Черепа

                     Черепа.


1.



Не спалось. Мало того, что нары были жутко неудобными, даже для тюремного лежака, так ещё и постоянные возгласы из ближайшего угла: «А если по кругу? Ага, а вот так! Долбенём накрываю, сверху четыре, ах ты падла! Накось, выкуси, засранец! А ты что? Куда ты суёшь ведьму? Засунь её себе…На тебе шклявого и сверху припадок, чтоб не рыпался!»
И это в мой последний вечер! Ни тебе дорогого вина, ни тебе шикарных шлюх и чистой простыни – грязная камера, неудобные нары и куча вонючих мужиков, невесть откуда доставших колоду карт. Интересно, как они смогли их протащить сюда, ведь шмон был жесточайшим – у нас отняли даже нижнее бельё, естественно у тех, у кого оно было. Таких, правда, оказалось совсем немного. Так что теперь четыре камеры этой заштатной тюряги доверху забиты здоровенными голыми мужиками, которых завтра вздёрнут одного за другим. И на этот раз, никаких шансов избежать верёвки.
- Псих, - окликнул я одного из играющих, - Какого дьявола вы орёте, как парализованные? Глухих тут нет.
- А, Крест проснулся, - задумчиво откликнулся приземистый смуглый бородач, - Иди-ка ты в задницу, Крест! А я трёхой по мосту и в рыльник.
- Грубишь, Псих, - укоризненно проворчал я, - Расслабился, видать.
- А что? Самое время, - он пожал плечами и хихикнул, - Был ты, Крест командиром, да весь вышел. Я погляжу, как ты с шибеницы покомандуешь. Так что помалкивай, в тряпицу, а то мы шибко на тебя злобные, могём и удавить.
Чёртово отродье было абсолютно право: моим бывшим людям начхать на то, что я не виноват и нас повязали из-за чёртового предательства. Этот ублюдочный староста, который определил нас на постой и напоил сонным зельем, заслуживает, чтобы его поджарили живьём. К сожалению я уже не смогу осуществить свою месть и проклятый засранец потратит свои сребреники, посмеиваясь над сотней парней, которых он отправил на виселицу.
Я сжал кулак, так что пальцы захрустели и врезал по каменной кладке стены, сочащейся влагой. Боли не ощущалось, только чистая холодная ярость – нас, которых не смогли остановить ни сталь, ни колдовство, сумел изловить сельский дурень, с мордой свиньи.
- Псих, а ты не боишься мне грубить? – поинтересовался я, загнав ярость куда подальше, - А ежели мы, всё таки, выйдем отсюда?
- Ну тады могёшь врезать мне по мордасам, - рассудительно сказал Псих, не отрываясь от игры, - Могёшь даже два раза. Однако, сумлеваюсь. Я ишшо погляжу, как ты в петле кувыркаешься.
Он сбросил последнюю карту и потряс татуированными руками, показывая, что они совершенно пусты. Хорёк, сидящий рядом, плюнул и прошипел неразборчивое ругательство. На его тощей физиономии явственно отражалось разочарование. Я задумался: на что мои парни могут играть в подобной ситуации?
- Трое снизу, двое влёт – может завтра повезёт, - проворковал Псих, - Следующий!
- На что играете? – не удержался я, - На подсрачники?
- Бери круче, -  отозвался Глыба, почёсывая заросший подбородок, - Место на шибенице разыгрываем. Псих, падлюка, всех уделывает, похоже его последним вздёрнут.
Я хмыкнул. Поскольку мне играть не предлагали – нетрудно догадаться, кого повесят первым. А я этих засранцев столько раз спасал…Коротка память человеческая, особенно накануне казни.
Загрохотал дверной замок и надтреснутый голос завопил из за окованного дерева:
- Висельники! А ну, пошли прочь от двери. Кожный, кто приблизится – получит болт в брюхо.
Это были не шутки; Зануду едва не продырявили, когда он попытался устроить свой обычный трёп с вертухаем. Так что все, недовольно ворча, отошли к противоположной стене. Дверь, по-прежнему, оставалась закрытой и тот же дребезжащий козлетон пролаял:
- Осужденный Крест, подойти к двери. Подходить спиной и руки держать на башке, чтобы видать было.
