На водопой!

Эти  истории о великом  Александре Пушкине пересказывались очевидцами, и  они вошли в  сборник,  который был издан в Одессе в  1901 году. Названия придуманы мной, потому что  они были без них...

             На водопой!
    Будучи в Екатеринославле, Пушкин был приглашен на один бал. В этот вечер он был в особенном ударе. Молнии острот слетали с его уст, дамы непрерывно старались завладеть его вниманием.
    Два гвардейских офицера, два недавних кумира  Екатеринославских дам, не зная Пушкина и считая его каким-то «вероятно учителишкой», порешили во что бы то ни стало «переконфузить» его. Подходят они к Пушкину и, расшаркиваясь самым бесподобным образом, обращаются:
  — Мосье, не имея чести вас знать, но видя в вас образованного человека,   позволяем   себе   обратиться к вам за маленьким разъяснением. Не будете ли вы так любезны сказать нам, как правильнее выразиться: «Эй, человек, подай стакан воды» или «Эй, человек, принеси стакан воды»?
  Пушкин живо понял их желание подшутить над ним и, нисколько не смутившись, отвечал серьезно:
  —Мне кажется, вы можете выразиться прямо: «Эй, человек, гони нас на водопой!».


            О полоумном
    В качестве камер-юнкера Пушкин очень часто бывал у высокопоставленных особ, которые в то блаженное время на всякий выдающийся талант, как литературный, так и артистический, все еще продолжали смотреть как на нечто шутовское и старались извлечь из такого таланта как можно более для себя потешного.
    Пушкин был брезглив на подобные отношения к себе и горячо протестовал против них меткими, полными сарказма, экспромтами.
    Явившись раз к высокопоставленному лицу, Пушкин застал его валяющимся на диване и зевающим от скуки. При входе поэта это  лицо, разумеется, и не подумало изменить позы, а когда Пушкин, передав что было нужно, хотел удалиться, то получил приказание произнести экспромт.
    — Дети на полу — умный на диване,— сквозь зубы сказал раздосадованный Пушкин.
    — Ну, что же тут остроумного,— возразила особа, -  де-ти на по-лу, умный на диване...  Понять    не    могу... Я ждал от тебя большего.
    Пушкин молчал, и когда особа, повторяя фразу и перемещая слоги, дошла наконец до такого результата: "детина полуумный на диване", то, разумеется, немедленно и с негодованием отпустила Пушкина.


                 Избавление
      Известно враждебное отношение Пушкина к командировке, сделанной ему Воронцовым,— исследовать саранчу в южных степях Новороссии.
      Командировку  Пушкин принял  за желание посмеяться над ним, и всем известен тот шуточный рапорт в стихах о саранче, который был представлен Пушкиным вместо деловой бумаги:
    Саранча летела, летела
    И села.
    Сидела, сидела —
    все съела
    И вновь улетела,
    Более всего оскорбляло самолюбие поэта то обстоятельство, что Воронцов игнорировал в нем поэта и видел лишь чиновника.
    Конечно, впредь такой чиновник особых поручений навсегда был избавлен от каких-либо командировок.

                       Ослиная голова
    В одном литературном кружке, где собиралось более врагов и менее друзей Пушкина, куда он и сам иногда заглядывал, одним из членов этого кружка был сочинен пасквиль на поэта, в стихах  под заглавием «Послание к поэту».
    Пушкина ждали в назначенный вечер, и он, по обыкновению опоздав, приехал. Все присутствовавшие были, конечно, в возбужденном состоянии, а в особенности автор «Послания», не подозревавший, что Александр Сергеевич о его проделке уже предупрежден.
    Литературная часть вечера началась чтением именно этого «Послания», и автор его, став посредине комнаты, громко провозгласил:
    — «Послание к поэту»! — Затем, обращаясь в сторону, где сидел Пушкин, начал;
    — Дарю поэта я ослиной головою...
    Пушкин быстро перебивает его, обращаясь более в сторону слушателей:
    — А сам останется с какою?    
    Автор смешался:
    — А я останусь со своею.
    — Да вы сейчас дарили ею?    
    Последовало общее замешательство. Сраженный автор замолк на первой фразе, а Пушкин, как ни в чем не бывало, продолжал шутить и смеяться.

      Назначение поэзии
      Император   Николай   Павлович    всегда    советовал Пушкину бросить карточную игру, говоря:
   — Она тебя портит!
   — Напротив,   Ваше   Величество,— отвечал   поэт,— карты меня спасают от хандры,
   — Но что ж после этого твоя поэзия?
   — Она служит мне средством к уплате моих карточных долгов, Ваше Величество.
   И действительно, когда Пушкина   отягощали   карточные долги, он садился за рабочий стол и в одну ночь отрабатывал их с излишком. Таким образом, например, у него написан «Граф Нулин».

       Щи с тараканами
   К концу 1826 года Пушкин должен был немедленно, согласно Высочайшему повелению, оставить село Михайловское и отправиться в Москву.
   По дороге он остановился в Пскове в одной харчевне и попросил чего-нибудь закусить. Подали щей, с неизбежною приправою нашей народной кухни — малою толикою тараканов. Преодолев брезгливость, Пушкин хлебнул несколько ложек и, уезжая, оставил — углем или мелом — на дверях (говорят, нацарапал перстнем на оконном стекле) следующее четверостишие:
    Господин фон Адеркас,
    Худо кормите вы нас:
    Вы такой же ресторатор,
    Как великий губернатор!
Адеркас  был  губернатор Псковской области