– В Германии очень, ну просто до ужаса красиво! – воодушевлённо говорил он. – Мы на экскурсии ходили, если возможность была. Рейхстаг видели, телебашню… А какую пользу раскопки принесли! Слов не хватит!..
– Пап, ну покажи хоть, что вы нашли! – мне очень хотелось увидеть, какие ценности отец привёз на этот раз.
– Ещё чего! – фыркнул он. – Вот характеристики составлю, тогда посмотришь. А сейчас без толку… Кстати, я же вам подарки привёз!
С этими словами папа убежал к своему чемодану, а вернулся с красивым шейным платком и какой-то книгой в руках. Платок он вручил маме, а мне достался сборник произведений Л. Бетховена! Коллекционное издание, между прочим! Видя, как мне нравится его подарок, папа с гордостью сказал:
– Здесь собраны наименее известные его композиции. Ты, возможно, о некоторых из них даже и не слышала.
– Папочка, спасибо! – я повисла на его шее.
– Вот зачем сейчас отдал? – улыбнулась мама. – Она ведь сейчас разбирать кинется, а на часах – десять вечера.
– Но она же, в конце концов, не сумасшедшая! – отец подмигнул мне.
– И это ты говоришь о творческом человеке! – засмеялась мама, а вместе с ней и мы.
Я всё-таки оказалась нормальным человеком и решила получше рассмотреть новый сборник утром.
Рассказав ещё немного о своей поездке, папа отправился в спальню – устал после командировки, да и час уже был поздний.
Мы же с мамой остались на кухне. Она убирала со стола, а я решила воспользоваться случаем и расспросить её о фотографии на доске почёта, но мама опередила меня:
– Наташ, ты чего так долго в консерватории была? Неужели урок длился два часа?
– Нет, занятие быстро кончилось, просто я осталась, чтобы порепетировать на рояле.
– Господи, – всплеснула руками мама. – На дворе – второе сентября! Что репетировать-то?
– Как что? Скоро ведь прослушивание, по итогам которого выберут лучшего пианиста! Я же тебе говорила… – я сделала паузу, чтобы «охладиться» (слово «прослушивание» заставляло извергаться мой внутренний вулкан волнения и воодушевления). – Кстати, знаешь, что мы будем играть? «Патетическую»! Я её ещё в прошлом году выучила, помнишь?
– Помню, – улыбнулась мама. – У тебя хорошо получалось играть её… Эх, Наташка, нормальные студенты ещё только первые строчки «ковыряют», а ты уже в полной боевой готовности! С ума сойти!
– Вы как будто сговорились! – я засмеялась.
– Кто «мы»?
– Ты и… – «Рояль» – хотела сказать я, но вовремя осеклась. – Ты и Мария Александровна. Она так же сказала, когда услышала, как я играю.
– Мария Александровна? – мама воодушевилась. – Ты у неё учишься?
– Да, а почему ты так обрадовалась?
– Просто слышала, что она – хороший педагог… Здорово, что ты под крылом грамотного наставника.
Мама сказала последнюю фразу, будто оправдываясь, и немного напряглась, как мне показалось.
– Согласна, она замечательная, – улыбнулась я. – Кстати, знаешь, какие совпадения бывают? В консерватории есть доска почёта, на которой висят фотопортреты всех отличников за двадцать пять лет. Так вот, там красуется фотография одной девушки, пианистки. Она чем-то на тебя похожа. если не учитывать, что у неё не длинные волосы, а каре, но зовут её Татьяна Смирнова, представляешь?
– Представляю… – мама искренне удивилась. – Вот, не пошла я учиться профессиональной игре на фортепиано, так судьба всё равно подарила консерватории Татьяну Смирнову, успехами которой гордятся её преподаватели… Мной бы тоже гордились, если бы я не отвернулась от своей мечты…
Да… наверное, всё-таки не мамин портрет украшает самую почётную стену консерватории… А жаль! Она ведь этого достойна…
Я решила оставить свою Татьяну наедине с её мыслями и, пожелав ей спокойной ночи, отправилась в свою комнату…
***
Не успев даже открыть глаза, я протянула руку к прикроватной тумбочке и на ощупь определила: папин подарок действительно лежит на своём месте и никуда не испарился. Сборник произведений любимого композитора был мне настолько дорог, что я положила его на время сна рядом с собой – так же точно, как когда-то клала любимую игрушку.
Успокоившись и поняв, что день начинается удачно, я всё-таки соизволила открыть глаза и обратить свой, ещё толком ничего не видящий (после сна всё казалось немного размытым) взор на циферблат будильника.
Часы показывали: «6:45»… Так и придётся отложить «ковыряние» в нотах на потом, чтобы не разбудить родителей.
Уже не такая одухотворённая, я встала с постели и по привычке выглянула в окно. Какое же ты красивое, третье сентября! Тебя и сентябрём-то тяжело назвать: август – и точка. Такой же светлый, такой же добрый, такой же добрый и ласковый, такой же живой, неспокойный. Сразу видно: в этом году лето противится и никак не хочет передавать бразды правления осени – третий день они уже воюют. Утром август улыбается городу ярким солнцем, молча восклицая: «Я здесь, я с вами!», а ближе к вечеру сентябрь ветром заставляет природу себе кланяться и признавать его власть… И получается «летняя осень» или «осеннее лето», которое в народе давно окрестили бабьим…
От окна я снова перевела взгляд на часы: во-от, теперь можно и помузицировать. Переодевшись и приведя себя в порядок, я с новым учебником в руках прошмыгнула в гостиную, где стоял мой дорогой инструмент.