- Какого чёрта вам надо? – лениво отозвался я, не поднимаясь, - Осужденный Крест изволит почивать. Завтра у него будет масса новых впечатлений.
- Сейчас у тебя, курва, будут новые впечатления, прям в этом клоповнике, - отозвался другой голос, погуще и поувереннее, - Получишь болт промеж глаз и почивай дальше. Пшёл сюда.
Шутить никто не собирался. Положив ладони на затылок, я попятился к двери, провожаемый взглядами двух десятков голых головорезов. Шаман помахал мне рукой, а Псих весело подмигнул. Вот уже говнюк!
Дверь резко распахнулась и меня выволокли в коридор. Я повернулся и тотчас два коротких копья вонзились в обнажённую грудь, пустив струйки крови. Ещё двое засранцев направили свои арбалеты прямо в лицо. Можно было попытаться; я был сильнее и быстрее этой тюремной мрази, а бояться уже нечего. Однако, не успел я пошевелиться, как острый клинок скользнул под подбородок и упёрся в кадык.
- Крест, сегодня не твой день, отвечаю, - сказал тот, второй, голос, - Стань на колени, иначе я зарежу тебя, как свинью.
- Как свинью – это обидно, - проворчал я, опускаясь на колени, - Это вон для вертухаев даже почётно, всё повышение будет.
- Потрынди ишшо, - прогундосил один из арбалетчиков, - Шибеницкая падаль.
- Я падалью стану только завтра, - парировал я, - А ты ею родился.
Копейщик повернул своё оружие и от души, врезал мне промеж глаз, так что я сумел открыть несколько новых созвездий в полумраке тюремного коридора. Ещё бы пару раз так – и можно переквалифицироваться в звездочёты.  
Пока я раздумывал над сменой профессии, мои руки резко дёрнули вниз и я ощутил прикосновение холодного железа. Потом такое же, но на лодыжках. Кандалы. Весело. Громко звякнула цепь. Я потряс головой, прогоняя от глаз лишние источники света. Стало заметно, что моя охрана заметно расслабилась: копья перестали буравить грудь, арбалеты опустились вниз. Никакого соревновательного духа.
- Можешь подняться, - любезно разрешил уверенный голос.
- Ты так добр, - я попытался выпрямиться и немедленно повалился на холодный вонючий пол, как следует приложившись рёбрами, - Здорово! Можно я буду ползти? И вам спокойнее будет.
 Стражники загоготали и я весело вторил им, извиваясь, как червяк, в попытке встать на колени. Никто и не думал помочь, но у меня получилось. Прислонившись плечом к шершавой стене, я медленно поднялся на ноги. Было жутко неудобно. Продолжая смеяться я повернул голову и обнаружил, что сволочь, ударившая меня, веселится в пределах досягаемости. Вложив в удар всю силу, я протаранил его физиономию лбом, опрокинув на землю. Оглушительно затрещал череп, а я пополз вперёд, попытавшись вцепиться зубами в жилистую шею. Не успел. Меня оттащили, осыпая пинками.
- Сукин кот! – кричал голос из тумана, плывущего вокруг, - Он прикончил Джерарда! Смотри, сколько крови.
- Убью тварюку! – и град ударов по голове, - Убью!
- Прекратить! – а, мой спаситель, - Жив ваш олух, только без сознания. Отнесёте к фельдшеру – будет, как новенький. Поднимите этого.
Этого подняли, но он с трудом держался на ногах. Кто, кстати этот? А, чёрт – это же я. Что у меня с головой? Почему коридор вращается вокруг? Что это за морда с аккуратно подстриженными усиками хлещет меня по щекам и что-то бормочет? Что он, кстати, бормочет?
- Ещё раз выкинешь подобный фортель и я не стану спасать твою вонючую задницу! Кивни, если понял.
 Понял, чего тут непонятного? Стоп! Что он сказал? Я помотал головой, приведя мысли в относительный порядок. Волшебное слово – спасать. Попробуем в него поверить.
- Ладно, - чмокнул я разбитыми губами, - Постараюсь быть хорошим мальчиком. Только скажи этим козлам, чтобы держались от меня подальше.
