Трезор, свои,- я уверенно открыл дверь и вошёл во двор.
В ноги, виляя хвостом, ткнулась крупная дворняга. Я потрепал её
за уши и, не заходя в дом, направился к сарайчику, нелепо торчащему
посреди огорода. В его полутьме громоздился какой-то механизм: не то
бетономешалка, не то мельница - зернодробилка. Сунув руку в какую-то
щель в корпусе машины, я нащупал ключ.
Так, пока все идёт нормально. Выйдя из сарайчика, я прошёл мимо дома к флигелю, отомкнул дверь и вошёл внутрь.
Обстановка жилья меня удивила - спартанская, ничего лишнего, как
бы нежилая, но в то же время я понимал, что пришёл домой. К нему
домой. Но что-то его тревожило...
Стараясь не проявлять своих эмоций и желаний, я как бы отошёл в
сторону (хотя было бы правильнее сказать: спрятался вглубь),
предоставив ему возможность действовать самостоятельно.
Выйдя из флигеля, он замкнул дверь, и опять зашёл в сарайчик. Там
на одной из балок он осторожно нащупал что-то мелкое и круглое, как
монета, и, положив это в карман, направился к воротам. Моё любопытство
пересилило осторожность: сунув руку в карман, я достал это и замер:
это действительно была монета... Но золотая...
На гербовой стороне её красовалось: СФР, да и сам герб был
незнакомым: щит со звездой и двумя мечами внизу, обрамлёнными
колосками. Я перевернул монету и прочитал: 10 червонцев, 1427.
Паника вновь охватила меня: "Куда я попал и когда всё это
кончится? Да и кончится ли? И вообще, что делать?"
Последняя мысль - вопрос меня "остудила": действительно, что он
собирался делать с монетой, куда шёл? Я вновь "отошёл в сторону", но,
увы... Место осталось вакантным, он не вернулся.
В растерянности я сунул монету в карман и замер: низко пригнув к
земле голову, на меня смотрела круглыми глазами недавно ластившаяся ко
мне собака, шерсть на её загривке поднялась дыбом.
- Спокойно, как тебя? Трезор! Спокойно, свои... - я протянул
руку, но пёс, оскалившись, зарычал и попятился. У меня по спине
пробежали мурашки, и я, тоже пятясь, нащупал дверь в дом и толкнул её.
Она оказалась незапертой, и я, скользнув внутрь, с облегчением
захлопнул её за собой.
- Кто там? - голос матери, раздавшийся из кухни, был явно
недовольным.
- Мам, эт я - оставив обувь в коридоре, я зашёл на кухню.
Мама с удивлением взглянула на меня:
- Что случилось? Опять с Ленкой поцапался?
Удивлённый, и явно чувствуя себя не в своей тарелке, я промямлил
что-то невразумительное.
Мать недовольно пожевала губами и махнула рукой:
- Ладно. Ты с дежурства? Ложись на диван, вздремни, а я пока в
магазин схожу.
Я почувствовал, что действительно очень хочу спать, и, не
раздеваясь, лёг на диван. Но в то же время мысли были ясные и чёткие,
что совершенно сбивало с толку.
"Наверное, спать хочет он. Я то уже выспался"- догадался,
наконец, я, и решил ему не мешать. Но заснуть так и не удалось -
хлопнула входная дверь, и я услышал голос невестки:
- Гена, ты здесь? Что случилось? Опять ты со своими фокусами! - в
комнату вошла Лена и окинула меня сердитым взглядом - И почему ты не
был на пересмене? Кстати, из кафе поступило донесение, что там
произошла схватка патрульного с лагом, но лагу удалось скрыться. Ты
случайно с ним там не столкнулся? И чего ты на меня так таращишься,
словно впервые видишь?- она насмешливо - презрительно прищурилась, и
криво усмехнувшись, уверенно села на стул.
Ошарашенный, совершенно сбитый с толку лавиной информации я
медленно сел. Кое-что я начал понимать.
Лена нахмурилась и слегка тряхнула меня за плечо:
- Ты что, язык проглотил?!