– Доброе утро! – поздоровалась я с фортепиано и подняла крышку. – Молчишь, да? Ну, молчи-молчи… Не всем же вам разговаривать…
После этой фразы я снова начала сомневаться в своей «нормальности» и решила пока ограничиться одним говорящим инструментом (а то так и до общительного оркестра недалеко). А впрочем, все они говорящие, только язык у них свой, и понимает его не каждый. Неспроста же разным людям по душе разные инструменты и разная музыка (то есть, разные наречия этого языка). Жанры – это что-то вроде стран в привычном для нас мире, а всякие разновидности и направления – города и поселения. Музыкальные инструменты – президенты и мэры… Так рассуждать и проводить параллели можно бесконечно долго. Ведь недаром говорят, что музыка – это особый мир, открывающий свои врата перед каждым, но впускающий не всех…
А я снова перенеслась в это волшебное измерение, как только коснулась клавиш. Я открыла папин подарок на первой попавшейся странице и… Забегала пальцами по клавишам, начала рисовать музыкальную картину, зажила волшебными звуками… Называйте это, как хотите, но я отойду от красивых и замысловатых выражений и, используя самый банальный синоним, скажу просто: заиграла. Заиграла с упоением, самозабвенно и как-то отрешённо. Я как будто на самом деле попала куда-то, где живут только три души: моя, душа инструмента, с помощью которого рождаются сказочно красивые звуки, и душа композитора, которую он вложил в своё творение…
Я играла далеко не идеально как-никак, текст я видела впервые), с ошибками, с остановками, но это совсем не мешало мне получать то, ни с чем не сравнимое удовольствие от игры просто для себя… Не для кого-то там совсем другие, хоть и такие же приятные эмоции), а только для себя, когда неважно, сохранена ли метрическая сетка, выдержан ли единый темп и достаточно ли громким было «форте»…
Я просто играла… Никто не возмущался, не указывал на раннее время, не повторял в который раз: «На часы смотреть надо». Все уже привыкли – родителям это нравилось, а соседи, наверное, смирились.
– Наташенька, – озабоченно спросила мама, заглянув в гостиную. – Играешь ты очень хорошо, но консерваторию, по-моему, никто не отменял…
Да уж, со временем у меня отношения складывались не лучшим образом. Постоянно мне его не хватает, и я не успеваю всё делать вовремя… Лучше бы его вообще не было, этого времени, ну, или, хотя бы, его ход можно было бы замедлить: вот не успела я доиграть пьесу и прибавила бы пять минут, чтобы довести время до конца, а потом снова бы запустила этот минутно-часовой конвейер… Ладно, мечтать не вредно, но и на мечты время уходит.
Я быстро закрыла сборник и кинулась в комнату. Что и требовалось доказать: пять пропущенных звонков от Оли и даже один от Коли… Чувствую, не избежать мне нотаций подруги и жалоб друга, которого она замучила возмущениями по поводу моей непунктуальности. Конечно, все эти замечания были, скорее, шутливыми, но Оля умело доносила их до нашего с Колей сознания, и иногда это надоедало. Но ни в коем случае мы не начинали любить нашу подругу меньше, более того, когда мы разлучались с Олей на долгое время, я даже начинала скучать по этим нравоучениям. Наверное, поэтому я никак не могла себя приучить всё делать вовремя.
Благо дело, я уже одета по-человечески. Покидав в сумку ноты, учебники и тетради, я быстро спустилась вниз. У подъезда меня всё ещё ждали Коля и Оля
– Наташка! Ну наконец-то! – воскликнула подруга. – Мы уже минут пятнадцать стоим, начали уже беспокоиться, думали случилось что. Хорошо хоть, кто-то на фортепиано красивую пьесу играл – не так грустно ждать было…
– Не кто-то, а я! – я рассмеялась – Оля, умевшая отличать моё исполнение только по типу звукоизвлечения (до сих пор не понимаю, как она это делает), даже если помимо меня свои способности демонстрировали и другие пианисты, в коем-то веке ошиблась, когда вопрос имел всего один вариант ответа! Ну да ладно, утром это простительно.
– Так вот почему игра прекратилась, когда ты вышла! – к нашему диалогу присоединился Коля. – А мы и не догадались!
– Значит, давно я вам не играла, – улыбнулась я. – Целый день уже не окультуривались.
– Конечно, у нас-то инструменты некультурные, – засмеялась Оля.
– Ой, вы что, я не это имела в виду!
– Не волнуйся, Селезень, мы всё поняли, просто нельзя упускать возможность над тобой пошутить! – Ольга подмигнула мне.
– Ну, вы как всегда! – сделав вид, что обиделась, сказала я. – Расскажите лучше, как у вас первый учебный день прошёл!
– Отлично! – начал Коля. – Мне такой хороший преподаватель по специальности достался! Мы с ним сразу общий язык нашли, и он меня уже в джаз-бэнд принял. Сегодня наш «фонограф» первый раз соберётся в зале – осваиваться будем, партии распределять…
– Здорово! – сказала я. – Хотелось бы послушать, как вы играете, но, наверное, ещё рано, да?
– Боюсь, да, – вздохнул Николай. – Сама же знаешь, сколько нужно работать, чтобы потом просто выйти и сыграть, как следует…
– Да уж… Оль, а у тебя как дела?
– А у меня ещё специальности не было, – натянуто улыбнулась девушка. – Но я знаю, что педагог – женщина. Сегодня первый раз к ней на урок пойду, заодно и про ансамбль узнаю…
Таким образом мы делились первыми впечатлениями о консерватории, идя сначала по любимой каштановой аллее, а потом по таким же любимым коридорам дворца Её величества Музыки. Вскоре мы разбрелись по разным аудиториям, расставшись друг с другом на несколько часов и посвятив себя различным музыкальным дисциплинам…