- Думаю, им не надо об этом говорить, - усмехнулся усатый, - Тобой, и без того, можно детей пугать. Вон, чучело какое.
Придя к согласию, мы пошли вперёд, если можно назвать ходьбой судорожное шарканье скрюченного паралитика. Охранники держались на почтительном расстоянии и оружие уже не опускали. Джерард тоже очухался и пошатываясь, шёл впереди, злобно косясь на меня. Осматривать достопримечательности оказалось нелегко, однако я сумел оценить исполинские размеры старой тюряги: аж шесть камер и одна пыточная.
Парень с усиками весьма напоминал столичного шпика и я подумал, что он собирается предложить стандартную сделку – я сдаю кого-то из старых знакомых и мне заменяют повешение на каторгу. Для подобных предложений идеально подходила комната пыток; иголки и щипцы всегда помогали сделать правильный выбор. Однако мы прошли дальше, остановившись перед внушительной дверью, облицованной потемневшим деревом.
- Вы собираетесь ввести его в ТАКОМ виде? – поинтересовался усатый, - Хотя бы оберните чем-нибудь.
- Мне нечего стесняться. – проворчал я, ухмыляясь, - Или тебе становится стыдно рядом со мной? Ничего, парень, утешься, не всем же быть такими крутыми.
Мою реплику оставили без ответа. Откуда-то выскочил перепуганный малец, с прыщавой физиономией и шустро обернул мои бёдра грязной тряпкой. Отскочил он так, словно стоял рядом с жутким монстром. Интересно, что здесь уже успели понарассказывать про наш отряд? Определённая репутация у нас имеется. Жаль, если ей придёт конец в этой вонючей дыре.
  Усатый наклонился ко мне и ощерив безупречные белые зубы, прошипел:
- Веди себя прилично, а лучше - просто помалкивай! Будешь раскрывать свою пасть – сгниёшь на виселице!
Он посверлил меня холодными голубыми глазами, видимо думал, что я опущу голову или ещё что-то в этом роде. Я широко ухмыльнулся, в ответ и поинтересовался:
- А мне дадут леденец, за хорошее поведение?
- Ты - настоящая головная боль! – он качнул головой, с коротко стрижеными светлым волосами и вполголоса пробормотал что-то непонятное, - Я её предупреждал. Введите мерзавца.
И мерзавца ввели. Мне навстречу шагнул огромный смуглый детина с наглой физиономией, испещрённой шрамами различной величины. Копна чёрных нечесаных волос довершала неприятное зрелище, вынуждая вспоминать диких тварей, обитающих в глубине Хлока. Мускулистое тело в равной степени покрывали шрамы и татуировки, некоторые столь же забавные, сколь неприличные.
- И какой дурень поставил зеркало напротив двери? – проворчал я, закончив изучать своё отражение.
- Этот дурень, видимо - я, - отозвался начальник местной тюряги, сидевший около крохотного оконца, за массивным столом, - А ты так и не научился держать язык за зубами?
- Пытался, - честно признался я выпрыгивая на центр помещения, - Однако зубов, для этого, осталось слишком мало.
- Будет ещё меньше, - успокоил он меня и открыл деревянную шкатулку, полную скрученных листов бумаги, - Посадите его вон туда.
Меня буквально поволокли вперёд и достаточно грубо швырнули на жёсткий табурет, привинченный к полу. Свинья, работающая начальником тюряги исчезла из виду, о чём я нисколько не жалел. Взамен я мог рассмотреть оставшуюся часть комнаты. Прямо передо мной располагался неплохой диван, на котором уже разместил зад усатый блондинчик со строгим голосом.
  Рядом с диваном стояла небольшая чёрная ширма, за которой определённо кто-то был. Я слышал лёгкий шорох и ощущал странный запах – смесь трав и фруктов, непривычно, но приятно. Блондинчик наклонился в сторону ширмы и пробормотал что-то наподобие: «Я же предупреждал». Ответа либо не было, либо он оказался настолько тих, что я его не услышал.
Ладно, к чертям. Над диваном висел огромный портрет королевы Вазерома – Хлоя,