4.7.
Данька медленно отцепил мои скрюченные пальцы от ворота своей форменной куртки:
– Тихо-тихо, ишь, ты, как разухарился-то, – его глаза по-доброму мне улыбались, хотя напугать его я вполне мог: по комплекции я очень даже его превосходил, разве что ростом был немного пониже. – Кто бы мог подумать! Ну, извини. Извини, говорю!
Я внезапно пришел в себя. На нас пялились все сидящие за столами, вокруг царила мертвая тишина.
– Все в порядке, ничего не произошло! – я сумел придать своему голосу наибольшую авторитетность, в результате все вернулись к своей работе. Однако мое сердце бешено стучало, и злость на приятеля все еще давала о себе знать. Я не понимал, что именно меня так разозлило, но взять себя в руки было просто необходимо!
– Ты, давай, не кипятись, в общем-то, не с чего, – голос Даньки вывел меня из ступора. – Не стоят они нашей дружбы! Не тот случай!
Я, по сути, понимал, что друг прав, но чувствовал, что чем-то зацепила меня вчерашняя девушка, и сознание не хотело видеть в ней представительницу «древней профессии», как будто бы эта грязь общедоступности никак не вязалась в моей голове с ее образом. Она была совсем не такой, как на картинках «Плейбоя», что-то меня в ней сильно подкупило…
Продолжив самоподготовку, мы в тот день, тем не менее, больше не нашли о чем поговорить, и я успешно «отстрелялся» на терминале. Данька что-то бухтел себе под нос, но больше с расспросами не приставал. Я пообещал себе, что, и правда, посмотрю на каждую из «имеющихся» у меня вариантов, чтобы немного объективнее глядеть на вещи.
В действительности, когда я наконец-то вернулся к себе, то решил никаких беспорядков не инсценировать. Вызвав девушку, я расположился в кресле, твердо намереваясь вести себя по-взрослому, сразу объявив, что знаю истинную картину вещей.
Каково же было мое потрясение, когда в дверном проеме шлюза появилась не долгожданная визитерша, а, почему-то, молодой парень, в абсолютно обычном обмундировании уборщика, разве что штаны ему были очевидным образом тесноваты и едва ли не трещали по швам.
Я молча сидел на своем месте, не понимая, что следует делать мне теперь. Парень ни слова не говоря принялся наводить чистоту в моем и без того чистом отсеке, но проявлял массу усердия, чуть ли не до блеска надраивая все поверхности. Все выглядело именно так, как должно быть в процессе уборки, разве что в движениях молодого человека присутствовала какая-то танцевальность, и я даже подумал было, что парень слушает плеер, хотя, приглядевшись, ни проводков, ни наушников заметить не смог…
Я практически не обращал на него внимания, погрузившись в свои мысли, прокручивая в голове слова, сказанные мне сегодня другом, так, что даже не заметил, как пролетело время. Я даже не сразу понял, что парень обращается ко мне.
– Я могу быть свободен, господин?
Парень стоял прямо напротив меня так близко, что на уровне моих глаз оказалась молния его обтягивающих брюк, подчеркивающих внушительную величину мужских достоинств их обладателя. Я смутился, и кивнул, пытаясь подняться, но парень, таинственно улыбнувшись, мягко толкнул меня в грудь, отчего я упал назад в кресло.
Молодой человек тем временем повернулся ко мне спиной, расставил ноги на ширину плеч, затем нагнулся к самому полу и, глядя на меня меж своих колен, хитро подмигнул.
И тут до меня дошло! Бог мой, да это же… Все внутри меня взорвалось возмущением! Интересно, знал ли Даниил о такой «версии», а если знал, то почему не предупредил, не объяснил, как быть в такой ситуации.
– Извините меня, я, кажется, не понимаю, чего Вы от меня ждете, но уверяю Вас, что мне это не интересно, – я попытался объяснить свое смущение. – Я не гей!
