А это будет бой, и даже не бой, а - буря/!/, героическая по своей сути и колоссальная, как мощный факт, по своей назидательной сущности и нравственности/ одним словом - эпос /.
И поэтому, для Гали, и Игоря, весь этот бой - только вдвоём, только сами, и без страха, и сразу против всех, по определению, стал реальным показателем не только их любви, и уважения к нашей необъятной Родине, и в частности, к своему любимому городу, но и показателем того,
на что вообще способен российский человек в трудную минуту.
Да - это будет конкретно неравная битва.
Только вдвоём - и против почти целого миллиона врагов.
Да - это будет и буря, и битва, и с ранами, и с болью, и с кровью, и с безграничным по-русски самопожертвованием.
И обязательно, и даже дважды обязательно/!/ - с нашим отечественным, и непередаваемым по ощущениям, упёртым, и несгибаемым в принципе, никогда непобедимым героизмом.
Для тех, кто этого ещё не знает, без всякого секрета скажу, что в России так было всегда и что само собой разумеется, продолжается и до сих пор/традиция/, - когда Родина-мать зовёт на помощь, мы и сами не знаем, откуда у нас что берётся, но не взирая ни на пол, ни на возраст, пройти сквозь нас невозможно, можно даже не мечтать.
Но я отвлёкся на идейную составляющую нашего фильма, хотя тут и без меня всё понятно, идея лежит, так сказать, на поверхности.
Ну и конечно же, забегая вперёд, понятно, что в результате этой битвы, и Галя, и Игорь, по смыслу фильма, должны покрыть себя настоящей славой героев.
Они, как Бони и Клайд, только на русский манер, навсегда войдут в историю Земли.
Ну-а, тем временем, камера возвращается на чердак и возникает следующая картина: в слуховое окно чердака, совершенно оглушительным фоном, рвётся негодующий и нервно-парализующий своим гигантизмом, шум от беспрерывно движущейся, разъярённой и нерусско-язычной, огромной-преогромной массы людей.
И пока Галя завороженно смотрит/она опять в трансе/ в окно на несметное, зелёное полчище захватчиков, Игорь оперативно открывает, стоящий рядом с ним, большой деревянный ящик, и достаёт из него трёхногую, стальную чёрную станину, и ловко, за три секунды, устанавливает её напротив слухового окна, проверяет еёшный крутящийся механизм, потом крепит на неё плоскую раму, а на раму, точно по местам, фиксирует, не современный по виду, четырёхствольный пулемёт "Максим" с нереально максимальным колибром - видимо, специального эксперементального образца.
А затем, аккуратно отодвинув в сторонку неподвижно стоящую Галину, направляет этот четырёхствольный "Максим" в слуховое окно.
После этого, быстренько пошарив за ящиком, достаёт оттуда две десятилитровые канистры, одну с водой, другую - с компрессионным маслом для охлаждения пулемётов, моментально открывает канистру с маслом и подливает его в радиаторы пулемётов почти под завязку.
После чего, делает несколько глотков очень тёплой воды из другой канистры и ставит их обе себе под ноги.
В это время, на втором плане, отодвинутая от окна Галя, слегка, но заметно пошатывается от полученного ею, последнего впечатления, а если сказать по-другому, то она "поплыла" от только что ею увиденного.
И скорее всего, это фигуральное "плавание" происходит с ней не только из-за последнего, очень сильного впечатления, нет, скорее всего, это происходит с ней потому, что за последние несколько минут, с ней случилась психическая передозировка эмоциями, и она как бы погрузилась в некий, психологический "туман", но в её глазах/она - русский человек/, издалека, уже начинает светиться какая-то определённая мысль.
Она уже подзабыла про болючий касочный ремешок, неглубоко, но ощутимо врезавшийся ей в щёки и подбородок, и про то, что этот ремешок не даёт ей разговаривать с Игорем, и про то, что она, как дура, стоит босиком на чердаке в одном домашнем халате, она тоже не помнит, ей всё равно.
Это сейчас для неё - мелочи.
Не отрывая взгляда от окна, она ищет правой рукой на ящике свой "Маузер".
И это её действие, видимо соответствующее той, единственной пока, её мысли, что проявилась в её голове, происходит как бы рефлекторно, и поэтому слегка замедленно, и не совсем осознанно.
Но тут, на этом моменте, её резко приводит в чувства и корректирует все её дальнейшие действия, негромкая, но по-военному строгая и чёткая команда Игоря: "Галчёнок, патроны!!!"
И Галя, всем телом вздрогнув от этих двух слов, и опять максимально действуя как зомби, вплотную подходит к открытому от брезента ящику, засовывает "Маузер"к себе за халатный пояс, и быстро - с первого раза, отщёлкивает обе защёлки на замках этого ящика, и рывком, двумя руками, резко подымает его крышку/немного пыли не помешает/.
Гадко и противно скрипнув шарнирами, эта крышка, со всего маху, громко ударяется о точно такой же, соседний ящик, пару раз от удара на нём подпрыгивает, но успокоившись, замирает.
Но, ещё когда крышка ящика не успела даже удариться, хотя бы в первый раз, как Галя уже начала трижды активно доставать из него пулемётную ленту и сквозь ещё не осевшую пыль, уже подала начало этой ленты в руки Игорю.
А Игорь, тут же подхватывает рукой эту ленту, поднимает её до уровня пулемётов и чётко-резко, и по-военному слаженно, быстро заправляет её в казённик первого пулемёта.
