С тех пор, как колобка Акакия засунули в сырую яму для заплесневения, прошло полгода. Правда, он через несколько дней куда-то пропал. Слухи разные ходили – злые языки намекали, что Акакий банально сбежал, или Лиса его утащила в ад, но его соратники утверждали, что тот попал в рай, согласно их же новой вере, соблюдая принцип «не веришь – спроси у меня». «Акакиистов» много развелось, они тайно собирались в различных пещерах за городом и славили Акакия. Символом своим они избрали, естественно, яму. Но, как ни пытались её изобразить, всё получалась какая-то ерунда – попробуйте нарисовать яму. Один из колобков догадался вывернуть яму наизнанку – получилась гора – и всем понравилось. На горе нарисовали Акакия, получилось вообще отлично.
Священник и инквизитор Ананий, естественно, не мог допустить распространения новой веры. Он почти каждый день собирал сторонников «дедуизма» возле крыльца собора и укреплял их в вере своими проповедями. Когда прихожане начинали откровенно скучать, он организовывал облавы на «акакиистов». Пойманных присуждали к казни через заплесневение, но те только радовались этому, почитая за честь. Ананий долго ломал голову, как бы досадить пленникам, но ничего лучше не придумал, как на пинках изгонять из города. Но толку от этого было мало – «акакиисты» под покровом ночи опять пробирались по домам.
В такой жуткой атмосфере преследований продолжал мыслить и творить философ Юлий. Днём он отсиживался на чердаке своего дома, а по ночам спускался вниз. В перерывах между написанием философских трактатов, Юлий любил сочинять пророчества. Раз в неделю к нему заходил гонец от «акакиистов» и забирал их для обсуждения на сходках соратников. Нужно заметить, что колобки очень любили, когда их пугали, можно сказать, жить без этого не могли. Очень большой популярностью среди них пользовались книги о Лисе, или о маленьких лисятах, вселяющихся в колобков, о восставших заплесневелых колобках, нападающих на мирных граждан. Ананий, к примеру, пугал прихожан потопом, но сторонники новой веры, из принципа, не желали иметь с «дедуистами» ничего общего, поэтому Юлию пришлось придумывать специально для них новые страшные пророчества.
Философ долго ломал голову. Нужно было написать нечто невиданное, чтобы повергнуть в ужас не только сторонников «акакианства», но и всех остальных, кто не хочет к ним присоединяться.
- Погодите,- ворчал он, шагая из угла в угол по своему чердаку,- вы у меня ночью будете просыпаться и визжать от страха!
Три ночи Юлий не спал, страшные картины громоздились в его мозгу и, когда посланник от «акакиистов» постучался в дом, пророчество уже было готово. Философ протянул ему свиток, предварительно вывалянный в грязи и затоптанный для солидности.
Гонец в нетерпении развернул его и углубился в чтение…
… И увидел я холм. И с холма спускается колобок Акакий. И колобок этот в четыреста сорок раз больше обычного колобка. Ручищи у него тоже в четыреста сорок раз больше, а ноги чуть поменьше. И дрожит земля от шагов его, а у тех, кто не верил в него, рушатся дома. Одной рукой Он держит за хвост Лису, она визжит и кроет Акакия всякими нехорошими словами, и пытается сбежать, скребя когтями землю. Другой рукой, Он тащит за собой огромный дубовый стол и стул, привязанный к нему. И выскочили все колобки из домов своих, и пали ниц ожидая Суда Его. И сел Акакий за стол и привязал Лису веревочкой за хвост, к стулу, в качестве адвоката. Стали колобки занимать очередь на Суд. И стал Акакий зачитывать обвинение первому, по делам его. А потом Лиса стала говорить в защиту его, а потом свидетели…
- Жуть какая,- ужаснулся гонец,- это же сколько в очереди стоять...
- То-то же…- философ снисходительно похлопал его по плечу,- а ты, как думал… это конец света, надо помучиться, да и торопиться некуда.
- Ну, спасибо, Юлий, уважил… классное пророчество… так чего теперь, надо быстрее каяться?
- Ну, естественно!
Посланник распрощался и отправился пугать соратников. Философ тяжело опустился на стул и призадумался.
- Надо бы тоже покаяться,- пробормотал он,- а то, кто его знает…
Забегая вперед, нужно заметить, что колобок Акакий всё-таки явился… Но это уже совсем другая история…
