Дуплет от трех бортов

         Вальдемар Рудольфович Степанковский - мужчина лет пятидесяти с хвостиком, высокий, импозантный с чуть серебристым бобриком, производил на женщин завораживающее впечатление. Правильные черты, слегка вытянутого лица, в сочетании с элегантной тройкой и металлическими нотками в голосе, делали его неотразимым.                                                                            
      Родился он в Одессе, и этим было все сказано.
      Пару лет назад, он проводил свою старую мать на вечный покой, и теперь жил один, но чистенько, опрятно, всегда отглажен и при бабочке. Запах приятного французского одеколона временами терялся в аромате дорогой сигары.                                      
      Где бы он ни появлялся, а появлялся он всегда шумно, бурно, многословно, притягивая к себе внимание, то создавалось впечатление, что пространство, которое до него было достаточным, с его появлением, словно расширялось, наполнялось какой-то необычной новизной и особенным праздничным настроением. Он это знал и ему это льстило.
      Трудно сказать, чем он конкретно занимался - он охотно брался за все, что попадало под руку - азартно начинал любое дело, но не получив быстрых дивидендов, тут же остывал, был страшно нетерпелив.
      Но неизменно в нем уживались две страсти - женщины и бильярд.                                                                                                                
      Что касается женщин, то общаясь с ними, он постоянно находился в каком-то сентиментально-романтическом угаре, но имея такт - никогда не переходил в любезностях на приторность, и это ценил в себе.
      С появлением нового предмета обожания, которое составляло всякий раз крупное событие в его жизни, чувство волнующей страсти овладевало всем его существом, и тогда он походил на отменную гончую, идущую по следу зверя. Он отлично знал, что такое любовь, ее испепеляющую страсть. Неистребимая жажда ярких впечатлений - вот, что несло его по жизни.                                                                                            
      Но иногда, особенно в последнее время, он чувствовал отчетливо до ужаса, что все наполнявшее его жизнь изжито до конца, знакомо до пресыщения. В такие минуты ему хотелось согреться банальными мыслями, наивностью изношенных слов, умилиться благодарными слезами женщины на своей груди …
      Но, другое дело - бильярд.                                                                              
      Здесь не было ему равных по чувству самообладания. Он хладнокровно смотрел на зеленое сукно, где пятнадцать шаров с трепетом ожидали своей участи. Было непостижимо, когда он, взяв кий, медленно обходил стол, работая мелом, и демонстративно испытывал жадное нетерпение зевак. Затем, не вынимая сигару изо рта, устраивал на сукно левую руку, но тут же отнимал ее. Сделав недовольное выражение лица, он доставал белоснежный платок, смахивал мел с сукна, и только тогда уже резал подлужные шары почти на киксах. Раз, два, три… пять балий подряд, клал шар за шаром в лузы, но увидев, как бледнеет партнер - шестой, благосклонно посылал в коробку и тот шел гусаром.                                                                                                            
       Да, было время, когда все сбегались посмотреть, как он гениально вытягивал труднейшие абриколи. А дуплет от трех бортов?  О!…Это было что-то… Просто феноменально…
      Среди поклонников бильярда он был знаменит, о нем ходили преувеличенные слухи и тщеславные байки, но с годами удар его стал слабеть, а рука терять уверенность. В такие моменты, он начинал чувствовать, как стареет. В узком кругу поползли слухи, что Вальдемар Рудольфович серьезно болен. И в самом деле, до этого в нем никогда не замечали мрачности. В его взгляде появилось безразличие, и когда он играл, прислушиваясь к резким щелчкам шаров, то выражение его лица говорило о чем-то нудном и ненужном. Отчего-то наваливались пестрые воспоминания, и он в рассеянности повторял, про себя, - «Увы… увы… Как давно это было, сколько прошло лет, помнят ли они меня, мои клятвы. Увы, увы…»
      И вот однажды, когда мелкий дождь отозвался в его душе какой-то горестной печалью, он, подчиняясь застарелой привычке, заглянул в клуб.                                                                                                          
      В прогорклом от табачного дыма воздухе, шары казалось, стучали глуше. Вальдемар Рудольфович, вяло кивая головой на приветствия, уныло окинул взглядом зал, и вдруг, увидел незнакомую молодую женщину. Она, изящно изогнувшись над столом, резко ударила биток.
