Одуванчик

Только бы дожить до весны, - не покидала в то утро Николая Алексеевича мысль. – Только бы потрогать руками ряслые листья одуванчика».
Смуров не заметил, как к нему подкралась смерть. Она коснулась его правого виска, и вся левая сторона тела Николая Алексеевича омертвела. Не двигается рука, не владеет нога, онемела левая половина лица. Причём правая часть носа ощущает малейшее прикосновение, а левая - бесчувственна…
- Надя, - позвал Смуров жену.
Он вспомнил, что вечером был, выпивши, накричал на супругу, оттого и спал в другой комнате. Но совесть не мучила его сегодня. Ссора представлялась пустяком по сравнению с тем, что с ним произошло.
- Я не могу повернуться, Надя. Со мной что-то случилось. Мне страшно.
И началась суета в доме. Сын вызвал «Скорую», дочь по мобильнику обзванивала родственников, Надежда Семёновна сокрушённо ходила по комнатам, всплёскивала руками и всё успокаивала мужа:
- Потерпи, Коля! Скоро врач приедет. Потерпи.
А у Смурова ничего не болело. Только неописуемый страх переполнял и разрывал душу: «Жизнь кончена».
Вспомнились и грибной лес, и рыбалка. «Неужели всё в прошлом?»… И вспомнился одуванчик, росший из-под ступеньки крыльца на даче. Жена полюбила это растение за его стремление жить в скудном пространстве и не срывала сорняк. Он был вроде комнатного цветка. Ряслый одуванчик год от года становился всё мощнее.
- Вот вымахнул! - говорила Надежда Семёновна мужу, - что, значит, растёт без вредных привычек.
- Да хватит тебе! – обижался Николай Алексеевич намёку. – Уж ни выпить, ни покурить!
«А ведь, в самом деле, - думал Смуров теперь, в ожидании врача, - одуванчик только соки берёт у земли да воздух с солнцем у неба. Оттого и крепкий такой. Зачем, в самом деле, выдумывать привычки с болячками?!».
Растение стало навязчивой идеей в больном мозгу Николая Алексеевича. Ему казалось, что если он переживёт зиму и увидит одуванчик, он непременно поправится, и будет жить. Смурову очень хотелось сейчас почувствовать руками его зелёные крупные листья, зарядиться силой от них.
Но вместо листьев он ощутил руки врача в своих руках.
- Жмите, сколько можете…
Это был элемент диагностики.
Рукопожатия левой рукой у Николая Алексеевича, разумеется, не получилось.
- Инсульт,- выстрелом прозвучал диагноз в притихшей квартире.
- Значит, смерть? - встревожился больной. И губы его задрожали, на глаза навернулись слёзы.
- Не паникуйте, больной! – возразил врач. - Смерть сегодня - ваш друг.
- Как это - друг? Разве такое бывает?!
- Ещё как бывает! - продолжал доктор. - Наверно неплохо выпили вчера, повздорили с кем-нибудь, накурились до чёртиков? Вот смерть, как друг, и предупредила, что нельзя так злоупотреблять здоровьем. Вы не волнуйтесь. Вам инвалидность не угрожает, если пролечитесь, как следует. И главное – воздержание. Ни жирного, ни солёного, ни алкоголя, ни табака. Поживите, Николай Алексеевич, как растение… Вы понимаете меня?
- Да. Очень понимаю. Я знаю, как живут растения…  Без вредных привычек. У нас одуванчик на даче... - бессвязно лепетал помилованный от смертного приговора Николай Алексеевич, надеясь, что и его понимает доктор. - Мне бы дожить до весны…
А весна была не за горами. Смуров поправлялся и жил действительно, как растение. Отходила от парализации постепенно левая часть лица, уверенно двигались левые нога и рука. И не менее радовала Смурова его грудь. Ни кашля, ни хрипов, ни коликов в сердце, ни одышки… Чудо продолжало совершаться. Николай Алексеевич чувствовал себя совсем другим человеком – свободным от привычек и счастливым - Он не знал, кого благодарить за отличное самочувствие – доктора, жену, одуванчик или действительно самою смерть за убедительное предупреждение?
Когда в апреле Смуровы приехали на дачу, одуванчик на припёке солнца уже набирал бутоны. Он открыл свои длинные резные листья солнцу, А Николаю Алексеевичу подумалось, что распахнул их перед ним для приветствия.
- Ну, здравствуй, дорогой, здравствуй! Я дожил до встречи.
Над дачами полыхало солнце. Согретая от зимней стужи земля источала неповторимый запах весны. Томление апрельского духа заполняло округу – не надышишься. И Николай Алексеевич жадно вдыхал эту волнительную прелесть весны. Душа его трепетала от радости. Хотелось петь, хотелось благодарить Бога за вечное обновление природы. И даже хотелось от радости плакать. Сбылась его самая главная мечта в жизни.
Смуров потрогал ряслые листья одуванчика.
- Спасибо, милый! – сказал он и рукавом рубашки вытер слёзы