У Дороги Родника не было. Уже не было. Потому как слепому было ясно, что побывал тут не один Родник. Далеко не один. Не просто змея, а два змеюка ошивались около упавшего паренька. Да третий небось задницу от козел не оторвал. Таких следов у местных не бывало – сапоги с каблуком. Определенно, змеюки из Темного Леса прикатили на своем гадюкопере, следы колес которого исполосовали Дорогу. Как она терпит такую пакость?
Лесник пять раз на коленях обошел вокруг места, где лежал Родник, встал, осмотрел колесные следы в обе стороны Дороги. Потом сел на валун у кромки дороги, глядя под ноги. Достал трубку, набил, высек искру.
Не все было понятно. Ясное дело, подняли змеюки Родника, лежавшего без сознания, и бросили в свой гадюкопер. Странно, что при этом остановились они на всем скаку, как будто вдруг его увидели. Не подкрались пешком, а так – чуть не пролетели. Заворожили на лету, что ли? И не такое про них говорят.
Совсем захолодало в груди у Лесника, как вспомнил он, что говорят про змеюков. Говорят-то много, со злостью, даже со злым удовольствием. Неурожай – змеюки проезжали, болезнь у кого – змеюк глянул, а коли уж пожар – так быть виноватым больше некому. Но больше всего говорят о том, что они крадут. Не каменья драгоценные – где их взять в Светлом Лесу? Не добро какое – тоже не разживешься, хотя здешние и не бедствуют. Не скотину угоняют – хотя проще пареной репы угнать. Людей крадут. Говорят, продают потом в другие земли. А может, на себя работать заставляют – этого уже никто точно не знает. Ни один украденный не вернулся еще. И за ними не ходил никто.
Никто. До сих пор никто. А он, Лесник, сходит. И хоть весь змеючник Темного Леса передавить надо будет, а Родника он вернет. Так и будет.
На трубочный дым прибег Рыжий. Лесник потрепал его за ухо и встал.
