Три счастливых дня
Я сидела за столиком в кафе аэропорта, погруженная в собственные мысли. Мысли… Если уж до конца честно, мысль-то всего одна и была, а я прокручивала ее в голове, как бы рассматривая со всех сторон. А был ли хоть какой-нибудь смысл пытаться просчитать возможные ситуации? Не мое это… Как ни прискорбно, но я - человек порыва, эмоции… Нет, интуиция меня крайне редко подводила, и, как будут развиваться события, я могла представить более-менее верно… Но что-то не припомню, когда это мне пригодился заготовленный заранее сценарий?..
Повертев на блюдечке чашку с почти нетронутым кофе, который уже давно остыл, я поискала взглядом официантку, чтобы заказать новый. Официантки в доступном обозрению пространстве я не нашла и хотела уже встать, когда услышала мужской немного манерный голос:
- Вопреки общепринятому мнению любовь не приносит мук. Мучает инстинкт собственности, а он противоположен любви.
Я оглянулась. За соседним столиком сидели двое: мужчина, одной рукой, согнутой в локте, опиравшийся на спинку стула, лежащей же на столе, поигрывал кофейной ложечкой; и молоденькая девушка, которая, облокотившись обеими руками на стол, вся как бы подалась вперед.
- О! – хихикнув, девушка приподняла тоненькие дуги бровок. – Это ты придумал, чтобы запугивать женщин, имеющих на тебя виды?
- Нет, детка… Это сказал Экзюпери, но я с ним согласен.
- Экзю… Кто? – весело рассмеялась девушка.
- Экзюпери. Антуан де Сент-Экзюпери.
- Француз?
Мужчина, молча, кивнул.
- Не люблю французов…
- Что так? – улыбнувшись, спросил мужчина.
- А… - небрежно махнув рукой с золотыми ноготками, девушка капризно надула губки. – Зануды…
Было любопытно, с какой целью мужчина поделился с этой явно легкомысленной девушкой выстраданной Экзюпери фразой, но объявили посадку на мой рейс, и я была вынуждена покинуть кафе.
Я все же сумела внутренне собраться, тем более что отступать было поздно. И в самолете думала уже только о том, что через несколько часов увижу его. Господи, меньше четырех часов!.. И эта мысль… Мысль? Нет. Мысль – это от ума, от головы… Я же вся превратилась в желание… Увидеть, увидеть, увидеть!.. Я закрыла глаза, и сразу же передо мной возникло его лицо, самое милое на свете… Большие умные глаза, высокий лоб, чуть неправильный изгиб широких бровей… Казалось, я часами могла смотреть в эти глаза… Их выражение так часто меняется в зависимости от того, что он говорит… Да и вся мимика, движения… Все яркое, выразительное… Нет, нисколечко не скучно просто за ним наблюдать… И слушать… Как я люблю его голос… Сам он называет его мальчишеским, ему не нравится. Ну да, возраст… Вот-вот перевалит за тридцать пять… Хочется, наверное, выглядеть солиднее что ли?.. Только это не правда - про голос… Он у него такой… Как говорят? Бархатный? Можно и так назвать, конечно… Но мне больше нравится – плюшевый… Почему? Не знаю… Просто такое определение ему больше подходит. Бархат… И сразу думается, о чем-то торжественно-помпезном… Нет? А плюшевый?.. Теплый, мягкий, уютный… Господи, как же хочется, забыв обо всем на свете, просто прижаться к нему, ощутить себя в объятии его сильных и ласковых рук. Воображение унесло меня так далеко, что я физически ощутила это объятие, почувствовала, как его рука скользнула под мою блузку… Нежность интимного прикосновения… По позвоночнику пробежал холодок и перехватило дыхание, я закашлялась и открыла глаза.
Мимо как раз проходила девушка, предлагая прохладительные напитки. Я взяла у нее стаканчик и залпом его осушила.
- Еще?- улыбнувшись, спросила бортпроводница.
Я, молча, кивнула. Взяла второй стаканчик и, снова очень быстро выпив, потянулась за третьим.