Потом берёт из Галиных рук начало второй ленты и заправляет её во второй пулемёт, потом третью, потом четвёртую. /камера, не переставая, подробно следит за их действиями, а актёру нужно будет основательно порепитировать заряжание пулемёта системы "Максим"./
Дальше - не останавливаясь и продолжая, по-солдатски быстро, череду нужных ему движений, Игорь, словно "шустрый дух", только более степенно, как и положено офицеру запаса/у него высшее образование/, за неполные десять секунд, одним движением/любым/ скидывает с себя свою белую, шёлковую рубашку, его губы прошептали: "на бинты", поправляет на голове красивую цветную ленточку, предохраняющую его длинные, светло-русые волосы от лохмачества, включает на полную громкость/ватт на шесть/ "Мишку", он на батарейках, отстёгивает от своего брючного ремня зелёную, двухлитровую фляжку, открывает её, выдыхает из себя воздух, и делает из фляжки три больших глотка, занюхивает, наклонившись к пулемётной ленте, патронами, отдаёт фляжку Галине, подкуривает от зажигалки сигарету "Бонд стрит", и хватается мёртвой хваткой/крупный план хватка/ обеих рук за общепулемётные ручки той самой плоской рамы, на которой сейчас установленны все четыре пулемёта, прищуривает один глаз, пару раз глубоко затягивается сигаретой, интеллигентно выплёвывает её на пол, и как бы прилипает лицом к общей прицельной планке для всех своих пулемётов.
А Галя, за это короткое время, пока Игорь готовился к бою, уже успевает вытащить метров десять-пятнадцать-двадцать, примерно, каждой пулемётной ленты из ящика и не останавливаясь как заведённая, продолжает вытаскивать и вытаскивать обеими руками ещё, и ещё.
И когда одна из лент заканчивалась, то Галя просто соединяет её с началом следующей ленты, и продолжает вытаскивать ещё. /динамика их действий, принятая в начале фильма, опять напирает./
Но как раз тут, на этом фрагменте её действий, Игорь подаёт ей в руки открытую зелёную фляжку.
Галина автоматически, по примеру Игоря, взяв в руки фляжку, начинает из неё пить, но сделав пару маленьких глоточков,/ей сильно мешает касочный ремень/, резко отрывает фляжку ото рта и начинает, шумно и глубоко, вдыхать через нос горячий воздух.
Но, ей явно его не хватает и она, быстро присев на корточки, берёт в руки канистру с водой, открывает её и жадно, крупными глотками пьёт из неё тёплую воду.
Потом, подымает брошенную Игорем, дымящуюся сигарету и так же жадно как пила воду, делает несколько глубоких затяжек дыма.
И вот здесь, прямо на глазах зрителя, в её, широко открытых, голубых глазах появляется разум, и адекватность восприятия окружающей действительности.
А уже через полсекунды, она абсолютно уверенно встаёт с пола, выбрасывает сигарету в слуховое окно и так же уверенно возвращается к ящику с патронами.
И вот в кадре, очень крупным планом, остаются только ладони Игоря/это знаковый кадр/, и он, до упора, и очень акцентированно нажимает своими большими пальцами обеих рук на общепулемётную кашетку, и в то же самое мгновение, четыре самых крупнокалиберных "Максима" начинают по-экшеновски дико изрыгать во все стороны смерть в достаточно некрасивом её проявлении. /обязательный акцент начала стрельбы - первые пули, первые вспышки, первые крики; это всё - как фигуральное продолжение его, жмущих на кашетку, двух больших пальцев, только в перспективе./
Пули в ленте, что стаканы/стограммовые/ и эти пули - разрывные, и реально спрятаться от них на улице просто некуда.
А для распоясавшихся вражеских десантников, с их жаждой чужой смерти, эти суперпули - на фоне полнейшего безлюдия и жары, буквально за каких-то пятнадцать секунд, становятся, так сказать, наиконкретнейшей метаморфозой в их, уже прошедших, и так внезапно закончившихся жизнях. /мимика, поведение и гриммасы чужих военных должны это ясно донести до зрителя; камера близко к ним, внимательно показывает их искажённые лица и разрывающиеся на части телодвижения./
Из-за обилия крупных разрывных пуль, выпускаемых Игоревыми пулемётами, ситуация на близлежайшем от него, городском пространстве, за эти первые пятнадцать-двадцать секунд боя преобразовалась в анатомический кошмар и преобрела формат сюрреалистического Вселенского хаоса. /фильм - очень жёсткий/
Потому что повсюду, куда только залетали эти пули, стали твориться всяческие кровавые ужасности и невообразимости, невероятности и бесподобности, а зрителям должно быть до тошноты неприятно на это всё смотреть - слишком уж жестоко/М.Гиббсон - отдыхает/, но показать, тем не менее, это надо крупно и с фантазией, а зритель, хочет-не хочет, но должен поподробнее рассмотреть всю анатомию иностранного человека.
А панические и истерические крики на иностранном языке/очень высокая тональность/ сливаются воедино с пулемётной стрельбой, и подымаются в децибеллах до уровня ста пожарных машин, когда те спешат по работе, плюс, плохо слышимый, шести-ваттный "Мишка".
И всё это вместе - сейчас, и является звуковым фоном нашего фильма.
продолжение следует...