      «Какой прекрасный карамболь!» - мелькнуло в голове у Вальдемара Рудольфовича.                                                                          
      Женщине было чуть больше тридцати. Слегка бледное, чистое лицо, огненный цвет волос, узкие плечи и тонкие щиколотки, заметно оживили унылое настроение Вальдемара Рудольфовича.
      Женщину звали, Ида. Кое-кто из здешних, еще помнил ее отца - известного в свое время бильярдиста нашего города, Исаака Гринберг. Всей семьей они четверть века назад выехали заграницу, и вот теперь, Ида неожиданно появилась в родном городе.
      Вальдемар Рудольфович не мог оторвать от нее глаз. Он был рабом интуиции, она никогда его не подводила, вот и на этот раз, в его сознании все так четко и ясно разложилось, что вспыхнули нежные, щекотливые чувства. Пожалуй, впервые он влюбился с первого взгляда. Ему уже казалось, что все женщины, которые были в его жизни, это только отдаленное приближение, прелюдия к этому божеству. Он не мог остановиться, и эта мысль, словно бильярдный шар, делая круизе от бортов, задержалась, вскружив ему голову.
      Дождавшись, когда Ида окончит партию, он мысленно пробежался по своей внешности, машинально поправил бабочку, и, найдя себя, как всегда неотразимым, улыбаясь одними глазами, подошел к ней.
     - Позвольте представиться, - начал он, сделав легкий поклон.
     Ида, несколько смутившись, от неожиданного предложения, мило улыбнувшись уголками чувственного рта, как умеют делать только красивые женщины, вопросительно посмотрела на него.                                                                            
     - Вальдемар.                                                                                                
     - Ида, - ответила она, чуть прищурив глаза.                                                  
     - Надеюсь, вы не откажите мне, если я предложу вам партию? На ваших условиях, разумеется…  
      Стол моментально обступили жаждущие поединка. Один молодой человек ловко поставил белеющую пирамиду на зелень сукна.                                                                                                                  
     - Прошу! - указывая на стол, любезно обратилась Ида к Вальдемару Рудольфовичу.
     Неожиданно для себя он впервые ощутил дрожь в руках, и это вызвало у него легкую досаду. В какой-то момент пятнадцать шаров слились в одну массу, и тут, он ударил - рука дрогнула, едва не вышел кикс. Биток ударился в левый угол и отбил только четыре шара. Раздался легкий ропот.                                                                                
     - Отлично! - желая подбодрить партнера, вырвалось у Иды.    
     Вальдемар Рудольфович, не отрываясь, смотрел на кончик кия, которым Ида готовилась разнести все в пух и прах. Кругом разом все стихли, и вдруг, тишину разорвал сильный, необычайно низкий удар. Шар стрелой пролетел мимо подставы на дуплет седьмого номера. Кто-то даже присвистнул…
       И тут, началось что-то невообразимое - казалось, вот-вот биток пойдет писать гусара, но нет. Ида делает билию за билией. Под общий восторг она в завершении всего делает дуплет от трех бортов и кладет все пятнадцать шаров. Под общие аплодисменты  Ида даже запрыгала, словно девчонка. Вальдемар Рудольфович ошеломленный подошел к Иде, встал на колени и поцеловал ее руку…
      Было уже поздно, из клуба они вышли вместе. Стоял май. Ночь была нежна.
      С этого времени клуб словно осиротел. Вальдемар Рудольфович не появился в нем ни разу, но зато, его стали часто видеть гуляющим, в обществе молодой  красивой женщины с ярко огненными волосами, то на бульваре, то на набережной… И что удивительно - все кто его знал, в один голос уверяли, что Вальдемар Рудольфович заметно изменился, и особенно выражение его лица - с него не сходила блаженная улыбка обретенного счастья.