- Вам нехорошо? Я могу чем-то помочь?
В ее голосе звучала искренняя обеспокоенность. Я благодарно улыбнулась и отрицательно покачала головой.
- Нет. Теперь все хорошо, спасибо…
Девушка поставила передо мной еще один стаканчик с минералкой и пошла дальше.
Это ж надо, как разыгравшееся воображение на меня подействовало. Еще бы немного и бухнулась в обморок… Сверх меры чувствительная институтка какая-то, а не современная женщина с богатым жизненным опытом. Надо нервишки в узде держать.
Я достала журнал, купленный в аэропорту. Листая красочно иллюстрированные страницы, задумалась над давно мучившем меня вопросом. Как неким авантюристам удалось убедить огромное количество вполне образованных, способных мыслить самостоятельно людей, что постмодернизм – это искусство? И люди, как те несчастные животные из сказки идут за звуками дудочки Крысолова и тонут в «море» этого, так называемого искусства, ничего в нем так и не поняв…
Не мучая себя больше чувственными фантазиями, я успокоилась, обретя столь необходимое мне сейчас душевное равновесие.
Но вот уже более двадцати минут я стояла в здании аэропорта, оглядываясь по сторонам, чувствуя, что с каждой минутой спокойная уверенность вытекает из меня тонкой струйкой, а ее место занимает беспокойство. И снова в голове стремительно понеслись вопросы… Да, я убедила себя в том, что возможность встретиться его обрадовала. Но так ли это на самом деле? Скорее в его словах читалась растерянность…
И вот я стою, переминаясь с ноги на ногу, перекладывая из одной руки в другую сумку… А его нет… Почему? Опаздывает? Испугался и передумал? Нет, конечно. Он же прекрасно знает, что я его жду здесь и буду ждать, сколько бы ни пришлось… А вдруг? Я резко замотала головой, прогоняя дурные предположения. Но как это обычно бывает, стоит только промелькнуть подобной мысли и уже ничто не способно вытеснить ее. Так и сейчас с каждой минутой ожидания тревога в душе только разрасталась. Картинки одна страшнее другой, пробегали перед моим внутренним взором, а я не могла ничего противопоставить им, и только все шире и шире открывала глаза, будто это могло помочь.
И вдруг мои глаза закрыли чьи-то ладони. Ладони были мягкие и теплые, но от их прикосновения внутри у меня сверху донизу пробежал холодок, и непроизвольная дрожь в ногах готова была согнуть их в коленях. Только этого не случилось, потому что холод сковал меня изнутри, сделав несгибаемой.
- Ну, что же ты? – сказал некто за моей спиной, в голосе, которого слышались обиженные нотки.
И это был не его голос…
Но вместо, казалось бы, неминуемого разочарования, я облегченно вздохнула. Обернувшись, я с улыбкой взглянула на незнакомого мужчину.
- Ой, простите… - смущенно пробормотал он.
- Ничего, - пожала я плечами. - Бывает…
Незнакомец быстро ретировался, а я снова повернулась лицом к залу.
И я увидела его… Он шел быстро, оглядываясь по сторонам. Он еще не видел меня. Но я видела его и смотрела на него. И все ушло… Все! Все страхи, сомнения, переживания… Вспышка и все сгорело. Только радость… И она за какие-то мгновения выросла до таких огромных размеров, что больше не умещалась во мне. Мне хотелось прыгать, смеяться, махать руками, хлопать в ладоши… А он все шел, убыстряя шаг, но не находя меня взглядом. Надо было подать ему какой-нибудь знак, помахать рукой… Но я крепко держалась обеими руками за сумку, будто боялась, что освободив их, начну от радости, готовой вот-вот прорвать тонкую оболочку, не дававшую ей вырваться наружу, вытворять что-то неимоверное, простительное лишь маленькой девочке, но никак не взрослой тетеньке. А сердце бешено колотилось в груди… И надо было уже что-то делать, пока сознание, не выдержав такого эмоционального накала, не покинуло меня.
