо, по ее словам, "это не соответствует времени". Что ж, ей виднее...

Надо сказать, что за три года я постепенно привыкла к переодеванию в костюм и не особенно переживаю по поводу того, идет он мне или не идет. В конце концов, это просто рабочая одежда. Единственное, чего я боялась все эти годы - вдруг кто-нибудь из знакомых увидит меня в таком странном наряде. Я ведь понимала, что это вызовет удивление, а у некоторых "умных и практичных людей" и раздражение.

Но у моих коллег, насколько я понимаю, нет таких проблем. Они преспокойно выходят в костюмах на улицу покурить, поскольку в Гешихтенхаузе курить запрещено, и даже бегут в таком виде в Макдональдс. Это недалеко от нас: минутах в пяти ходьбы.

Например, одной женщине (ее зовут Барбара) сшили очень красивое платье. Действительно красивое: из тонкой светлозеленой ткани, расшитой золотыми листьями, с накидкой под цвет, с нижней юбкой и прочими прибамбасами. Но это понятно: она играет главную фигуру, Геше Готтфрид. Это такая дама, приятная во всех отношениях, которая в начале 19 века отравила 15 человек и впоследствии была казнена. (Ей публично отрубили голову.) Наверное, она выглядела бы неубедительно в джинсах  и свитере. (Или, допустим, в маечке со стразами.) Но поскольку сама Барбара в обычное время одевается достаточно просто, чувствуется, что в этом роскошном платье ей не очень комфортно. Я не раз слышала, как она всех проклинает, когда переодевается.
-Барбара, почему ты ругаешься?
-Да пропади оно все пропадом, не могу расстегнуть крючок...

А однажды я с изумлением увидела, как она все в том же наряде собралась бежать в Макдональдс! Собственно, ее можно понять: человек захотел есть, пауза короткая (всего полчаса), переодеваться тяжело... Лучше уж так добежать, особенно, если погода хорошая. Но вот  что подумают прохожие или посетители Макдональдса? Я, понятное дело, за ней не побежала и не видела, что было дальше, но подозреваю, что таким зрелищем можно сильно напугать неподготовленных. Или же они решат, что им это снится...

...Однажды ранней осенью на Шнуре был праздник. Тут, наверное, надо пояснить: Schnoor – это один из самых старых районов нашего города. Он состоит из очень узких улочек, которые идут как будто цепочками, поэтому и называется Schnoor. На Шнуре находится множество маленьких кафе, лавочек, магазинчиков. Цены там невероятно высокие, - ведь в основном туда заходят туристы, гуляющие толпами по центру города в любую погоду. Собственно, в глубине Шнура и находится Гешихтенхауз.

Так вот, был праздник и я с другими сотрудниками ходила по Шнуру (в костюмах!) и раздавала флаеры. Помню, в этот день была прекрасная погода, светило солнце, и наш „руководитель группы“ турок Абидин предложил: „А давайте пойдем на Марктплатц. Будем там раздавать и заодно съедим мороженое.“

А на Маркплатц как всегда полно народу, тем более что дело происходило в субботу. Мы походили там немного, все было спокойно и даже весело, и вдруг я слышу: меня кто-то зовет. Оглядываюсь - а это одна из соседок и одновременно главных сплетниц нашего (теперь уже бывшего) района. Она пробирается ко мне сквозь толпу и кричит: „Твоя мама просила у меня телефон врача. У тебя есть чем записать?“ Я развела руками: мол, нету. А она протиснулась поближе, оглядела меня с ног до головы (и длиннющая юбка не осталась без внимания, и передник) и спросила тоном недовольной учительницы:
-Это ты так работаещь?
-Да, это я так работаю…
(Нет, это я для развлечения фланирую по историческому центру города в таком экзотичном виде!)

Думаю, можно догадаться, что после этой встречи мороженое уже не полезло мне в горло. Абидин (он, кстати, хороший человек, ныне уже на пенсии), повидимому, заметил, что я чем-то расстроена, и спросил, в чем дело. Пришлось объяснить, что я встретила соседку, которая обожает сплетничать, что наверняка она сегодня же всем расскажет, в каком „великолепном наряде“ я что-то там делала на улице, и меня замучают комментариями, советами и пожеланиями. Застрелиться мне, что ли?

Абидин никак не мог взять в толк, почему я так переживаю:
-Слушай, но соседи - это только соседи. Какое им дело, где ты работаешь? Это не их проблема. Ты не должна перед ними оправдываться!

Что ж, человеку, который не вырос в стране Советов, это трудно понять. Действительно, в Германии (да, наверное, и в других европейских странах) соседи - это просто соседи, и, попытайся они вмешаться в жизнь кого-нибудь из немцев, французов, англичан и прочих, - были бы посланы далеко и надолго. А у нас те же соседи зачастую образуют некую референтную группу, которая определяет, как нам жить, что делать, чего не делать, что прилично, а что нет, и так далее И это, на мой взгляд, самое скверное из того, что мы берем с собой, переезжая жить за границу.

Собственно, это уже дела прошлые. Мои коллеги по-прежнему бегают в костюмах за гамбургерами и жареной картошкой и их совершенно не волнует, упадет кто-то из посетителей Макдональдса в обморок после такого зрелища или нет.
А я иногда разглядываю их, когда они стоят на улице и курят, и думаю: „Вот мы все взрослые люди, некоторые даже пожилые. А если разобраться - чем мы занимаемся? Мы играем? Ну допустим… Взять ту же Геше Готтфрид. Она, конечно, чудовище, но ведь ей отрубили голову еще в 1831 году. Уже, наверное, и косточек ее не осталось. И все равно, многие выкапывают все новые „леденящие душу“ подробности из ее жизни и фактически ставят себя на место убийцы. Не напрасно ли мы это делаем?“

Честно признаюсь: когда-то я очень переживала из-за того, что мне не удалось устроиться на работу в бюро (то есть в офис). В Германии работа в бюро считается престижной и уважаемой, но ведь надо, чтобы еще туда взяли! А сейчас, когда я иду от трамвайной остановки к своему дому, часто вижу девушек, которые работают в бюро. Просто оно находится на первом этаже, там большое окно почти до земли, и прохожим прекрасно видно, как они сидят за компьютерами или отвечают на телефонные звонки. И тогда мне кажется (а возможно, и не кажется, а так оно и есть), что именно там и идет серьезная деловая жизнь, как принято в современном мире. Как это все далеко от того, что происходит на моей работе! Да, в бюро все всерьез. А у нас, получается, нет?

Но что бы ни думали мои бывшие соседи – на сегодняшний день другой работы у меня  нет. И попасть в бюро скорее всего уже не получится, ибо конкуренция слишком велика. Да и у большинства моих коллег шансы весьма невелики, - иначе они давно работали бы в какой-нибудь фирме, а не в Гешихтенхаузе. Другое дело, что всю жизнь у нас никто не работает. Рано или поздно у всех кончаются контракты. И тем, кто привык играть, кто это любит и уже имеет какое-то, хоть небольшое, но признание, думаю, будет нелегко, когда они его лишатся. Но это уже совсем другая история…

Кстати, я полагаю, что наша креативная начальница не пришла бы от моих мыслей в восторг. Уж она-то относится к своей работе всерьез и требует от других того же...