Последний сезон

               Это был тяжёлый период. Развалился Союз. Непомерно выросло национальное самосознание коренного населения. Растущая инфляция сводила на нет кровью и потом заработанные противочумные надбавки, и, вполне приличная еще недавно зарплата вызывала смех у поднявшихся на мутной волне прохиндеев. Менялись деньги, менялась власть, менялось население города, менялись понятия о чести и совести. Не менялась только работа. Командировки оставались командировками.
              1994 год начался с командировки в Алма-Ату, на курсы повышения квалификации. Необходимости повышать её у меня не было, я и так подтвердил в Облздраве квалификацию зоолога высшей категории. Однако, начальству приказано было послать кого-нибудь на эти курсы, а я в свои 43 года по прежнему считался молодым (ближайший ко мне по возрасту зоолог был на 9 лет старше), а стало быть – крайним.
      - Езжай, Саша, - успокаивал меня зав. лабораторией, - Ты давно не был в Алма-Ате. Поживёшь у брата, навестишь друзей.
Короче, в начале февраля я поехал повышать квалификацию и не пожалел об этом. Это были первые в истории системы курсы такого рода для биологов. Собрались на них почти все, кого я знал по работе в Талдыкургане, приехали зоологи из Баканаса, Шевченко, Панфилова, Уральска, Аральска и Кзылорды. Днём были занятия. Их вели люди, которых я знал с самого своего сопливого детства. С некоторыми приходилось сидеть на соседних горшках в детском саду, с некоторыми учиться в одном классе и на одном факультете. А по вечерам, в общежитии, как много лет назад, звенела гитара, расписывались бесконечные «пульки», рассказывались весёлые и не очень весёлые истории из нашей бродячей жизни. С этими людьми я мёрз в палатках, выскребался из грязи непролазных дорог, ждал смерти в неисправном вертолёте, пил спирт , работал  не глядя на часы и отдыхал, когда выпадала такая возможность. Незаметно пролетел этот месяц. Были сданы экзамены, получено удостоверение об окончании курсов и мы расстались. Со многими навсегда.  
              Весенний сезон я отработал в Бетпакдале, в новом отряде, дислоцированном на окраине геологической партии «Степное». Летом редко выставляются противочумные отряды. Отчасти это связано с жарой, отчасти с тем, что эпизоотии летом как правило затухают, но тот памятный год был особенным. Популяция грызунов - носителей чумы буквально таяла в результате острой эпизоотии. Часто больные песчанки и блохи отлавливались в непосредственной близости от населённых пунктов, а потому с начала июня по середину июля было решено выставить отряд в посёлке Жуан Тюбе. Вы уже догадались, кого туда отправили зоологом и паразитологом? Правильно, Леонидыча...
            Август я пробыл дома, а на сентябрь – октябрь был направлен в тот же отряд. На этот раз мы ехали почти всей семьёй. Начальником отряда была пожилая врач – Людмила Васильевна Красникова, относившаяся ко мне по матерински. Я писал о ней выше. Полевой поварихой я взял неоднократно ездившую со мной бомжиху Людку, а поваром в лабораторную группу Красникова приняла мою жену. Дочку мы отправили в Алма-Ату к  родственникам, а четырёхлетнего Максимку взяли с собой в отряд.
Перед выездом из Чимкента я заехал в Гос. Охот инспекцию за разрешением на отстрел сайгаков. Случай в Степном кое-чему научил. Начальник инспекции, работавший ранее у нас зоологом, выдал нужные бумаги и спросил,
- Ещё что-нибудь нужно?
- Подкинул бы баночку пороха!
Он достал из стола две банки «Сокола».  
- Ещё что?
- Да вроде всё.
- А ружьё-то есть?
- Было в прошлом году. Твой же кадр отобрал.
- Пойдём. Выберешь ружьё.
            Питание в этом сезоне нам почти ничего не стоило. Каждые 2-3 дня мы с неизменным водителем Петрухой, забросив людей на точку, уезжали в Бетпакдалу. Не было случая, чтобы мы вернулись пустыми. Отряд весь сезон питался свежим мясом и рыбой. Река была набита щуками и, когда приедалось мясо, сотрудники просили приготовить рыбку. Избаловали мы народ вскормлённый тушёнкой из расчета 0,5 кг на 10 человек в день и перловкой.  
           С ночёвкой я уезжал только на самые дальние участки. Возвращаясь из песков,  издалека видел у ворот базы встречающего нас сына. Машина останавливалась, Максимка лез на колени к Петру и как клещ вцеплялся в руль. Потом мы с сыном шли колоть саксаул и затапливать баньку, а после ужина и короткого отдыха наступал самый приятный момент. Мы шли в баню. В пустынях Казахстана не растут берёзы и дубы. На одном из дальних участков, у артезианской скважины, я нашёл заросли солодки и связал из неё несколько веников. Надо было видеть блаженство на мордахе Максима, когда я прохаживался по нему солодковым веничком.
Пока мы кайфовали в бане, Люба растапливала в моей комнате печку, чистенький, усталый Максимка засыпал в моём меховом спальном мешке, глядя на блики огня, пляшущие по потолку. Тепло, уют, родные люди рядом. Никогда ещё за долгие 25 лет у меня не было такого сезона. Это был мой ПОСЛЕДНИЙ сезон, но об этом ещё не знали ни Люба, ни дети, ни я сам.

28.02.2010.