- Господи, помоги, - шептала я. – Не оставь своей милостью… Господи…
И наши взгляды встретились.
Он был уже совсем близко, и я отчетливо видела, как изменилось его выражение лица. Озабоченность сменилась растерянностью. Он остановился. Впрочем, я же не видела в этот момент себя. Что было написано на моем лице? Мгновение не больше – и он решительно направился ко мне. Я не сводила с него взгляда, пытаясь по его глазам прочесть, что он сейчас чувствует. Такие знакомые, родные, любимые глаза… Я просто тонула в них, барахтаясь из последних сил, но ничего не понимала… Ничегошеньки…
- Привет, - сказал он.
Но я не смогла выдавить из себя даже приветствия.
Взяв в одну руку мою сумку, другой поймал мою, безвольно повисшую без ноши.
- Пойдем?
Я кивнула.
Держа за руку, он повел меня через огромный зал, вывел на улицу и дальше, дальше… Никто из нас не произнес больше ни слова, пока мы не остановились перед его машиной. Здесь он выпустил мою руку, поставил на крышу машины сумку и развернулся ко мне. Мне пришлось буквально запрокинуть вверх голову, чуть ли не упершись затылком в спину, чтобы взглянуть ему в лицо. Он улыбнулся, крепко обхватив руками меня за талию, легко приподнял до уровня своего лица.
- Солнце, неужели это ты? Живая, настоящая?..
Я кивнула, обняла за шею, теснее прижавшись к нему.
- Какая ты…
Голос его прервался на высокой ноте. В этот момент он действительно показался мне мальчишеским.
- Какая?
Он пробормотал что-то неразборчиво, уткнувшись носом мне в шею.
- Я не поняла…
- Ты так вкусно пахнешь…
- Вкусно?
Отстранившись, я посмотрела на него.
- Не боись…
Он улыбнулся, на щеках появились ямочки, которые я так обожала. Сколько раз, лежа без сна в своей московской квартире, я представляла его улыбающееся лицо с этими ямочками…
И вот он здесь… Нет, это я тут… И его лицо так близко… Приблизься я еще хоть чуточку, знакомые черты начнут расплываться, терять четкие контуры… И пусть. Так и надо. Найдя губами его губы, я закрыла глаза.
Сколько прошло времени? Не знаю… Время утратило для меня свое значение. Придуманное человечеством для лучшей ориентации в пространстве… А когда само пространство перестало что-то значить? Когда ощущения и чувства только внутри, а все что вне – просто не важно? И никаких границ…
Но… Что-то вдруг разладилось и появилось чувство неловкости. Это дурацкое чувство, всю жизнь преследовавшее меня. Но ведь с ним у нас все было иначе… Никогда и ни с кем мне не было так хорошо и легко. Никогда я не ощущала такой абсолютной свободы, такого раскрепощения чувств и желаний. Однако если это явилось, то, рассуждать и искать причину, было поздно.
- Мы потеряли головы, вокруг же люди…
Он посмотрел на меня, как бы очнувшись. Его взгляд, хоть и не сразу, но тоже стал осмысленным.
Мы сели в машину и поехали.
Он показывал мне город и говорил, говорил… Об общепринятых достопримечательностях и о местах, так или иначе связанных лично с ним. А я слушала и вертела головой в разные стороны.
А потом мы ужинали в ресторане. И пока я в перерывах между едой ухохатывалась над его байками совсем стемнело. Как-то вдруг, без привычного мне сумеречного перехода.
- Ой, - опомнилась я. – Я ведь так и не видела моря…
- Не беда, - улыбнулся он. – Море – оно прекрасно в любое время суток.
- Поедем?
Ночной город сильно отличался от того, что я видела днем. Он почему-то утратил свою занятную самобытность, став похожим на многие другие. Ну что ж… Какое это имело значение, если здесь был он?.. Он сидел рядом, управлял машиной, почти не отвлекаясь от дороги. А я наблюдала за ним… И все мне в нем нравилось. Все! Как люди выбирают друг