Парень выпрямился и с выражением усталости на лице плюхнулся на край моей кровати:
– Что вы все, ей Богу: гей – не гей! – в его голосе проскакивали даже нотки раздражения. – Я тоже не гей, я бисексуал, только в этом заведении вариаций на женскую тему для меня нет.
– И зачем ты тогда здесь? – я должен был что-нибудь спросить, хотя больше всего мне хотелось, чтобы он поскорее убрался отсюда.
– На самом деле, тебе полагается знать и это! – и, увидев, как я изменился в лице, поспешно добавил. – Не переживай, если тебя такие радости не привлекают, можем ограничиться теоретической подготовкой, после чего я поставлю тебе зачет, и ты меня больше не увидишь!
– Какая тут может быть теоретическая подготовка! – возмутился я. – Знать не хочу ни о чем подобном!
– Вот тут ты не прав в корне, – спокойно заметил парень. – Знать необходимо, и понимать правильно, отчего кого-то привлекает такая форма интима. Вот представь, что с тобой плечо к плечу будет трудиться парень подобной ориентации: ты, что, будешь шарахаться от него или руки с мочалкой мыть после рукопожатия?
Я не знал, что ему возразить. Между тем, тот продолжал:
– Твоя реакция естественна для нашего гомофобного общественного мнения, однако, толерантность – один из признаков современного, европейского, к примеру, цивилизованного мира. По сути ведь, невелика разница, кто именно способен доставить тебе удовольствие, главное, что ты следуешь своей истинной природе, которая может быть совершенно различной у тебя и у меня, например, а может и сочетать в себе ту и другую сторону одновременно.
Я прислушался к своей природе: ничего похожего на одобрение она мне не нашептывала.
– Давай проведем маленький эксперимент? – он широко улыбнулся и протянул мне ладонь. – Меня зовут Иннокентий. Можно Кеша. В сети – Кент. А тебя?
Я представился, но протянутую руку пожать не решался.
– Вот видишь, ты заранее комплексуешь, а между тем – что тебя останавливает от рукопожатия?
Я задумался: действительно, ничего дурного в этом не было! Тем не менее, протянутую руку я пожал с величайшей осторожностью…
Рука была крепкой, не потной и не рыхлой. Обычное мужское приветствие.
– Ну, вот, уже прогресс! – Иннокентий снова радушно улыбнулся. – Ничего, как ты понимаешь, не случилось. И не случится, не будь на то твоей собственной воли. А теперь закрой глаза!
Я слегка напрягся, видимо это отразилось на моем лице.
– Не бойся, я просто еще раз пожму твою руку! – пояснил мой гость.
Я закрыл глаза и протянул ладонь вперед, не зная, к чему нужно быть готовым. Мою руку снова пожали, но теперь пожатие было очень ласковым, я бы сказал, бережным. Только сейчас я почувствовал, какая нежная кожа рук у моего собеседника. В завершении этого действия парень немного задержал мою руку в своей так, что его пальцы легонько скользнули по тыльной стороне моей ладони, ровно, как погладили ее. Я чуть ли не вырвал свою руку и открыл глаза.
– Ну, что, так ли на самом деле тебе было неприятно? – Иннокентий пристально смотрел мне в глаза. – Только постарайся ответить как можно честнее, потому что врать ты будешь самому себе, прежде всего. Мне то что, сейчас я есть, через минуту меня не будет, а вот ты останешься. С самим собой!
Я молча смотрел на парня. Его взгляд нисколько меня не пугал: не было в нем ни намека на какую-то грязь или пакость, по отношению ко мне. Я попытался еще раз припомнить возникшие у меня ощущения. Если бы я не знал наверняка, что руку мне жмет мужчина странной ориентации, можно было бы представить, что я здороваюсь с девушкой.
– Согласись, если бы сейчас в комнате присутствовала еще и девушка, тебе было бы сложно догадаться, кто именно прикоснулся к тебе! Что бы ты сказал в этом случае: по-прежнему считал бы, что касание было неприятным?