Ко мне вернулся дар речи, и я попытался выудить из винегрета
мыслей, заполнивших мою голову, наиболее здравые:
- С лагом именно я и столкнулся, и, кстати, именно случайно. А за
то, что он ушёл, надо благодарить буфетчика. Из за него чуть на тот
свет не отправился, до сих пор в голове звенит. Пока в себя пришёл,
лаг успел прилично оторваться, я за ним до самой шахты гнался, а там
он где-то скрылся.
Врал я вдохновенно и уверенно, а Лена, приоткрыв рот, изумлённо-
недоверчиво качала головой.
- Так я тебе и поверила! Наверное, вместо пива ты глотнул чего-то
другого, вот и фантазируешь. А вообще-то тренируйся, для
объяснительной понадобится,- она фыркнула и, сняв берет, тряхнула
головой. Золотистые волосы рассыпались по её плечам.
"А ведь здесь она гораздо старше, наверное, лет тридцать
будет... Как же это получается?"- мелькнуло в голове.
Лена устало потянулась и встала.
- Сейчас с матерью столкнулась, обменялись любезностями... И чем
это я ей не угодила? - она вздохнула и махнула рукой - Ладно, пошли
спать.
Я растерялся, и невнятно пробормотал:
- Лен, я полежу ещё здесь, мне действительно нездоровится,
шевелиться не хочется"
Лена поджала губы и с затаённой обидой произнесла:
- Ну, как хочешь. Ключ то отдай, зачем брал его, если домой не
собирался? - и протянула руку.
Торопливо нащупав в кармане ключ, я положил его на её ладонь.
Рядом с ключом блеснула монета, и лицо у Лены вытянулось. Она с
недоумением взглянула на меня и, не скрывая подозрительности,
приблизилась:
- Откуда она у тебя?
Я почувствовал, что выдавать его не стоит.
- Откуда... От верблюда! - грубо ответил я и забрал у неё
монету. - Дал один верблюд поносить...
Лена смотрела на меня во все глаза - с удивлением, уважением и...
восторгом.
В замешательстве повертев в руках монету, я вновь прочитал на
ней: 10 червонцев, 1427. Какая-то смутная надежда шевельнулась во
мне, и я, стараясь не смотреть на невестку? жену?, спросил:
- Лен, какой сейчас год?
Реакция её была вполне естественной: недоумение, раздражение,
злость. Буквально за доли секунды эти чувства, как волны обрушились на
моё сознание...
Вдруг произошло нечто странное: словно в замедленной съёмке, я
увидел, как в её голове эти чувства-эмоции сплавились в монолит, затем
от него стали отделяться куски мысле-слов: "Как. Ты. Мне. Своими..."
Не став дожидаться, когда они воплотятся в слова, я тихо добавил:
- Поверь, Лена, это важно...
Почти готовая в её сознании фраза рассыпалась, и некоторое время там
творилась полная неразбериха. Затем, коротко вздохнув, Лена с вызовом
ответила:
- Тридцать девятый
Меня это не устраивало:
- А поточнее, полностью?
Лена ещё раз вздохнула и, прищурившись, стала чеканить слова:
- Седьмое сентября. Тысяча. Четыреста. Тридцать. Девятого. Года.
Теперь тебе легче стало? - и наклонив голову, она попыталась заглянуть
мне в глаза.
Наконец я осмелился встретить её взгляд, и выдохнул:
- Нет, Леночка, не стало...
Её веки дрогнули, глаза странно заблестели. Неуверенным
движением она провела рукой по моим волосам, и я почувствовал, как её
рука вздрогнула. Острое, щемящее чувство жалости и сочувствия резануло
моё сердце. Взяв её руку, я поцеловал её в ладонь.
Лена замерла на мгновение, а затем, осторожно коснувшись моей
щеки, тихо, неуверенно сказала:
- Пойдём домой?..
Кивнув, я сжал её пальцы:
- Лен, ты иди, а я немного отдохну и приду...
Осторожно освободив пальцы, она выпрямилась:
- Ладно, - и, круто повернувшись, быстро вышла.
