Три глотка счастья

а дверью палаты едва слышались сдавленные всхлипы и приглушенные голоса.
- Сколько же ему…, сколько….  осталось, доктор!? – шептала жена. – Вы…, если что…, так Вы не сомневайтесь! У нас есть…., мы приготовили, прямо с собой есть!И академия поможет..!
-«Сколько, сколько»!? – огрызался начальник отделения.  – Я что, господь Бог!? И спрячьте это всё! Не вылечить его! Спёкся человек, понимаете. Так что…, неделя или месяц, как говорится. Держитесь! И это …, о батюшке позаботьтесь …! А то поздно будет!
- Батюшка...!? Не знаю, ...академик все же! Неудобно как-то...!
- "ТАМ" - академиков нет! Так что поторопитесь...!
Голоса затихли. Послышались удаляющиеся шаги.

- Понятно! – спокойно произнес Николай Степанович вслух. – Всё понятно… ! А картинки так и нет! Киноленты жизни, перед глазами! Раз нет, может…  поскриплю ещё маленько!

Для надежности он крепко зажмурился.  
Откуда-то из неведомых его глубин появилась слабенькая, чуть мерцающая голубая точечка. Она росла, увеличиваясь в размере, становилась ярче. Потом медленно растянулась по горизонтали, и появившаяся вверху мерцающая линия начала плавно опускаться вниз, образую почти идеальный прямоугольник.
Николай, чуть дыша, зажмурился ещё крепче.
На «экране» начинает слабо проявляться изображение, сначала бледно-серое, расплывчатое, потом все более четкое…!

Темный подъезд, освещенный лишь болтающимся снаружи уличным фонарем. В углу, под лестницей двое.
Он и девчушка. Стоят, прижавшись друг к другу, не говорят ни слова, даже не целуются. Просто стоят и молчат. Руки девушки безвольно опущены вниз, его руки лишь кончиками дрожащих пальцев касаются её талии. И только глаза - пылающие глаза к глазам, сердце к сердцу.
Он начинает плавно отделяться от пола и подниматься вверх, а внизу все также  - он и девчушка. «Второй» он взмывает все выше и выше, и парит, и видит их сверху.
Летает, летает, проплывает над ними, … счастье, это же и есть счастье! Один лишь его миг…! Один глоточек!

Николай Степанович приоткрыл глаза и тут же зажмурил их от нестерпимо яркого света. Свет в реанимации не выключают даже ночью. Дотянулся до столика, глотнул воды из стакана. Влага как огнем обожгла все внутренности.
 - Видать и правда … , кирдык наступает! – скрючился он от нестерпимой боли, и чуть переждав опять крепко зажмурился.

Провинциальная институтская общага. Танцы-шманцы-обниманцы в полуподвальной "комнате для занятий". Он на низенькой, дрожащей от грохота и топота сценке, скрюченные пальцы пляшут по клавишам старенького потрепанного, залитого портвейном  «Weltmeister». Стучат барабаны, ревут усилители, бесится цветомузыка. Сумасшедший дом!
- Колян! – орет ему Витька – басист.  – Битлов давай, бль …!  Can't Buy Me Love, бль…! Давай…!!! Дави-и-и, бль...!!!
Дали так, что с потолка посыпалось, а потом сразу, без перерыва… A Hard Day's Night и вслед… Ob-La-Di, Ob-La-Da….!
Зал будто сошел с ума, все стали прыгать прямо под низенький потолок. И музыканты вместе с ними. В какой-то момент наивысшего восторга он в очередной раз оторвался от сцены и …остался там, с изумлением глядя на танцующих сверху. И опять парил, и опять летал….счастье, это было точно счастье….один только миг его! Глоток!

Режущая боль внутри слегка отпустила. Николай скосил глаз в окно. Вечерело, причудливые тени заскользили по стене. Там за окном…была жизнь. А здесь....!
"Плевать....!"
Он вновь крепко зажмурил глаза.

Небольшой фургончик подвозит прямо к подъезду 33 пачки книг, всего-то  тысячу штук, по тридцать в каждой пачке. И ещё десяток экземпляров россыпью. Задыхаясь от тяжести и чего-то ещй сладостно-неведомого он таскает их на 7-0й этаж.
Это его первая книжка, смешная, несолидная, в кургузой виниловой обложке. С огромным количеством ошибок и опечаток, с запятыми и двоеточиями к месту и не к месту.Это ЕГО книга. Пару десятков стишат корявеньких ...о любви и дружбе.
Тридцать три пачки встали второй стеной к узком коридорчике.
Ночью он встаёт, вроде бы как в туалет, подходит к «книжной стенке» и нежно трется о нее спиной. Совсем как их домашний кот.
Что-то в душе его шелохнулось и внутри начинает разгораться яркий огненный шар. Ноги отрываются от пола, и он опять полетел неведомо куда …, всё осталось внизу: стопки книг, жена, свернувшаяся калачиком, сынишка в соседней комнате… - а он парил, летал, летал…. Счастье, а ведь и это было счастье…, всего лишь только один миг его! Ещё один глоток!

Уж давно нет той девочки Галки, сожрал смолоду проклятый рак, уже «отнесли» Витька, спился басист, да и сгинул, уже роздана кому попало вся тысяча тех первых книжек, а добрая сотня других, научных - это всё было уже не то ….  
А вот эти три сладостных момента, эти три глотка счастья так и не отпускают. Стоят перед глазами. И только они одни, почему-то!

Николай глубоко вздохнул, в глазах его разом потемнело, тело стало невесомым, он легко оторвался от койки и воспарил, полетел…, навстречу Галке и Витьку, навстречу счастью своему.
А может и … вдогонку!