Я перевёл дыхание и попытался расставить всё по полочкам: самый
главный и не вызывающий сомнения факт - то, что всё это мне снится. А
раз так, то всё остальное может выдержать любую критику, вернее
критике не подвластно. Я вполне могу допустить, что попал в какой-то
параллельный (или вариантный) мир, где многое совпадает, но кое в чём
есть и отличия. И главное отличие - сильнейший дефицит любви,
сочувствия, сострадания, а всё остальное лишь следствие этого.
Я скользнул мыслью, как прожектором, по ближним домам-крепостям,
и сердце моё, как чувствительный индикатор, вздрогнуло и застонало:
отовсюду неслись излучения подозрительности, страха и враждебности.
Ощущение было такое, словно в воздухе, которым я дышал, не стало
кислорода.
Мне стало так плохо, что вначале я даже не обратил внимания на
дрожащий импульс боли-страдания, который был настолько чужд этому
коммунально-казарменному миру, что я принял его за свое чувство.
Однако, отдышавшись, я понял: импульс шёл извне.
Сосредоточившись, я послал своё сознание по импульсу, как по
лучу, к его источнику, и замер: совсем рядом, во флигеле, уткнувшись в
подушку, плакала Лена. Я ощутил вкус этих слёз: горечь, боль,
безнадёжность...
В смятении я отключил своя "локатор".
Зачем я здесь? Может быть, от меня ждут какой-то помощи, но что
я могу сделать - один в чужом мире?.. Впрочем, почему один? А если
лаги - это такие же, как и я - своеобразные "вирусы", заражающие людей
любовью? И почему мир "чужой"? Чужого горя не бывает...
Неожиданно я зевнул - страшно захотелось спать. Понимающе
усмехнувшись, я "отошёл в сторону": ему сегодня тоже досталось, пусть
отдохнёт...
Вдруг я насторожился: я увидел, как перед его лицом с
пульсирующим мелодичным звоном начали вращаться расплывчатые розово-
голубые пятна. Их скорость всё увеличивалась, и вот они уже слились в
полосы, закручивающиеся в спираль... Пульсация же наоборот
становилась всё медленней, а вокруг его головы образовалось что-то
вроде мерцающего облака.
Мгновенно я всё понял: когда пульсация прекратится, это будет
означать, что частоты наших миров совпали, и его сознание скользнёт по
лучу в мой мир, а я останусь здесь, и быть может навсегда. И этот мир
станет моим...
Мерцающее облако стало вытягиваться в тонкую вибрирующую нить...
В ужасе я представил свою жизнь здесь: постоянное "кислородное
голодание", подозрительные, враждебные взгляды, чужие люди, тюрьмы,
психбольницы...
"Нет, не надо, не хочу!"- опережая его, я, как ныряльщик,
прыгнул в звенящую воронку-спираль и, кувыркаясь, полетел сквозь
искрящуюся тьму...
...И проснулся...
Впрочем, нет, я не спал - просто пришёл в себя. Сердце бешено
колотилось, состояние было такое, будто меня пропустили через
мясорубку. Онемевшее тело отказывалось подчиняться, но я всё же сумел
поднять руку, и, с трудом различив стрелки часов, вновь уронил её.
Было половина шестого - с тех пор как начался этот сон (или бред)
прошло не больше получаса.
Некоторое время здравый смысл пытался бороться с очевидной
глупостью: "Ну и что с того, что сон слишком реальный, отчётливый,
логичный? Чего жизни не бывает..." И, тем не менее, меня все больше
охватывала какая-то странная, непонятная тревога: "А если всё это было
на самом деле???"
Но где-то глубоко внутри крепло убеждение-знание:
никакого "если". Всё это было. И сейчас, где-то в бесконечно далёком,
и одновременно сливающимся с нашим, мире рыдает другая Лена, комкая в
руках мокрую от слёз подушку - одна в пустой комнате, в пустом мире...
Я вновь ощутил вкус этих слёз: горечь, боль, безнадёжность...
Предчувствие важной разгадки охватило пеня, и я затаил дыхание: эти
слёзы омыли её душу, очистили и подготовили к важному шагу. Но кто ей
поможет его сделать, кто протянет руку?...
Так вот зачем я там очутился, вот как должен исправляться
бездушный мир! Я
